На всю жизнь?.. - Берристер Инга. Страница 3

В письме без обратного адреса она объяснила своим работодателям, что хочет жить в Лондоне; в другом, более длинном и подробном письме родителям она обрисовала свои планы на будущее, а третье письмо отправила Джейку, написав ему, что заблуждалась, что не готова еще к семейной жизни, что хочет свободы и возможности делать карьеру. Гордость и уязвленное самолюбие не позволили ей упомянуть в своем письме о Ванде.

Три недели спустя, к тому времени, как Маргарет и Марку Брайертонам — ее матери и отчиму — настало время вернуться с Бермудов, она уже зарегистрировалась на отделении, где изучалась дизайнерская технология, сняла себе третью часть квартиры в двух шагах от колледжа, отрезала до плеч свои длинные волосы и, наконец, целиком и полностью сменила свой гардероб, отрекшись от всего, что создавало ей игривый юношеский образ, — и таким образом в три коротких недели обрела имидж сдержанной, искушенной в жизни женщины, от которого не отказалась и поныне.

Ее родители пребывали в недоумении, но она объяснила им внезапность своего отъезда тем, что, будучи совершенно измотана бездельем последних нескольких месяцев, во время их отсутствия приняла решение по-настоящему взяться за дело.

Сначала родители очень расстраивались, Марк особенно, ибо ему хотелось, чтобы она жила поближе к дому. Вообще говоря, у нее не было никакой необходимости зарабатывать себе на жизнь, и несколько раз за первые месяцы самостоятельной жизни ей страшно хотелось вернуться домой, но ее неизменно останавливала мысль, что она должна будет встретиться там с Джейком. В тот вечер, когда Джейми покидала его квартиру, где застала его в объятиях другой женщины, она убедила себя, что, встретившись с ним, абсолютно ничего не испытает — вообще никаких чувств.

Прошедшие шесть лет были заняты до предела. Еще в колледже она подружилась со студентом-сокурсником, Ральфом Ховардом, который потом стал ее деловым партнером. Они прекрасно ладили, их отношения были легкими, приятными и ни к чему не обязывающими. Некоторые из их приятелей думали, что они любовники, но это не соответствовало истине. Ральф был ей как брат, которого, по ее словам, она никогда не имела, но ее отношение к нему весьма отличалось от того поклонения и обожания, которые она испытывала к Джейку.

Их фирма приносила хорошие доходы, они весьма преуспевали и вели активную светскую жизнь. Большинство вечеров и приемов, на которые они всегда ходили вдвоем, носили деловой характер. Они с Ральфом, высоким блондином с круглогодичным загаром и смеющимися голубыми глазами, выглядели замечательной парой. Ральф ей нравился своей спортивностью, он походил на регбиста, мускулистого, с крепким большим костяком. Да и он был высокого мнения о Джейми и всегда удивлялся, когда кто-то обращался с ней, как с хрупкой фарфоровой вещицей. При росте пять футов четыре дюйма, тонкокостная, с изящными узкими ступнями, она выглядела гораздо более хрупкой, чем была на самом деле.

Джейми никого не разуверяла в том, что они любовники, — весьма удобный способ держать слишком пылких представителей мужского пола на приличном расстоянии. Ральфа интересовало, есть ли у нее личная жизнь, но он уважал чужие тайны и не задавал лишних вопросов. В разговорах с ним она никогда не упоминала о Джейке, хотя кое-что он о ее семье знал; о том, например, что первый раз ее мать вышла замуж за своего работодателя, а второй раз за Марка Брайертона, вдовца, имевшего одиннадцатилетнего сына. С Бет и Ричардом Ральф был знаком, поскольку они встречались на крестинах Сары, куда он ездил с Джейми. Кстати, Джейк был крестным отцом девочки, но кроме краткого момента, когда он принял на руки младенца и передал его Джейми, они старались не приближаться друг к другу.

Джейми поморщилась при воспоминании о том, каким раздраженным был в тот день Джейк и с какой издевательской холодностью посматривал на нее. Вообще, его высокомерие было просто невыносимым! Но что за всем этим стояло? Неужели он опасался, что она подойдет к Марку и выложит ему, что его сынок соблазнил ее, внушив, что любит, и все это лишь для того, чтобы ее доля наследства не уплыла из его рук?

Но разве она способна на такое? И Марк, и Маргарет обожали Джейка, к тому же Марк — человек чести, и подобные сведения о сыне наверняка принесли бы ему непереносимые страдания. Нет, жаловаться она не собиралась, ведь она решила все начать сначала, обрести новый смысл и ей даже удалось заставить себя поверить, что она действительно хочет от жизни лишь одного — удачной карьеры и успеха.

Поздние осенние сумерки быстро перешли в вечер. Знакомая боль при мысли о прошлом как всегда усугублялась ощущением мрачного отчаяния. Шесть лет прошло, а горечь и боль все не шли на убыль, и единственное, чем отгораживалась она от страдания, это умением выглядеть в глазах окружающих удачливой и счастливой.

Ее сверстницы, пережив любовное разочарование, вскоре успокаивались, завязывали новые знакомства; почему же она до сих пор не встретила никого, кто бы мог заменить ей Джейка?

Возможно, это произошло потому, что Джейк, кроме того, что был первой любовью, был еще и близким с детства человеком, так что его предательство грабительски лишило ее не только любовника, но брата и друга, который казался ей надежной защитой и опорой во всем.

А хуже всего, что, безумно любя Джейка, она так безоговорочно ему верила, что ни на минуту не допускала мысли о существовании в его жизни других женщин. Той же Ванды, например. Джейми понимала, конечно, что не первая у него, но ведь это было до нее; он на восемь лет старше, жил вдали от дома, учился в университете; к тому же природа наделила его не просто красотой, но таким необыкновенным чувственным магнетизмом, что ему вряд ли удалось вести целомудренный образ жизни.

Жаль бедную девочку, которая выйдет за него замуж. Не слишком-то долго он способен хранить верность, особенно наивному девятнадцатилетнему созданию.

Ведь и сама она раньше, когда они стали любовниками, не думала ни о чем таком и лишь теперь, оглядываясь назад, видела, что особенной пылкости в нем не наблюдалось, напротив, была некоторая сдержанность, даже в том, как он прикасался к ней, как обнимал… Скорее всего, это происходило потому, что ее неопытность явилась для него чем-то вроде тяжкого испытания. Она тогда не понимала этого, отдаваясь ему с блаженной радостью, вызванной тем невероятным фактом, что он любит ее. Легкого прикосновения его пальцев было достаточно, чтобы зажечь в ней огонь восторга и счастья. По своей тогдашней наивности она думала, что он испытывает то же самое, что причина, по которой он занимается с ней любовью, у него та же, что и у нее, и что он просто не мог дождаться, когда их любовь будет увенчана брачным союзом.

Да, он был с ней очень терпелив, осторожен и нежен, но и только. Он вполне мог обойтись и без этого, вот почему до сих пор она думает об этом с горечью. Как видно, ему просто необходимо было покрепче привязать ее к себе, а для настоящих любовных утех у него всегда имелись женщины вроде Ванды.

Вздрогнув, она отвернулась от окна, болезненно осознав, что мысли устремились в весьма опасном направлении. Прошлое осталось позади, и все, что в нем было, пусть навсегда там и останется. Хотя, как забыть объятия Джейка, если от одного его прикосновения она испытывала такое неслыханное наслаждение, какого не мог дать ей ни один мужчина из тех, с кем время от времени сводила ее судьба; потому и не шло у нее с ними дальше прикосновений, что она всякий раз остро осознавала, что это не те прикосновения.

Вот и сейчас одно воспоминание о его руках привело ее в сильнейшее волнение. С тех пор как они расстались, Джейми жила будто замороженная, о чем подчас думала с досадой. Но может, она по природе своей не сексуальна? Разве кто-то терзается из-за того, что у него всю жизнь плохой аппетит? Просто все люди разные — одним, к примеру, чтобы выспаться, достаточно пары часов, а другим для этого требуется часов восемь. Так и она прекрасно может обходиться без секса. Что тут такого страшного?