Пилот экстра-класса - Михайлов Владимир Дмитриевич. Страница 2

– Ну садись, старина, – сказал он. – Садись, и поговорим еще. Хотя у меня мало времени, чертовски мало.

– Узнаю тебя, – сказал старик и мелко захихикал. – Раз кто-то чертыхается, значит, Говора не придется искать далеко. А ты тоже стареешь, – отметил он не без удовлетворения.

– Это естественный процесс, – сказал Говор недовольно. – Но давай-ка поговорим о деле. Ты все-таки хочешь летать. Но ты ведь давно знаешь, Твор, буйная твоя головушка, что не полетишь. Все комиссии, начиная с психологов…

– Вот что, – сказал старик. – Ты сначала возьми документы…

– Если даже я их возьму, все равно никто не выпустит тебя в пространство.

– Захочешь – выпустят! Тебя все боятся: вдруг ты и вправду найдешь способ делать людей бессмертными? Тогда каждому захочется оказаться поближе к началу очереди… Нет, если ты скажешь, что хочешь летать со мной – и только со мной! – то никто не осмелится тебе возразить.

– Меня просто не станут слушать, – сказал Говор не очень убежденно.

– Но вот сам же ты слушаешь меня! – Старик снова хихикнул. – Да, ты стареешь. Раньше ты не стал бы и слушать. Приказал бы отправить меня домой, и все.

– Старина… разве тебе плохо дома? Ты налетал столько, что хватит на две жизни. Уже десять дней, как ты вышел из больницы. Райская жизнь! Заслуженный отдых. В самом деле я готов сделать для тебя все, но по эту сторону атмосферы. Может, хочешь переехать в Африку? На Гавайи? Куда-нибудь еще? Я помогу, мы тебя перевезем – но, ради бога, выбрось из головы, из своей старой головы, что ты еще можешь летать. Тебя не выпустят с Земли даже пассажиром!

– Тебя же выпускают!

– Я куда крепче тебя. И, кстати, я теперь летаю в капсуле, где не испытываешь перегрузок. А пилот должен вести корабль…

– Не тебе учить меня этому, Говор. Я хочу летать. И я был бы сейчас не слабее тебя, не облучись я тогда на Обероне. Но ведь я не виноват, что облучился, когда летал по твоим, Говор, делам!

– Если бы даже был виноват я – все равно, – произнес Говор после паузы. – Скажи по-человечески, чего ты хочешь, или – прощай. В конце концов, я занят серьезным делом: стремлюсь продлить жизнь хотя бы тебе! И у меня мало времени.

– Ну да, – пробормотал старик. – У тебя мало времени… Не где же твое бессмертие? Ты не представляешь, как оно мне пригодилось бы: я стал бы молод и опять уселся бы за пульт…

Говор непреклонно покачал головой.

– Даже тогда – нет. Бессмертие – не омоложение.

Старик моргнул, и губы его задрожали.

– Продлить райскую жизнь, – сказал он. – Чтобы меня подольше кормили из ложечки? Не так я жил, чтобы… Тебе не приходилось жалеть, что ты не погиб раньше? А я теперь каждый день думаю об этом. Умереть на орбите – вот о чем я мечтаю.

– И оставить меня на произвол судьбы? Спасибо! В общем, иди к черту! – сказал Говор, поднимаясь. – Когда я тоже не смогу больше работать – вот тогда ты изложишь мне свои взгляды на жизнь. И на бессмертие. Только имей в виду, что бессмертные – они будут не такими, как ты. И даже не как я. Они будут вечно молоды, понимаешь? Но, конечно, будут умнеть с годами. Пока это удается не всем. И оставь меня, пожалуйста, в покое. Понятно? Серегин, отправьте его домой. Иди, старина, иди, – як тебе, может быть, заеду как-нибудь вечерком.

– Нет, – сказал старик. – Ты не чудотворец, Говор. А я ожидал от тебя чуда.

– Куда вас отвезти? – спросил Серегин. – Я распоряжусь.

– Куда-нибудь подальше. Это в ваших интересах. Но пока меня не увезут за пределы Земли, вам от меня не избавиться. Тебе тоже, Говор. Я приду опять. И ты ничего не сможешь сделать: нельзя же не пустить в Институт человека, который много лет водил его корабли. Так что до скорого, Говор! На космодроме…

Последние слова были сказаны уже в дверях.

– Ну, – сказал Говор, – если бы не мое воспитание, я бы стал бить вас, Серегин, чем попало. А работай вы у Герта, он вас вообще уничтожил бы.

– Я и не знал…

– Должны были знать.

– И потом, мне жаль его.

– Достоинство, нечего сказать! А кому не жаль? – Говор постоял, плотно сжав губы, шумно сопя носом. – Да, у него окончательно разладилось с психикой. Мрачное напоминание всем старикам, Серегин, особенно облучавшимся. Впрочем, что вам до этого? Но, собственно, и сам я хорош: зачем вышел к нему?

– Вы вышли не к нему, – возразил Серегин.

– Вот как? А к кому?

– Пилот ждет вас.

– Ага, – сказал Говор. – Я же говорю, что вы всегда все помните. А где пилот? Я его не испугал, надеюсь?

– Я здесь, – негромко сказал кто-то из угла.

– Чудесно. Значит, вы не испугались? Проходите, прошу вас. Поговорим у меня. Вы тоже, Серегин. Да вы… Простите, как вас?

– Рогов.

– Рогов, Рогов… Ну да, Рогов. Так вот, вы должны простить нас, стариков. Меня и того, которого я попросту выгнал. Он тоже когда-то был пилотом. И даже неплохим: второго класса. Но – темпора мутантур… Да, старики – невыносимый подчас народ. Вы должны иметь это в виду, поступая ко мне. Дело не только в том. Садитесь, прошу вас. Что-нибудь тонизирующее? Ну, а я выпью. Серегин, вас, надеюсь, не нужно приглашать? Так вот, дело не только в том, что я старик. – Говор откинулся на спинку кресла, повертел в пальцах бокал, заглянул в него, словно в окуляр. – Мои недостатки не превышают обычного для этой возрастной категории уровня. Но нам приходится работать в основном со старцами. С долгоживущими. Мы занимаемся геронтологией, вы слышали об этой науке? Вы ведь знаете, что в каждом уголке космоса, большого или малого, существуют свои условия, не похожие ни на какие другие. И вот мы ищем, не могут ли эти условия – какая-то их комбинация – положительно повлиять на продолжительность жизни, а может быть, и… Словом, мы ищем людей, опыт которых мог бы со всей достоверностью нам сказать, что именно в данном месте существуют нужные условия. Тогда мы начнем изучать их как следует. Короче, нам приходится помногу летать: учет долгожителей даже в солнечной системе поставлен из рук вон плохо, она ведь, по сути, не так мала, система. Итак, я вас предупредил. Вы не боитесь того, что придется много летать?

– Нет, – сказал Рогов.

– Чудесно! Впрочем, чего вам бояться: вид у вас отличный, можно только пожелать такого же и себе. Корабли класса «Сигма-супер» вам, разумеется, знакомы?