Утро Судного Дня - Мазин Александр Владимирович. Страница 22

К счастью, Артём всё же не умер. Но, судя по самочувствию, был к этому весьма близок. Кости ныли, кожу саднило так, словно по ней прошлись наждаком. Горло… Такое ощущение, будто его драили с песочком. Каждый вдох сопровождался такой болью, что хотелось вообще перестать дышать. Артём лежал, скрючившись, на чем-то гладком и холодном. Его окружала тьма. Тьма была плотной, как песок. Она липла к коже, как раздавленная медуза, лезла в ноздри, в рот… Лежать было очень больно. А шевелиться – еще больнее. Но Артём, сжав зубы, выпрямил ноги, расцепил руки… Очень больно… Но боль понемногу слабела, и это внушало некоторую надежду.

По животу пробежала какая-то тварь с колючими ножками. Содрогнувшись от омерзения, Артём смахнул ее.

«Встань», – скомандовал он себе. Поверхность под ним была покатой и скользкой, как влажная глина. Артём выпрямился. Вытянув руки, шагнул вперед, еще раз… Пальцы коснулись стены. Такой же холодной и скользкой. Стена плавно закруглялась книзу. Артём развернулся и двинулся в обратном направлении. Десяток шагов – и он снова уперся в стену. Артём ковырнул ее. Образовалась небольшая ямка. Тогда он двинулся вдоль стены, касаясь ее… И через некоторое время пальцы его нащупали оставленную отметину. Артём подпрыгнул… Ничего, кроме воздуха. Тяжелого, спертого воздуха. Но Артём чувствовал, что потолок не так уж высоко. Не думая, по какому-то инстинктивному побуждению, он принялся выскребать в стене лунку. Потом еще одну. И еще одну пару – на полметра выше. Когда лунок стало восемь, Артём полез наверх. Он выскреб еще дюжину лунок и добрался до места, где уклон стал отрицательным. Воздух наверху был еще более спертым, чем внизу. Дышать было почти невозможно. Артём соскользнул вниз. Руки и ноги дрожали от усталости, но боль почти пропала.

Возникло неприятное ощущение дежавю. Может, он спит?

Ладно, будем мыслить логически. Итак, это еще одна ловушка. Как – в кольце костров. Там был огонь, здесь – земля.

Артём уселся на пол в центре. Замедлил дыхание, унял дрожь.

Сначала огонь… Потом вода… Возможно, в воде тоже была какая-то подлянка… Какая?

Он попытался вспомнить… Может, смысл той задачки был – не утонуть? Нет, вряд ли. Зачем тогда его добрый час полоскали на веревке? Тогда – что? Ладно, оставим пока. Что было дальше? Человек-шакал… Лев… Луна… Горькое пойло… Наоборот: пойло – луна – лев – шакал… Еще – полет. И падение. Тоже – задачка? Которую он не решил? Или решил, но сам того не заметил. Ладно, это тоже проехали. Остановимся на «здесь и сейчас». Итак, что у нас есть? Яйцеобразной формы дырка в земле. И человек в этой дырке. Внутри. Птенец. Как птенец выходит наружу? Протюкивает клювиком дырку. Где? С тупого конца. Там внутри, под пленочкой, имеется небольшая полость с запасом воздуха. Птенец проткнет пленочку, подышит немного и с новыми силами – на штурм скорлупы. Воздух – это хорошо. Небольшая порция свежего воздуха пришлась бы очень кстати. Итак, где у этого яйца тупой конец? Вряд ли наверху: там всё равно не достать. Значит – прямо под задницей.

Артём принялся копать – и почти сразу наткнулся на сплетенную из прутьев крышку. Под крышкой был ход, узкий, как барсучья нора, но протиснуться было можно.

Артём, не раздумывая, полез внутрь… И сразу же заскользил вниз. Всё быстрее и быстрее. Стенки были гладкие и скользкие, словно смазанные маслом. Артём растопырился, пытаясь затормозить, но ход стал почти отвесным. Артём падал головой вниз, всё ускоряясь…

Ему повезло, что он не сумел затормозить. Ход внезапно сузился настолько, что, будь скорость падения меньше, Артём непременно застрял бы. А так он, обдирая плечи, по инерции проскочил узкое место, ухнул в пустоту, пролетел несколько метров, упал на песчаный склон, кубарем покатился вниз… И угодил в сеть.

То есть он понял, что это сеть, когда окончательно запутался.

Артём замер. И услышал голоса. Низкие, похожие на звериное ворчание. Затем почувствовал, что рядом кто-то есть, а чуть позже его губ коснулось что-то… Соломинка. От нее пахло влагой. Артём вдруг осознал, что ужасно хочет пить.

Это была не вода – молоко. Холодное, непривычно сладкое.

Пока он пил, его освободили от сети. Их было несколько, но он даже не смог определить, мужчины это или женщины. Все запахи забивал густой незнакомый аромат, а звуки поглощали рыкающие голоса, выпевающие монотонную вибрирующую мелодию.

Кто-то взял Гриву за руку и повел за собой. Артём не сопротивлялся. Под ногами шуршал мелкий песок. Или пыль. Грива снова (как тогда, под маской) ни черта не видел, зато имел возможность слышать… Всё то же монотонное унылое пение…

Песок кончился. Его сменил гладкий камень. Провожатый Артёма остановился…

…Это произошло мгновенно: четыре петли захлестнули запястья и щиколотки. Артём рванулся, но не успел. Ремни растянули его крестом. Артём чувствовал, как кто-то возится у его ног, привязывает к чему-то…

Всё. Привязали и отошли.

Пение зазвучало громче.

Артём нащупал ногами вделанные в камень кольца. Тоже каменные. Его щиколотки были привязаны к этим кольцам. Незнакомый аромат ослабел, и Артём почуял запах влаги. Где-то близко был водоем. К запаху воды примешивался еще один, неприятный, масляный, похожий на запах солярки…

А звук становился всё сильнее. Именно так – не громче, а сильнее. Артём не различал слов. И он слышал не только ушами – всем телом: костями, кожей, внутренностями… Воздух вибрировал от напряжения…

Раздался хлопок… Как выстрел. И сразу стало светло. Это загорелись факелы. Шесть факелов, воткнутых вокруг Артёма. Загорелись, похоже, сами. Во всяком случае Грива не видел тех, кто их поджег.

Это была пещера. Шагах в двадцати от места, где был привязан Грива, поблескивала вода. Артём различил на ее поверхности радужную пленку. Нефть?

Размеров озера он определить не мог: оно терялось в темноте. Не видел он и стен. И тех, кто пел. Свет факелов выхватывал у тьмы совсем небольшой кусок пространства. И сам этот свет был какой-то странный, с синевой. Как будто горел газ. Или спирт. Время от времени из этого пламени уносились вверх яркие зеленые искры…

Артём замедлил дыхание, пытаясь унять охватившее его возбуждение. Не получилось. Предчувствие опасности и собственная беспомощность выводили его на грань безумия. Грань, за которой Артём Грива переставал быть человеком, превращаясь в сгусток сокрушительной энергии. Натянувшиеся ремни тоже вибрировали от напряжения…

Внезапно голоса стихли. И Артём увидел, как поверхность озера заколебалась, потом – два красных огонька, скользящих над поверхностью, а еще через несколько мгновений – черную плоскую голову, рассекающую воду.

С громким плеском зверь выбрался на берег, отряхнулся и засмеялся, показав длинные острые клыки и черную глотку. Гибкий хвост ударил по камню, и низкий рев затопил пещеру.

Вскинув растопыренные лапы с выпущенными крючьями когтей, пантера, играя, подпрыгнула, перевернулась в воздухе, упала на каменный пол и заметалась у границы, очерченной факелами. Под мокрой лоснящейся шкурой буграми перекатывались мышцы, клокочущее ворчание нарастало, когда зверь задирал вверх горбоносую морду, и становилось тише, когда пантера опускала голову вниз.

Внезапно пантера замерла и уставилась на Гриву так, словно только сейчас заметила его. Ее прищуренные глаза с круглыми блестящими зрачками до жути напоминали человеческие.

Черный язык мелькнул между клыков. Аккуратно ставя лапы – одну перед другой – пантера пересекла незримую границу и двинулась к Артёму. В полуметре от человека она остановилась. Она резко и часто дышала. Артём замер. Его трясло. Не от страха – от возбуждения. В ноздри бил запах гнили и мокрой шерсти…

Пантера выгнула спину и скребнула когтями по камню… Как будто по обнаженным нервам.

– Ну давай, иди сюда! Иди сюда, тварь! – не выдержал Грива.

Зверюга заворчала. Шажок, еще шажок… Огибая Артёма, она терлась о его бедро мокрым боком. Рокочущее ворчание за спиной… Грива затылком чувствовал ее пристальный взгляд.