Путь императора - Мазин Александр Владимирович. Страница 15

– Даже владеющие магическим зрением бессильны заглянуть за край моря,– сказала женщина.

– А у моря есть край?

– Наверное. У меня на родине говорят, что край у моря твердый и опирается на боевой щит Ашшура.

– А на что опирается сам щит?

– Ни на что. Это же щит бога.

Фаргал нахмурил брови, соображая.

– А какой он, Ашшур? – спросил мальчик.

Фетсианка оторвала взгляд от жемчуга, посмотрела на Фаргала.

– Никто из смертных не видел Верховного бога,– сказала она. – Даже своим жрецам он никогда не является воочию.

Жемчужины снова заскользили между смуглыми пальцами.

– А другие боги? – спросил Фаргал.

– Одного я видела.

Глаза мальчика округлились.

– Честно?

– Слово! – Нифру приложила руку к сердцу.

– И как?

– Так себе! – Женщина засмеялась.– Толстый, и нос как клубень батата. Это фетский бог,– пояснила она.– Император Фетиса. Севернее гор Яго никто не верит в его божественность. А вот божественность Яго признают даже дикие варвары кансу. Они даже делают его личины!

Нифру снова засмеялась.

– Почему ты смеешься? – удивился Фаргал.

– В Фетисе любой мальчишка знает: у Яго нет лица.

– Как это?

– У него вообще нет тела и облика. Яго – во всем.

Фаргал мигнул. Это было слишком сложно для его ума. Нифру сжалилась.

– Когда-то,– сказала она,– у Ашшура был сын. Ашшур подарил ему наш мир, очистив его от старых богов. И сын его правил Четырьмя Империями тысячу тысяч лет. Так говорят. И было у сына Ашшура две жены-богини, Всадница Ирзаи и Прекрасная Таймат. И обе любили мужа, как умеют любить только богини. И любовь их оказалась так велика, что сын Ашшура был разорван ею пополам. Хоть тоже был богом.– Нифру лукаво улыбнулась. – А поскольку он был богом,– продолжала рассказчица,– то каждая половинка тоже стала богом. Одну из них нарекли Яго, а другую – Аш.

Нифру поглядывала на Фаргала, слушавшего ее с приоткрытым ртом и блестящими глазами, и вспоминала, как ей самой, пятилетней девочке, рассказывали сказку о разорванном боге. О том, что это сказка, Нифру узнала, когда уронила первую кровь. А спустя три года маг Хестис открыл ее истину: детская сказка о Таймат, Ирзаи и разорванном сыне Аша – правда. Но такая правда, которую верно не постичь человеческому уму. Даже уму мага.

* * *

– Ха!

Деревянный меч Фаргала стукнул о бамбуковый щиток на ноге Большого, слишком высоко поднявшего щит.

– Я достал тебя, достал! – радостно завопил мальчик.

И тут же, охнув, согнулся пополам. Меч наставника ткнул его в живот, оставив вмятину на коже куртки.

– Нечестно! – отдышавшись, возмутился Фаргал. – Я тебя ранил!

– Но не убил,– невозмутимо парировал бывший солдат.– Всего-то какая-то дырка в ноге. А ты уже труп.

– Ах так!

Фаргал взмахнул мечом, но Большой ловко подставил щит и ногой пихнул мальчика в колено. Тот растянулся на траве, и деревянный клинок наставника коснулся его шеи.

– Еще один труп,– констатировал Большой.– Четвертый сегодня, да?

– Пятый,– мрачно поправил Фаргал и отпихнул меч Большого.

– Вот это будет воин,– сказал Мимошка Бубенцу.– Не то что ты!

– Если бы дядька возился со мной столько, сколько с ним…– пробормотал Бубенец. Но, вспомнив, что Фаргал его друг, а завидовать стыдно, добавил: – Дед же говорит, что он – дар Ашшура? Если б меня сделал бог, я бы тоже…

– Я думаю, его делали так же, как и тебя! – Мимошка засмеялся.– Просто ты, братишка, немного трусоват.

– А ты дурак! – обиделся Бубенец.

– Прекрати, Пушинка,– сказал Тарто четырехлетней внучке, пытавшейся вскарабкаться по его спине.

– А ты дай мне барабан! – потребовала Пушинка.– А то буду залазить, пока не дашь!

– А по попке? – спросила Нифру.

– А вот и нет!

Девчушка отпрыгнула назад, уперла кулачки в бока и показала Нифру язык.

– Ага, кто бабушку дразнит? – подошедший сзади Кадол подхватил Пушинку под мышку, шлепнул и опустил на землю.

Девочка фыркнула, одернула тунику и с интонацией Мили заявила:

– А тебя не спрашивают!

– Кыш! – сказал Кадол.– Вон мать идет!

– Где? – испуганно спросила Пушинка. И, не обнаружив Мили, радостно запищала: – Соврал, соврал!

– Как сходили? – спросил Тарто сына.

– Не сошлись. Корабельщик просит три золотых за каждый день.

– Ну и ладно, поедем по суше, не расстраивайся,– сказал старшина.

Кадол сел рядом с матерью (Нифру ласково потрепала его по затылку), вынул кошель и передал его Тарто.

– Что слышно с юга? – спросила Нифру.

– Да ничего. Войны нет. Купцы торгуют, пираты их грабят, а сокты грабят пиратов. Вот и все новости. Да, еще жрецы Таймат объявили третий день месяца Обновления большим праздником богини. Работать запрещается, воевать – тоже. Мир и любовь, одним словом. Император должен издать соответствующий указ.

– Ну, месяц Обновления еще не скоро,– заметил Тарто.– К тому времени мы будем далеко.

– В Верталн? – равнодушно спросил Кадол.

– В Верталн. Пора показать Фаргалу столицу.

* * *

Верталн, первый город империи Эгерин, не так уж велик в сравнении, скажем, с Великондаром [1] или Кандиуром [2]. И сравнительно молод – какие-нибудь полторы тысячи лет. Расположенный на северном берегу реки с тем же названием, Верталн в последние столетия так густо оброс предместьями, что подножие его стены можно было увидеть только со стороны реки, а городки и селения лепились друг к другу так плотно, что не оставалось места для полей: одни огороды и маленькие садики. Зато десятки оросительных каналов избороздили землю, сотни дорог и дорожек паучьей сетью разбежались во все стороны от столицы. Впрочем, главных дорог – только четыре. Две уходили на север, третья пролегла в сторону моря, по левому берегу реки, четвертая – на запад. Милях в десяти от нее ответвлялся южный тракт, ведший к мосту через Верталн и дальше, к большому приморскому городу Буэгри. Западная же ветвь прорезала густые кедровые леса предгорий и заканчивалась на печально знаменитых серебряных рудниках.

Фургоны цирковых (теперь их стало три), переправившись через Верталн по каменному мосту (самому большому в Эгерине), свернули на восток и покатились к столице вдоль левого берега реки. По правую руку – возделанные земли, по левую – пологий речной берег. Рыбачьи хижины на черных от ила сваях; бесконечные сети, развешанные на столбах; ребятишки, плещущиеся на мелководье. Неистребимый запах рыбы – справа и аромат цветущих садов – слева. А сзади и спереди – пыльная дорога, и по ней, нескончаемым потоком,– телеги, повозки, всадники; стада коров и отары овец, которых гонят на убой, чтобы накормить эгеринскую столицу.

Фаргалу было весело. Он одинаково широко раскрытыми глазами взирал и на рослых воинов Императора, ударами хлыстов расчищавших дорогу, и на тощего деда-пастуха, с помощью трех страхолюдных псов ухитрявшегося направлять гурт жалобно блеющих овец в нужную сторону. Вон благородный едет на кауром жеребце в окружении слуг. Тощий и важный жрец Аша с громовой стрелой на остроконечной шапке вышагивает, помахивая посохом. Безногий нищий копошится в дорожной пыли прямо под копытами лошадей.

– Дед,– спрашивает Фаргал,– здесь столько зрителей; почему мы шатаемся по волчьим углам?

– Приедем в столицу – сам поймешь,– усмехается старшина.

Он тоже любит большие столичные дороги, скрип десятков тележных колес, ругань погонщиков и мычание понукаемых волов. Но еще больше Тарто любит новые земли и особенно места, куда не доберется ни один бродячий цирк. Любит не потому, что там щедро платят. Вернее, не только поэтому.

– Смотри,– говорит он названому внуку.– Это Верталн.

Фаргал вскакивает, прикрывает глаза ладонью, козырьком, от солнца. И верно, милях в десяти впереди – какие-то башни.

– Куда прешь, кривая спина! – звонко кричит кому-то Бубенец, обосновавшийся в последнем фургоне. И после паузы, видимо в ответ на реплику «кривой спины»: – Отец твой ворует рыбьи хвосты! Жена его – шлюха, а ее вонючий…

вернуться

1

Великондар – столица Карнагрии.

вернуться

2

Кандиур – столица Самери.