Римский орел - Мазин Александр Владимирович. Страница 42

В общем, дорога была отличная. А мост, переброшенный через небольшую речку, который они миновали через час, – еще лучше.

Черепанов получал изрядное удовольствие от верховой езды. Он уже наловчился сидеть так, чтобы не натирать ляжки и не оттаптывать копчик, приноровился к шагу коня. Седло было удобное. Сбрую, естественно, покупал тоже Плавт, и подполковнику он подобрал такое седло, которое соответствовало скромным возможностям Черепанова. Геннадию лишь осталось дополнить его парой импровизированных стремян. Для себя Плавт приобрел совсем другую сбрую. Такого седла, например, – с четырьмя похожими на рога выступами по углам – Черепанов не видел никогда. Но судя по тому, что скорняк назвал это седло «милитаристским», то бишь военным, надо полагать, оно было именно таким, к какому привык кентурион.

Итак, Гонорий с Геннадием ехали рядом по отличной дороге. За ними цокал копытами мул, навьюченный их имуществом, а впереди медленно сползало к горизонту большое рыжее осеннее солнце.

Дорога, как уже сказано, была превосходная.

К сожалению, вокруг нее царило запустение.

Поля заросли бурьяном, сады и рощи тоже не выглядели ухоженными. Время от времени попадались обгоревшие остовы домов. Или не обгоревших, но явно брошенных. И людей тоже что-то не было видно. Зато чуть позже Черепанов заметил вдали, на холме, большое здание с колоннадой. С заметными следами огня. В общем, окружающее мало походило на процветающие земли.

– Слышь, Гонорий, что-то тут не слишком оживленно, – заметил подполковник.

– Это точно, – согласился римлянин. – Пару лет назад здесь варвары прогулялись. Алеманны. Это когда мы еще на востоке стояли. После войны с Ардаширом Парфянским. Мы там, а эта граница, считай, голая была. Вот они и воспользовались. Прошлись по Паннонии [53] аж до Сирмия [54] , а потом и сюда заглянули. У кое-кого из моих легионеров тут родные жили. Представь, каково это? Воюешь, воюешь на проклятом богами Востоке, а у тебя дома варвары бесчинствуют. Потому в наших данубийских легионах многие Александра Августа недолюбливают, хоть он и жалованье повысил, и премии выплачивает, как положено. Не могут простить ему парни, что он из-за своих любимых сирийцев их родичей без защиты оставил. Ведь германцы – они как волки. Только слабость почуют – сразу рвут. Сам видишь, что вышло. – Плавт вздохнул. Потом добавил: – Ничего. И не то переживали. Подальше от границы уже отстроились – увидишь. А тут если и обитает кто, так одни разбойники. Хотя земля хорошая. Ничего, дай срок – и здесь наладится. Pax Romana [55] – это, друг мой Геннадий, великая сила!

– А про разбойников ты – серьезно? – спросил Геннадий.

– То есть?

– Не шутка? Кого им грабить, если не живет никто?

– Дорога-то есть. Купцы ездят, люди ходят, торговцы всякие… с девками! – Кентурион засмеялся. – Да вот хоть мы с тобой. В общем, Череп, девок мы, может, и не встретим, а вот разбойников повстречаем непременно! – Плавт перегнулся в седле, хлопнул Геннадия по плечу и захохотал.

Черепанов же ничего смешного в возможном наличии разбойников не находил. С его точки зрения, двое всадников с солидно навьюченным мулом представляли для «романтиков с большой дороги» лакомый кусочек.

Плавт оказался неплохим пророком. Ближе к вечеру, когда солнце коснулось горизонта, по одну сторону дороги выстроился молодой лес, а по другую вытянулся заросший кустами овраг, разбойники появились.

На фоне великолепного заката возникли, три живописные фигуры с копьями наперевес.

– Ну, Череп, повеселимся! – сквозь зубы процедил Плавт.

Он даже не подумал придержать коня. Осадил его, только когда тот мордой едва не уткнулся в жало копья.

Стоило им остановиться, как из оврага выскочили еще трое, а из леса – четверо. Все – при оружии. Вот только оружие, как заметил Черепанов, было не ахти какое. Даже варвары-квеманы выглядели на порядок солиднее, не говоря уже о молодцах-вандалах. Эти же вообще какие-то оборванцы. Зато – десятеро против двоих.

Преградившие путь держали оружие наизготовку, а вот Плавт даже рукояти меча не тронул.

– Ну? – надменно уронил он. – Что застыли, как суслики на кучках? Спросить чего хотите? Так спрашивайте. Нам недосуг.

– Хотим! – заявил тот, что целил копьем в морду Плавтовой лошади. – И спросим! Дорожное мыто! [56] Что везете?

– Ты что, эдил? – ухмыльнулся Плавт.

– Для тебя – эдил! – Разбойничек-вожак явно хорохорился. – Серебро есть?

– Есть. – Плавт, похоже, искренне наслаждался ситуацией. – И золото есть. Хочешь глянуть?

– Ну-ка? Покажь! – нервно выкрикнул вожак.

Справа от Черепанова маячили двое. Слева – тоже. Парень с большущим, явно предназначенным не для боя, топором вознамерился взять за узду мула, но Геннадий сдал назад и отпихнул парня крупом коня. Пустить в дело свой дровосецкий топор разбойник не рискнул.

– Хочешь, значит, глянуть, – удовлетворенно протянул Плавт. – Любишь золото, да?

– А кто его не любит! – фыркнул разбойник.

– Это точно, – согласился Гонорий. – Только золото не всех любит. Мое, например, тебя любить не станет. Поэтому никаких пошлин тебе мы с другом платить не будем.

– Это почему же? – спросил разбойник, совершенно обескураженный.

– Потому, что наш славный Август Антонин Александр Север, да живет он вечно, пожаловал меня и моего друга, рикса Черепа, пожизненным освобождением от всех дорожных налогов.

Атаман глянул мимо Плавта – на Геннадия. Тот не стал строить страшных гримас, подобающих варвару. Но и без гримас двое разбойничков, подобравшихся поближе и явно готовившихся при случае сдернуть подполковника с коня, серьезно задумались, стоит ли воплощать это намерение. И, поскрипев мозгами, решили, что неглупо было бы отступить на пару шагов. Нет, эти ребятки явно не имели практического опыта. Потому что выбрали дистанцию, на которой никак не могли своими «инструментами» достать Геннадия. А вот он – мог.