Путь императора - Мазин Александр Владимирович. Страница 30

Первый стражник выпучил глаза, увидев обернутого в чиновничьи тряпки узника.

– Эк…– сказал он.

Кулак Фаргала молотом ударил в его висок, избавив от необходимости осмысливать происходящее.

Второй стражник (он спал, опершись на копье, как умеют лишь бывалые солдаты) вскинулся всполошенно:

– А? Что?

Забулькал перерезанным горлом и уснул навсегда.

Дорогу наружу, во двор, Фаргал помнил и ворота нашел без труда. Никто из тех, кто попадался навстречу, не пытался остановить эгерини, да и встречных оказалось немного.

Фаргал обмотал кнут вокруг пояса, спрятал нож и подошел к запертым воротам. В караулке рядом горел огонь, а перед воротами прохаживался здоровенный карнагриец.

– Куда это ты на ночь глядя? – подозрительно спросил он, наставляя на эгерини копье.

– По распоряжению господина Купига,– буркнул Фаргал, выделив «господина Купига» презрительной интонацией и надеясь, что его эгеринский выговор останется незамеченным.

– Мелкая шавка всегда брешет звонче,– усмехнулся солдат.

Стремительное возвышение таможенного писаря обсуждали в каждом закоулке дворца Владыки.

– Беги быстрей,– напутствовал солдат, отпирая Фаргалу калитку.– Не дай Ашшур, рассердится господин Купиг!

Широкая, по меркам Нурты, улица уходила во тьму.

Фаргал отсчитал сто шагов, отыскал нужный проулок, грязную щель в четыре локтя шириной, и очень скоро – по запаху – определил, что до свалки отбросов рукой подать.

Но едва он вышел на открытое место, как оказался в кольце красных злобных глаз. Бродячие псы, вероятно, привлеченные запахом крови. Это была их территория, но днем они не рискнули бы подойти к человеку. Даже раненому и ослабевшему. Но то – днем, а не ночью. Они не лаяли и даже не рычали, молча сжимали кольцо…

Удар кнута, визг, новый удар – псы шарахнулись в стороны и исчезли в темноте. Они поняли свою ошибку. Это не добыча , а человек. На человека дикие псы не охотились. Бывало, здешний человек сам убивал пса. И съедал.

Фаргал несколько мгновений постоял, пережидая боль. Потом медленно, осторожно вздохнул и двинулся дальше. Заставить работать обожженное, изрезанное тело – непросто.

Вонь. Кучи мусора, темнеющие в бледном свете усеченного месяца. Фаргалу казалось – он целую вечность блуждает между ними.

«Может быть, я уже мертв? – подумал он.– Может быть, душа моя бродит по темным пустошам страны мертвых, а тело, зацепив крюками за ребра, волокут из пыточного подвала, чтоб скормить крысам? Может, не собаки напали на меня, а красноглазые демоны Джехи?»

На хижину он натолкнулся случайно. Буквально уперся лбом в глиняную стену и, опираясь на нее рукой, побрел вокруг…

Дверь открылась раньше, чем эгерини постучал. Открыл ее человек, в одной руке которого был факел, а в другой – внушительных размеров топор.

– Чего ищешь? – спросил человек без всякого намека на дружелюбие.

Фаргал выпрямился, медленно вдохнул, собираясь с силами:

– Ты – Гусак?

– Я.– Человек поднял факел повыше, разглядывая Фаргала.

– Мормад сказал: ты поможешь.

– Мормад в тюрьме. Топай-ка отсюда по-хорошему, парень.

Задержав дыхание, Фаргал медленно задрал хламиду. Гусак увидел черные пятна ожогов, запекшуюся кровь…

– Заходи,– коротко бросил он.

В хижине воняло хуже, чем на свалке, но поменьше, чем в тюремной яме.

– Садись,– сказал хозяин.– Сидеть можешь?

Фаргал опустился на скамью. Он чувствовал себя словно в огне: мучительный жар, языки пламени перед глазами… Вцепившись ладонями в край скамьи, он заставил себя держаться прямо.

– На, пей! – Гусак поднес к его губам глиняную чашку.

Зубы Фаргала стучали о край, половина содержимого пролилась… это была просто холодная вода, но эгерини стало чуть полегче.

Гусак возился у маленького очага, нагревал что-то в железной ложке. Только сейчас Фаргал заметил, что хозяин – горбун.

– Счас, парень, счас,– бормотал он.– Счас мы тебя полечим.

И выплеснул содержимое ложки в миску с водой. Резкий запах шарша, дорогого зелья, изготовляемого фетсами, ударил в ноздри.

Горбун вынул охлажденный комочек – не больше половины ногтя – и сунул шарш в рот Фаргала. Эгерини не сопротивлялся. Хотя помнил, как отзывался о шарше Тарто, несколько лет живший в Фетисе.

Боль ушла. Словно вытекла из ран и рассеялась в воздухе. Фаргал вдохнул, выдохнул, обнаружил, что даже прикосновение одежды к ожогам не причиняет страданий, и засмеялся. Ему стало хорошо-хорошо. Как будто снова родился.

– Ага,– сказал наблюдавший за ним горбун.– Зацепило! Где Мормад?

– Я не мог взять его с собой,– ответил Фаргал.

И коротко пересказал события последнего дня.

– Значит, ты – эгерини? – Гусак нахмурил лохматые брови.– Но не шпион ведь? Это ведь брехня, верно?

– Нет, не шпион.

– Хорошо.– Горбун извлек из ларя круг колбасы, лепешки, пригоршню соленых оливок и вывалил на стол.– Давай, налетай,– пригласил он Фаргала.– Это хорошо, что ты не шпион. Шпиону я помогать бы не стал. А тебе помогу. Счас перекусишь – и пойдем. На вот, прихлебывай!

Рядом с едой появилась деревянная кружка с элем.

Фаргал думал, что после всех мытарств ему кусок в горло не полезет, но нет – он мигом умял всю нехитрую снедь.

Горбун наблюдал за ним и, едва Фаргал выплюнул последнюю оливковую косточку, поднялся:

– Пошли.

Фаргалу не пришлось драться, чтобы покинуть «гостеприимную» Нурту.

Не было и тайного хода. Все оказалось проще. Гусак привел его прямо к западным воротам, посовещался со стражником (кажется, эгерини слышал звон монет) и позвал Фаргала. Стражник тем временем отпер ворота, которые по высочайшему указу Владыки полагалось держать на запоре до первого луча солнца.

– Уходи в горы, парень, это – там.– Гусак показал рукой в темноту.– Сдается мне, ты выживешь и залечишь свою шкуру, но торопись. Гнать тебя будут, как белого оленя.

– Я выживу,– ответил Фаргал.– Я обещал вернуться и вытащить Мормада.

Горбун ничего не ответил, осторожно похлопал эгерини по плечу и заковылял прочь.

– Ну, ты идешь или нет? – недовольно спросил стражник, и Фаргал пошел.

5

Хорошая грунтовая дорога понемногу поднималась вверх. Фаргал то шел, то бежал по ней, пока между ним и столицей Карн-Апаласара не оказалось около десяти миль. Тогда эгерини свернул с дороги в лес и двинулся дальше в почти полной темноте, определяя направление на прогалинах по знакомым звездам. Поначалу Фаргал двигался очень осторожно, боясь повредить подошвы: он давно не ходил босиком. Но спустя некоторое время действие наркотика ослабело, и снова проснулась боль. Теперь Фаргалу стало не до того, чтоб выбирать место, куда поставить ногу. Боль запустила огненные когти в его тело и жгла, жгла…

Фаргал сбросил с себя пропитавшуюся сукровицей и кровью хламиду – стало чуть полегче. Юноша шел как в кошмарном сне. Перед глазами плавали черные полосы. Казалось, его сжигают живьем. Фаргал шел. Милю, две, три… Лес кончился, сменившись ровными рядами виноградников. Здесь было светлей, и росла мягкая трава, оплетающая ноги.

«Не упасть, не упасть…» – думал Фаргал.

Он боялся, что встать уже не сможет. Эгерини почти ничего не видел. Он не заметил, как кончились виноградники и снова начался лес. Все существо Фаргала сосредоточилось на том, чтобы заставить тело двигаться. Лес. Темнота. Боль, обливающая огнем при каждом шаге. Сколько он прошел? Этого Фаргал сказать не мог. Время перестало существовать.

Как сквозь сон эгерини услышал плеск воды. Он бессознательно двинулся на звук, споткнулся… и упал прямо в ручей. Холодная вода обняла его, в голове немного прояснилось. Некоторое время эгерини лежал, не шевелясь. Боль притихла, холод загнал ее внутрь. Фаргал вновь обрел способность думать.

Оказалось, что он потерял кнут и нож. А может быть, сам выбросил, чтобы легче было идти: предыдущие два часа полностью выпали из сознания. Ручей спас его. Эгерини вспомнил о погоне. Они не должны его найти. Не должны! Что-то такое рассказывал ему Большой… Ручей… А, вспомнил!