Король моря - Медведев Иван Анатольевич. Страница 16

– Не останавливаться, только вперёд! Не дать им опомниться!

Испанцев теснили. По ходу боя взламывали и грабили церкви, лавки, дома. Утром Роджерс послал новое предложение губернатору:

Переговоры возобновились. Обе стороны согласились на компромисс: губернатор платит шестьдесят тысяч с условием, что всё уже награбленное англичанами останется у них. Испанец поклялся дворянской честью, что завтра же на британский флагман доставят деньги, а сейчас пусть «люди Дампира» уйдут из города.

Роджерс поверил слову идальго, и губернатор не обманул. Правда, заплатил на восемь тысяч меньше, оправдываясь тем, что в городе просто нет больше золота. Английская эскадра покинула Гуаякиль.

Вскоре после этого появились четыре военных корабля, посланных на помощь вице-королём Перу. Они бросились в погоню, но корсарская эскадра бесследно исчезла за горизонтом.

А на британских кораблях, державших курс на Галапагоссы, распространилась какая-то неизвестная тяжёлая болезнь. Эпидемия, свирепствовавшая в Гуаякиле, прицепилась и к англичанам.

– Вот уж не думал, что испанцы такие заразные, – раздражался скрюченный лихорадкой Роджерс. – Не хватало только, чтобы теперь, после такого успеха, так глупо умереть.

Болело сто пятьдесят человек, но не Дампир. Старый бродяга давно приобрёл иммунитет ко всякой тропической заразе.

Первый помощник Томас Довер, доктор медицины, исполняющий в походе и обязанности врача, потчевал капитана подогретым пуншем, уверяя, что это лучшее лекарство. Роджерс, к собственному удивлению, быстро поправился.

– Немедленно лечить всех остальных больных этим замечательным средством.

Первая из навязчивых идей Дампира – разграбление богатого города – была воплощена. Теперь дело за второй. Каждый вечер за ужином штурман заводил разговор с капитаном о манильском галионе.

– Хорошо. Но сначала избавимся от пленных.

Отсидевшись некоторое время на диких и унылых островах Энкантадас, Роджерс повёл корабли к острову Горгона в Панамском заливе. Там отпустили на берег всех пленных испанцев, продали местным жителям кое-что из награбленного и произвели делёж захваченной в Гуаякиле добычи. Каждый получил свою долю. И хотя она была оговорена заранее, в самом начале плавания, появились недовольные. Бучу поднял Томас Довер, считавший, что его заслуги не соответствуют размерам полученного добра. Роджерс, повздорив с первым помощником, перевёл его на корабль капитана Кортни. Но этим дело не кончилось. Шестьдесят матросов подписали петицию с требованием увеличить им сумму вознаграждения. Потянуло мятежным дымком.

– Я не понимаю, что происходит, – сказал им капитан. – Каждый получил ту часть, которая полностью соответствует правилам и вашему рангу. Так ли это? Или кого-нибудь обманули?

Один из матросов вызвался сказать от имени всех:

– Нет, сэр, всё правильно. Но дело в том, что все мы рискуем шкурой одинаково, а разница при распределении золотишка слишком велика.

– Иногда полезно поступиться личными интересами ради общих, – тихо посоветовал Дампир капитану, – ничто не успокаивает нервы людей так хорошо, как лишняя горсть монет в их карманах.

Роджерс прислушался к словам штурмана, посоветовался с офицерами и объявил о сокращении их доли в пользу матросов.

– Сам я также отказываюсь от добычи, собранной в каютах захваченных кораблей.

По традиции она принадлежала только капитану. Довольные матросы готовы были идти за ним хоть в саму преисподнюю. Дисциплина и порядок вновь воцарились на кораблях. Теперь – манильский галион…

Дампир крестиком отметил на карте место у мексиканских берегов.

– Через месяц красавец там появится.

– Вы в этом уверены?

– Так же хорошо, как в местоположении своей каюты.

Англичане поплыли на север. Кончалось продовольствие. Пустынный берег мыса Лукас, где эскадра бросила якорь, не оставил надежд на возможность добыть свежее мясо, фрукты и овощи в нужном количестве. Экипажам грозил голод.

– Всем здесь не прокормиться, – сказал Роджерс. – Пусть остаётся один «Маркиз», а мы двинемся навстречу галиону.

Скоро, к большой радости моряков, марсовый с «Герцога» истошно закричал, что видит на расстоянии семи лиг парус. Дампир скорректировал курс, и корсар правым галсом пошёл на сближение. Забарабанила по палубе дробь беготни: к пушкам подносили ядра, порох, готовили абордажные крючья. Раздавались резкие, чёткие команды. И вдруг неожиданно обвисли паруса – упал ветер. Корабли, поскрипывая, закачались на волнах далеко друг от друга.

На следующий день ветер слегка пошевелил плечами. Роджерс немедленно послал «Прибавление» за «Маркизом», после чего с оставшимися кораблями, чутко улавливая и используя каждое дуновение, начал подползать к незнакомцу. В линзах подзорной трубы медленно проступали его контуры. Скоро стало ясно, что это не галион, а великолепный 40-пушечный французский фрегат.

– Будем атаковать, – опустил подзорную трубу Роджерс. – Передайте Кортни, чтобы заходил с другого борта.

Ещё целые сутки английские корабли, выписывая на воде замысловатые кренделя, подбирались к своей жертве. «Герцог» и «Герцогиня» подошли к фрегату почти одновременно, взяв его в клещи. После короткой артиллерийской перестрелки корабли сцепились в абордаже.

Дампир, не раз рисковавший жизнью, так и не привык к смерти, которая всегда была рядом, только и ждала удобного случая вцепиться костлявой рукой ему в горло. Перед каждым боем он испытывал сладкое, холодное чувство риска, без которого жизнь казалась слишком пресной.

– Не лезьте в самое пекло! – крикнул штурману капитан, обнажая клинок. – Ваше дело – привести корабли в славный город Бристоль!

Тридцатилетний Роджерс, почти в два раза моложе Дампира, считал, что рукопашная – работа не для стариков.

Несколько часов длился бой. Французы яростно отбивались, но англичане, превосходившие их числом, не уступали противнику в доблести, напористости и победили, хотя убитыми потеряли больше. Тяжело был ранен Роджерс. Пуля раздробила ему челюсть, но он, выплёвывая кровь и зубы, остался в строю.

В трюме фрегата обнаружили китайские шелка, украшения, фарфор, пряности. Радовал и сам корабль, особенно пушки. Правда, французы были небогаты продовольствием, но зато сообщили ценную информацию: они шли вместе с манильским галионом и лишь совсем недавно расстались с ним. Английская эскадра с появившемся «Маркизом» оттянулась поближе к Акапулько – порту назначения галиона – и приготовилась терпеливо, как хищник в засаде, ждать.

Портить зрение, слишком долго всматриваясь в горизонт, англичанам не пришлось. Галион появился через два дня. Засекли его с «Маркиза». Капитан корабля Эдвард Кук храбро преградил дорогу гиганту. Английские суда, боясь пропустить испанцев стороной, слишком широко растянулись, чтобы увеличить радиус видимости. Поэтому «Герцог» с «Герцогиней» не смогли быстро прийти на помощь своему отважному товарищу. Когда же они подоспели, «Маркизу» уже основательно досталось.

Роджерс с ходу повёл корабли в бой. Самое трудное и опасное – преодолеть зону обстрела. Но как раз это и не удавалось. Шестьдесят мощных испанских пушек били с галиона прицельно, быстро реагируя на маневры корсаров, крутившихся вокруг гиганта, как собаки на травле медведя. Оставалось понадеяться на чудо и безрассудно броситься вперёд, но Роджерс не хотел рисковать ни кораблями, ни людьми. Слишком мало было шансов уцелеть, и слишком много – потерять всё. Деньги нужны всем, но не ценой же собственной жизни! Капитан опять был ранен – осколок ядра раздробил ему лодыжку. А укусить побольнее испанцев не удавалось. Ядра английских пушек не причиняли большого вреда морскому мостодонту.

После семи часов сражения, когда на море начала спускаться вечерняя мгла, с «Герцога» просигналили «отбой». Галион продолжил путь. Темнота спустилась быстро, как накрыла. Так и не удалось Дампиру осуществить свою главную мечту, о чём он сожалел до самой смерти.