Обитатели миража - Меррит Абрахам Грэйс. Страница 39
Вот я над папоротниками. Вот уже на краю потока. Над потоком. Пар завивался вокруг меня. Скрыл меня. Горячее дыхание гейзера высушило пар. Я ничего не видел, кроме перекладины лестницы непосредственно перед собой…
Слава Люке за это! Если все вокруг меня скрыто, значит сам я скрыт от окружающих.
Я перебрался через поток. Миновал утес. Теперь я над парапетом. Я спрыгнул с лестницы меж скал – незамеченным. Дернул лестницу. Почувствовал ответный рывок. Лестница отяжелела… еще больше… еще…
Я отвязал топор и меч…
– Двайану…
Я обернулся. Это три девушки. Я начал восхвалять их… сдерживая смех. Черная и зеленая краска из-за пара растеклась и образовала чудовищные узоры.
– Дворянство вам, девушки! С этого момента! Зеленый и черный – цвета вашего герба! То, что вы сделали этой ночью, станет легендой в Караке.
Я посмотрел в сторону укреплений. Между ими и нами находилась ровная скальная площадка, покрытая песком, не шире половины полета стрелы. Там у костра стояли два десятка солдат. Большая группа виднелась у парапета в сторону моста. Еще солдаты в дальнем конце парапета; все они смотрят на волков.
Башни подъемного моста спускаются прямо к площадке. Правая башня – глухая стена. В левой большие ворота. Они открыты и не охраняются. Возможно, их охрана – солдаты у костра. Между башнями спускается широкая рампа, подход к началу моста.
Кто-то коснулся моей руки. Рядом со мной стояла Люр. Вслед за ней появились два моих офицера. Затем один за другим – солдаты. Я попросил их подготовить луки, наложить стрелы. Один за другим они растворялись в зеленой тьме. Укрывались в тени скал.
Десять человек… двадцать… тридцать… как стрела, шипение потока разорвал крик! Лестница задрожала. Она изогнулась. Снова отчаянный крик… лестница провисла…
– Двайану, лестница оборвалась… ай, Овадра…
– Тише, Люр. Они могли услышать крик. Лестница не может оборваться…
– Вытащи ее, Двайану… вытащи ее!
Вместе мы вытащили лестницу. Мы тащили ее как сеть, и быстро. Неожиданно она совсем полегчала… пробежала в наших руках…
Концы ее были обрезаны ножом или ударом топора.
– Предательство! – сказал я.
– Как это возможно… там Овадра…
Я продвинулся в тени скал.
– Дара, расставь солдат. Пусть Нарал расставит их на дальнем конце. Пусть по сигналу начинают стрелять. По три залпа. Первый по тем, у костра. Второй и третий – по тем у парапета, ближе к башне. Затем за мной. Поняла?
– Поняла, господин.
Приказ передали по линии; я слышал, как натягиваются тетивы.
– Нас меньше, чем мне хотелось бы, Люр, но ничего не поделаешь, придется действовать. Нам теперь не выбраться из Сирка, только с помощью мечей.
– Я знаю. Но я думаю о Овадре… – голос ее задрожал.
– Она в безопасности. Если бы предателей было много, мы услышали бы звуки боя. Больше не нужно разговаривать, Люр. Мы должны действовать быстро. После третьего залпа ударим по воротам.
Я дал сигнал. Лучники встали. Стрелы полетели в стоявших у огня. Мало кто их них остался в живых. Немедленно второй шквал стрел обрушился на стоявших у башни.
Хай! Прекрасно стреляют! Как падают те! Еще раз…
Свист оперенных стрел! Песня луков! Боги – как хорошо жить снова!
Я выскочил из-за скалы, Люр рядом. За нами побежали женщины-солдаты. Мы устремились к воротам башни. Мы были уже на полпути, когда крепость проснулась.
Послышались крики. Заревели трубы, воздух заполнился звоном бронзовых гонгов, поднимавших по тревоге спящий Сирк. Мы бежали дальше. Рядом падали копья, свистели стрелы. Из других ворот в стене выбегали солдаты, бежали нам наперерез.
Мы уже у двери башни подъемного моста… мы уже в башне!
Но не все. Треть упала под ударами копий и стрел. Мы закрыли прочную дверь. Опустили массивные засовы. И вовремя. В дверь застучали молоты обманутой стражи.
Помещение каменное, большое и пустое. Кроме двери, через которую мы вошли, выходов нет. Я понял причину этого: никто в Сирке не думал о возможности нападения изнутри. Высоко бойницы смотрят на ров, под ними платформы для лучников. У одной стены рычаги, приводящие в движение подъемный мост.
Все это я увидел одним быстрым взглядом. Прыгнул к рычагам и начал поворачивать их. Завертелись колеса.
Мост начал опускаться.
Ведьма поднялась на платформу для лучников, выглянула наружу; поднесла к губам рог; послала через прорезь в стене призыв – сигнал Тибуру и его войску.
Стук в дверь прекратился. Начались сильные ритмичные удары. Удары тарана. Крепкое дерево дрожало от них, засовы скрипели. Люр крикнула мне:
– Мост опущен, Двайану! По нему поднимается Тибур Становится светлее. Начинается рассвет. Ведут лошадей.
Я выругался.
– Люка, пошли ему разум не топать по мосту на лошади!
– Он делает это! Только он, и Рашча, и еще с полдюжины других… остальные спешились… Хай! в них стреляют из бойниц… среди них падают копья… Сирк берет свою дань…
Послышался громовой удар в дверь. Дерево раскололось…
Громовой рев. Крики, вопли боя. Удары меча о меч, свист стрел. И над всем этим хохот Тибура.
Таран больше не бил в дверь.
Я отбросил засовы, приготовил топор приоткрыл дверь и выглянул.
По рампе от моста бежали солдаты Карака.
Я открыл дверь шире. У основания башни и начала моста лежали мертвые защитники крепости.
Я вышел. Солдаты увидели меня.
– Двайану! – прозвенел их крик.
Из крепости слышались удары большого гонга – предупреждение Сирку.
Сирк больше не спал!
20. «ТСАНТАВУ, ПРОЩАЙ!»
В Сирке слышался шум, похожий на гудение огромного потревоженного улья. Гремели трубы, били барабаны. Удары множества гонгов отвечали тому единственному, который продолжал бить где-то в сердце захваченной крепости. Теперь через мост устремились женщины – солдаты Карака, пока вся площадь не заполнилась ими.
Кузнец повернул свою лошадь, оказался лицом ко мне.
– Боги, Тибур! Хорошо сделано!
– Не было бы сделано, если бы не ты, Двайану! Ты увидел, ты понял, ты сделал. Мы лишь младшие участники.
Что ж, это правда. Но в этот момент Тибур мне почти нравился. Жизнь моей крови! Не игрушка – повести войска по мосту! Кузнец – солдат! Лишь бы был верен мне – и к Калкру ведьму!
– Очисть крепость, Ударяющий по наковальне! Нам не нужны стрелы в спину.
– Будет сделано, Двайану.
Метлой меча и молота, копья и стрелы крепость была очищена.
Гром гонга замер на половине удара.
В плечо мне уперся носом мой жеребец, он мягко подул мне в ухо.
– Ты не забыл мою лошадь! Руку, Тибур!
– Веди нас, Двайану!
Я прыгнул в седло. Высоко поднял боевой топор, развернул жеребца и поскакал к городу. Я летел, как стрела. Тибур слева от меня, женщина-ведьма справа, солдаты за нами.
Через скальный портал мы ворвались в Сирк.
Живая волна встретила нас, чтобы отбросить назад. Взлетали молоты, рубили топоры, пролетали копья и оперенные стрелы. Моя лошадь споткнулась и с криком упала; ее задние ноги были подрублены. Кто-то схватил меня за плечи, поднял. Мне улыбалась женщина-ведьма. Она отрубила руку, тянувшую меня к груде мертвых. Топором и мечом мы расчистили вокруг себя круг. Я вскочил на спину серого жеребца, с которого упал дворянин, ощетинившийся стрелами.
Мы ударились о живую волну. Она подалась, завиваясь вокруг нас.
Вперед и вперед! Рубить топором и колоть мечом! Резать, рубить и пробиваться!
Завивавшаяся волна отброшена. Перед нами лежал Сирк.
Я сдержал лошадь. Сирк лежал перед нами – но не приглашал нас!
Город лежал в углублении между крутыми неприступными черными скалами. Край прохода к городу находился выше городских крыш. Дома начинались на расстоянии полета стрелы. Красивый город. Нет ни цитадели, ни форта, ни храмов, ни дворцов. Только каменные дома, около тысячи, с плоскими крышами, расставленные редко, окруженные садами, между ними широкие улицы, усаженные деревьями. Много газонов. За городом возделанные поля и цветущие сады.