Трон императора - Мазин Александр Владимирович. Страница 47

Сын вождя не постеснялся спросить Кайра: зачем Фаргалу эта свора алчных гиен?

Тысяцкий усмехнулся.

– Они не так уж плохи, если уметь с ними управляться. Гиены способны затравить даже буйвола, когда голодны.

Впоследствии Кэр убедился: так оно и есть.

Сын вождя счел бы себя счастливым, если бы не грядущая разлука с Ирдик. Девушка приворожила его не хуже настоящего мага. Кэр чувствовал ее, как флейтист чувствует флейту. Наедине с ней он забывал, что существует что-то еще. Только жестокая школа клана Мечей позволила ему совладать с собой и покинуть Великондар, едва пригубив из чаши Любви. Предстоящие две недели (столько, как сообщили войскам, продлится поход) казались бесконечностью. И то, что сама Ирдик не проронила ни единой слезинки, когда они расставались, было для него уроком. В Ирдик Шера Кэр чувствовал твердость характера, не уступающую его собственной. И проводить Кэра девушка не пришла. Так они договорились.

С седла своего каурого, подаренного Кайром жеребца, сын вождя озирал землю Карнагрии. Ряды финиковых пальм и олив, росшие у дороги, ухоженные сады и поля, по которым медленно двигались упряжки волов. И еще обширные луга, на которых пасли скот. Конечно, горец Кэр мало разбирался в сельском хозяйстве. Но ухоженность земли и величина плодов произвели на него впечатление. Весь первый день юноша разглядывал сады, поля, рощи. На второй день картина ему наскучила. Тем более что дорога, по которой они ехали, была пуста. Как объяснил Кайр, вестники царя двигались впереди и именем Императора требовали освободить путь.

Войску предстояло пройти более ста миль, что при теперешней скорости должно было занять дней пять. При желании даже пехота могла достичь Райно в три дня. Но, во-первых, Фаргал не желал выматывать отвыкшее от переходов войско, а во-вторых, считал, что зрелище марширующих солдат благотворно сказывается на состоянии умов его подданных.

На Кэра Император Карнагрии произвел мощное впечатление. Казалось бы, сын вождя должен был испытывать неприязнь к царю: после событий на Судной площади. Но этого не было. Наоборот, юноша ощущал странную тягу к великому человеку. Тем более Кэру уже не однажды говорили, что он даже внешне похож на Фаргала. Впрочем, сходство это замечали далеко не все. Многим просто не приходило с голову сравнивать Кэра с самим Императором, которого полагали настолько выше всех прочих людей, что он по определению не мог быть похож ни на кого из своих подданных.

Но Кэр не был карнагрийцем и, зная историю Фаргала, что таить, не раз сравнивал себя с ним. Пожалуй, с поправкой на время, сейчас у Кэра было даже некоторое преимущество. Он не безродный бродяга, а сын вождя Хардаларула из клана Мечей. И уже сейчас Кэр – воин, а не бродячий циркач. Будет угодно Судьбе, и он, Кэр, через несколько лет будет взирать на бесконечные шеренги марширующих копейщиков и неторопливо рысящих всадников: свое войско!

Однако занять место Фаргала юноша не помышлял. Во-первых, он принес присягу верности царю, как всякий наемник; во-вторых, сын вождя прекрасно понимал, что сейчас именно Фаргал – на своем месте, а он, Кэр,– на своем. При взгляде на спокойно-уверенное горбоносое, как у самого юноши, лицо Императора сын вождя ощущал странное тепло в груди. Словно глядел на своего отца Хардаларула. Но при этом Кэр был совсем не прочь скрестить с Фаргалом клинки. Царь считался лучшим фехтовальщиком, нет, лучшим бойцом в Империи. Изрядное искушение для юноши, чей учебный меч в тренировочном поединке доставал своим жалом даже такого мастера, как Кайр.

Вечерами, когда войско становилось лагерем, сын вождя отъезжал подальше от стоянки и до первых звезд изнурял себя упражнениями. Вернее, пытался изнурить. Тело слушалось безупречно, и серебрящийся в сумраке клинок, казалось, подогревал Кэра собственным огнем. Юноша возвращался взмокший, страшно голодный, но способный бодрствовать хоть целую ночь. Правда, стоило ему, завернувшись в одеяло, улечься на охапку соломы неподалеку от шатра Кайра, как звуки ночи и голоса людей сливались в одно – и Кэра окутывало дыхание Повелителя снов.

Так прошло три дня.

За это время войско Фаргала преодолело чуть больше семидесяти миль. Как и рассчитывал царь, вокруг было спокойно. Владыки трех земель, которые пересекла армия, обеспечивали солдат всем необходимым. И ничего сверхъестественного не наблюдалось, пока не наступила третья ночь похода.

В розовой глубине Камня Великой Диадемы Аша вспыхнул зеленый треугольник. Носитель Диадемы покрепче сжал руками выточенные из черного агата подлокотники трона. Свет Камня пожелтел, а зеленый треугольник, уменьшившись, отступил вглубь и медленно повернулся. Теперь смотрящему извне (если б нашелся такой) увиделось бы, что не треугольник это, а пирамида с квадратом в основании. Сейчас пирамида опускалась вершиной наружу, одновременно оборачиваясь вокруг центральной оси. Вращение это постепенно ускорялось.

Пальцы мага побелели. Лицо выражало крайнее, экстатическое напряжение. Зеленая пирамида в глубине Камня слилась в пульсирующий круг: зрачок магического Глаза.

Длинные светлые волосы сидящего на троне поднялись, вздыбились, окружив его голову потрескивающим ореолом. И тут же сухое лицо мага расслабилось, губы разжались, выпустив воздух… Ослепительный луч ударил в пространство перед ним, раздался громкий хлопок, и зеленый Глаз Аша закрылся, оставив в воздухе пещеры расширяющееся облако желтого тумана.

Увенчанный Диадемой спокойно наблюдал, как пятно в двенадцати локтях от него густеет, наливается плотью и, наконец, обращается в человеческое существо.

Зеленый туман исчез. Человек стоял на четвереньках и тряс головой, торопливо проговаривая охранительные слова…

– Во имя пробуждения Мудрого! – отчетливо произнес увенчанный Диадемой.

– Да будет…– хриплым голосом отозвался стоящий на четвереньках, поднял глаза – и лицо его исказилось.

Словно не собрата по вере увидел он, а злейшего врага. Собственно, так оно и было.

Призванный колдовством носителя Диадемы с трудом поднялся. Был он темен кожей, как табит или сокт, но не принадлежал ни к табитам, ни, разумеется, к соктам.

Горящие глаза его с ненавистью и страхом взирали на старшего собрата.

– Ты нужен Мудрому,– объявил сидящий на троне.

– Скажи лучше – тебе! – выкрикнул младший жрец.

– Сие одно и то же. Равнозначно для тебя.

Младший жрец с заметным усилием, но взял себя в руки.

– Хочешь, чтобы я сыграл с тобой в это фетскую игру? – сварливо проговорил он.– С твоим чешуйчатым партнером что-то случилось? Ты уморил его, да?

– Думаю, тебе стоит позавидовать его судьбе, собрат ! – Увенчанный Диадемой усмехнулся. Он наслаждался унижением стоящего пред ним. Он знал все мысли и чувства младшего жреца, видел смятение и страх, видел всё, что пережил тот, когда волеизъявление более сильного сковало его, вырвало из ткани бытия и унесло за тысячи миль, сюда, к излучине Агры.– Не думаю, что ты еще когда-нибудь сыграешь со мной в «Путь Императора»,– произнес увенчанный Диадемой.– Я думаю тебе повезло: ты еще нужен Мудрому. А сделать ты должен вот что…

По мере того как старший из последователей Аша говорил, лицо младшего все сильнее выражало смятение, а когда увенчанный Диадемой перешел к самой сути будущего колдовства, смятение перешло в откровенный страх.

– Нет! – закричал жрец, шарахнувшись от сидящего на троне.

– Да! – Глумление и угроза соединились в голосе увенчанного Диадемой.

– Я не могу! Убей меня, но я не сделаю этого!

Это уже был вопль отчаяния. Но старший из последователей Мудрого бога только усмехнулся.

– Я дам тебе силу, чтобы воплотить задуманное,– прозвучал его присвистывающий голос.– Я научу тебя, как создать вместилище без крупицы нашей магии. Вместилище, которое не учует ни один враг. Ты понимаешь, что это значит?

Вызванный молчал.

Но сидящий на троне видел, что зацепил его. Знание, предложенное им собрату по вере, давало ключ к новой силе. С точки зрения младшего – риск, оправданный возможностью когда-нибудь повергнуть более сильного соперника. Но сидящий на троне как более сильный игрок провидел дальше и точнее.