На всю жизнь?.. - Берристер Инга. Страница 31

Закрыв дверь, Джейми медленно вернулась в кресло, устроилась в нем поудобнее и закрыла глаза.

Значит, тогда Ванда лгала? Не приходится сомневаться в искренности другой женщины, решившей повиниться. «Мы с Вандой были приятелями, не более того» — так сказал Джейк, а она ему не поверила. Выходит, Джейк любит ее? Невозможно. Невозможно, чтобы он любил ее так сильно, как утверждает Ванда, и ничего не сделал… Но разве он ничего не сделал? Он ведь женился на ней.

Но если он любит ее, то почему до сих пор не открылся? Далее не пытался обсудить это…

Да потому что, как ни грустно признать, она сама лишила его такой возможности. С первого дня своего бегства она сознательно держала его на расстоянии. Но неужели Джейк любит ее? Любит с той же силой чувств, с какой она любит его? Нет, невозможно поверить. Она встала и, прохаживаясь по комнате, попыталась навести хоть какой-то порядок в хаотичности своих мыслей.

Почему невозможно? — спросила она себя. Когда-то она верила, что он любит ее. Но он не разыскивал ее, не пытался вернуть…

Может, и в самом деле думал, что она слишком молода, потому не хотел ее связывать. Так, во всяком случае, сказала Ванда. Но так ли это в действительности? Да нет, конечно. Иначе Джейк был бы сейчас с ней, а не катался в одиночку на лыжах, прекрасно, как видно, обходясь без нее. Она безостановочно ходила по комнате, колеблясь между надеждой и страхом, слишком ошеломленная признаниями Ванды и не знающая, верить им или нет. В конце концов, Джейк не сопливый мальчишка, стесняющийся признаться в любви. Да он и признавался, но она отвергла его, сообщив, что хочет в Лондон, хочет вместо брака делать карьеру.

Круг ее путаных мыслей разорвал телефонный звонок. Она схватила трубку, ожидая услышать голос Джейка. Но звонила мать, и первой реакцией Джейми был испуг.

— Марк? — только и смогла она выдавить из себя.

— Да, я звоню насчет Марка, но с хорошими новостями. Дела его были плохи, ведь незадолго до вашей свадьбы у него случился еще один сильный приступ, просто мы не стали вам говорить, не хотели расстраивать. Но тогда он выкарабкался, а тут появилась надежда, что новое лекарство поступит в продажу гораздо раньше, чем ожидалось, так что врачи настроены оптимистически, у него появился шанс на возвращение к почти нормальной жизни.

Когда Джейми закончила объяснять, какое она испытывает облегчение, Маргарет спросила, где Джейк.

— Э-э… Катается на лыжах.

— В самом деле? Ну, так, значит, Марк проиграл ему свое пари, — послышалось на том конце провода. — Он еще до вашего отъезда поспорил с Джейком, что теперь, после стольких лет ожидания, он не способен будет покинуть тебя больше чем на десять минут. Бедный Джейк, боюсь, из-за своих чувств к тебе он вытерпел много поддразниваний от Марка. Не знаю уж, что там между вами произошло в те годы, я ведь никогда не спрашивала тебя, потому что ты слишком ясно дала понять, что эта тема не обсуждается, но я так рада, что вы вновь сошлись.

— Ты… ты знала о нас с Джейком прежде? — воскликнула Джейми не в силах скрыть своего изумления. — Но как?.. Откуда?..

— Ну, что ты безумно влюблена в него, только слепой не видел, и Джейк потом признался нам, что был счастлив этим, а поскольку хотел понадежней привязать тебя к себе, взял и соблазнил. Когда он позвонил нам и сказал, что вы оба ждете нашего возвращения из отпуска, чтобы объявить о своей помолвке, мы с Марком, должна признать, огорчились. Ты еще была так юна, совсем не имела жизненного опыта, но Джейк уверял нас, что ты его любишь так же сильно, как и он тебя. А когда мы вернулись и обнаружили, что ты уехала, то решили, что у тебя, видимо, были свои соображения по поводу всего этого. Бедный Джейк! Первое время я думала, что он никогда не оправится от такого удара. А потом Марк начал не на шутку тревожиться, решив, что сын никогда не женится…

— И тревожился, пока Джейк не пообещал привезти к вам на Рождество свою невесту, не так ли? — прервала ее Джейми.

— Ну, вроде того… Вообще это было предметом постоянных шуток между Джейком и Марком. Джейк каждый год обещал сделать это. Постоянно давал нам понять, что его чувства не изменились. Но по-настоящему Марк начал надеяться, что положение переменится, когда Джейк позвонил и сказал, что на Рождество он привезет тебя домой. Ты так долго избегала его, что твое возвращение придало Марку уверенности в вашем примирении.

— И он что же, ликовал по этому поводу? — спросила Джейми.

— Не при Джейке. Не хотел его смущать. Не забудь, дорогая, что для столь сильного и уверенного в себе мужчины, как Джейк, весьма трудно признаться, что твоя возлюбленная тебя отвергла, и Джейк, естественно, сделал все, чтобы мы с Марком не сомневались во взаимности ваших чувств. Насколько я помню, детка, тебе еще и шестнадцати не было, когда он впервые сказал нам с Марком о своей любви. Это нас обоих просто потрясло. К двадцати годам Джейк был достаточно искушен, и мы с Марком побаивались, как бы он не воспользовался своим жизненным опытом, склонив тебя к такого рода отношениям, для которых ты не была еще достаточно взрослой. Так ведь оно и вышло. Хорошо еще, что он честно признался нам в этом. Когда ты уехала, я чувствовала себя в чем-то виноватой перед ним…

— Я тогда решила, что он хочет жениться на мне потому, что Марк намерен разделить между нами наследство.

Здесь последовала небольшая пауза, а затем явно потрясенная Маргарет сказала:

— Джейми, дорогая, с чего это взбрело тебе в голову? Ничего не могу понять… Разве ты не знала тогда, что Джейк унаследовал от семейства своей покойной матери огромнее состояние — гораздо больше, чем может оставить ему отец? Ну ладно, все в конце концов прояснилось, и мы с Марком просто счастливы, что вы с Джейком опять вместе. Честно говоря, я думаю, что вы с ним теперь гораздо лучше подготовлены к супружеской жизни, чем шесть лет назад. У тебя была возможность набраться жизненного опыта, так что ты с Джейком теперь на равных, к тому же, повзрослев, ты лучше сумеешь понять его натуру да и свой нрав немного смирить, без чего семейную жизнь не сладить. Уж на что Марк подчас раздражает меня своим заскорузлым шовинизмом, а я все же стараюсь сдерживаться, напоминая себе, что у всякой медали есть оборотная сторона и что он заботливый и внимательный муж, который никогда не позволяет себе ставить собственные интересы и желания выше интересов и желаний жены и всего семейства. Никто не сможет полностью изменить нрав мужчины, характер есть характер, но Джейк во многом истинный сын своего отца, а тот, помимо прочего, всегда осознавал свою ответственность перед семьей и почитал за долг защищать своих женщин. Кроме того, Джейк — дитя своего времени, и, надеюсь, ему легче будет смириться с мыслью, что женщины тоже нуждаются в некоторой толике независимости.

Разговор явно затягивался, и, когда Маргарет, высказав свои напутствия и пожелания дочери, начинающей семейную жизнь, распростилась и положила трубку, за окнами уже смеркалось.

Какое-то время Джейми сидела, не зажигая света, и, уставясь невидящим взглядом в посиневшее сумеречное окно, размышляла. Неужели это все правда? Похоже на то, ведь мать не станет ее обманывать; и она не видела причины, по которой Джейк лгал бы родителям, во всяком случае столь долго.

Он любит меня. Она смаковала эти слова, тозволяя им вновь и вновь обволакивать сознание и каждой своей клеточкой впитывая то, что в них заключено.

Телефон зазвонил опять. Она автоматически сняла трубку.

— Джейми, это я, Ванда. Боюсь, что совместный обед нам все-таки придется отменить. Звонил Гэвин, сказал, что задерживается в Инсбруке и хочет, чтобы я приехала ночевать к нему. Надеюсь, впрочем, что до вашего отъезда мы еще встретимся.

Странно, но Ванда ее теперь совершенно не раздражала, Джейми осознала это, уже положив трубку. Да и что, в самом деле, сердиться на Ванду? Она опьянела от той сумасшедшей радости, что хлынула вдруг в ее жизнь, расцветив ее самыми радужными красками. Джейк меня любит! Ах, если бы она раньше все хорошенько обдумала, теперешняя ситуация не была бы для нее столь неожиданна. Только сейчас она поняла, что его ядовитые замечания, его сарказм, — все это не что иное, как ревность. Дело-то, оказывается, в том, что Джейк, боясь ее потерять, держался несколько отстранение, а она, дурочка, воспринимала его отношение к ней как издевательское и грубое. Теперь-то она поняла, что он, подобно ей самой, просто притворялся чужим и холодным.