Полная заправка на Иссоре - Михайлов Владимир Дмитриевич. Страница 8

Калитку он, как все трое успели заметить, отпер своим ключом; вошел – и, судя по звуку, запер изнутри. Изнов поднял брови:

– Частное владение, что ли? Защищено солидно…

Забор и в самом деле был бетонным, да еще с железными прутьями наверху. Концы прутьев были заострены. Федоров потрогал калитку. По ту сторону, невдалеке, возникли хриплые отрывистые звуки.

– Сирена, похоже? – Изнов на всякий случай сделал шаг назад.

– Да нет, – не согласился Федоров. – Скорее, здешние собаки – или кто их тут заменяет. Для сирены слишком злобно. Да черт с ними. Вы обратили внимание на руки Госта – когда он вынимал ключи и отпирал?

– Признаться, нет, – сказал Изнов. – А что?

– Да просто интересно. Из семи пальцев у него на каждой руке действуют только четыре, а остальные – в таком футляре или сумочке, а может, их и вообще нет… Поэтому, наверное, он и старается не вынимать рук из карманов. Что бы это означало?

– Врожденное уродство, – буркнул Меркурий.

– Он мог лишиться их в драке, на войне, на пожаре… – не согласился Изнов.

Может быть, они от нечего делать подискутировали бы на эту тему, но им помешали шаги. Все более громкие, они приближались с той стороны, откуда пришли они и сами. Судя по частоте их, кто-то бежал.

– Отойдемте-ка в сторонку – мало ли что, – предложил Меркурий.

Едва они успели последовать доброму совету, как из-за угла выскочил бежавший. Все слышнее было его хриплое дыхание. Он приблизился, взгляд его скользнул по стоявшим, бегун негромко вскрикнул и шарахнулся в сторону, потом повернулся и еще быстрее побежал назад – к ближайшей подворотне. А уже накатывались другие шаги – множественные, громкие. Бежала толпа. Она показалась в переулке, когда убегавший уже скрылся под низкой, с облупившейся облицовкой, аркой. Догонявшие были вооружены палками, у двух или трех были топоры. Они бежали молча, целеустремленно, лишь громко сопели. Человек двадцать пять – тридцать, прикинул Изнов. Увидев троицу у ворот, карательная экспедиция приостановилась на самую малость, но тут же плавно повернула и безошибочно заструилась к той самой подворотне – наверное, ходы и выходы здесь были преследователям известны не хуже, чем спасавшемуся. За собой толпа оставила запах потных тел и заношенного платья. Прошло несколько секунд – и с той стороны, куда убежала процессия, прозвучал выстрел, и после паузы – еще три подряд. Больше ничего не было слышно.

– Вот так, – сказал Федоров. – Бытовая картинка: один от всех, все на одного. Мой интерес к этому миру стремительно возрастает. А вам, коллеги, не интересно?

– Тут могут быть самые различные интерпретации, – пробормотал Изнов.

– Разумеется, – согласился Федоров. – Например, что это – спортивные соревнования, и тот, кто убегал, – просто лидер. Правда, в эту картину как-то не укладываются топоры. Знаете что, соратники? А не воспользоваться ли нам случаем и не убраться отсюда подобру-поздорову? Наш проводник, как мы уже решили, не внушил нам чрезмерного доверия. Пока есть возможность, давайте вернемся к кораблю – кстати, переночевать в нем будет куда удобнее, а эту их пломбочку мы потом аккуратно водворим на место…

– Не станем искушать судьбу, – отверг этот план Изнов. – Если уж придется выступать в суде – лучше иметь на совести как можно меньше нарушений порядка – или того, что может быть истолковано как нарушения.

– Не говоря уже о том, – поддержал его Меркурий, – что если даже эта авантюра удалась бы, завтра мы оказались бы в суде без малейшей подготовки. А тут нам все-таки обещали помочь, не так ли? Да и вообще – не стоит по одной частности судить о целом. Подобные сценки случаются в любом мире, просто у себя дома мы имеем возможность с ними не сталкиваться. В былые времена мне и на Терре случалось быть свидетелем…

Быть может, терране и узнали бы, свидетелем каких происшествий довелось быть синерианскому разведчику на их родной планете; но помешал Гост, забренчавший ключами по ту сторону калитки, а затем и отворивший ее. Свой гостеприимный жест он сопроводил словами:

– Ну вот, добро пожаловать!

Гуськом (иначе не позволяла ширина калитки) они прошли за ограду, и за их спинами запор снова заскрежетал и заклацал.

По эту сторону заграждения улица как бы продолжалась, но с той разницей, что окна двух находившихся за забором домов (за ними переулок пересекала и совсем уже глухая стена, без всяких ходов и лазов) были наглухо закрыты щитами или ставнями, а если точно, то были устройства, на Терре некогда называвшиеся в просторечии намордниками. Над той, тыловой стеной возвышалось еще подобие площадки с навесом, на которой, правда, никого не было. По свободному пространству между домами вольным шагом прогуливалось несколько четвероногих созданий зверского вида; при виде вновь явившихся иссорские псы (никем другим эти существа быть не могли) недружелюбно оскалили зубы, однако обошлось без лая, рычания и прочих демонстраций. Дом, что оказался по правую руку от пришедших, производил впечатление безжизненного; несмотря на сгустившуюся уже темноту, из окон его не пробивалось ни единого лучика света. Дом слева вызывал более приятные ощущения – может быть, потому, что перед единственным входом в него были установлены две скамейки, на которых сидели туземцы, по одному на каждой. Иссы – так звучало их самоназвание в мужском роде – спокойно покуривали, с некоторым любопытством глядя на возникших перед ними инопланетных гостей.

– Вот вы и дома, йомть, – сказал Гост, широким жестом обводя двор и оба строения.

Изнов с Меркурием сочли за благо промолчать. Федоров же не удержался от реплики:

– Вообще-то сей уютный уголок сильно смахивает на тюрьму.

Принудительно выученный языку, терранский советник хотя и калечил нещадно иссорианские звуки, залоги и падежи, но словарем овладел в полной мере. И сейчас употребил не литературный, а просторечный вариант понятия «тюрьма», в буквальном переложении звучавший по-русски как «второй дом».

– Ну да, – подтвердил Гост, улыбаясь. – Это она и есть, а если назвать точно, то вы сейчас находитесь на предприятии акционерного общества «Свобода Лимитед». Второе слово вы можете и не понять, оно взято из граанского языка, но так уж у нас повелось исторически. Иссорский язык обладает очень богатой терминологией, но лишь в определенных направлениях. Хотя (языковая тема, видимо, увлекала иссорианина не на шутку), с другой стороны, язык наш настолько пластичен, что для того, чтобы объясняться на нем, достаточно усвоить всего лишь три ключевых слова – и вас поймут в любом уголке планеты. Что же касается заимствований, то…

– Вы говорите как профессиональный языковед, – не утерпев, вмешался посол.

– Разумеется. Я таковым и являюсь, и даже обладаю немалой ученой степенью, имею множество трудов…

– Какое же отношение вы имеете к этой… достойной компании?

Гост пожал плечами.

– Как-то кормиться должны и филологи, – сказал он, нимало не смутившись. – Язык же, увы, хорошо оплачивается лишь собредам. Я, откровенно говоря, – продолжил он в приступе откровенности, – пробовал баллотироваться, однако не прошел по нескольким причинам; вот и подался сюда – и, клянусь вам, ничуть не проиграл: дело прибыльное и бесхлопотное, да и потом – все же гуманная деятельность…

– Это необычайно интересно, – поощрил его Изнов. – Но почему же вы не прошли – на выборах в этот… сброд, как вы его называете?

– Расскажу потом, если будет время. Ну а в двух словах – у меня коэффициент достойности оказался слишком низким.

– Знаете, по впечатлению от нашего разговора я бы не стал утверждать…

– Вы просто не знаете, что такое коэффициент достойности. Нужно иметь за спиной достаточно много лет тюрьмы – только в таком случае вас могут признать достойным и надежным. Причем в этих делах тут строгий учет – невозможно схитрить, приписать себе такие сроки, которых не приходилось на самом деле мотать. А сейчас давайте выполним все формальности. Прошу вас сдать оружие любого вида, если оно имеется, а также все содержимое ваших карманов. Не беспокойтесь: у нас ничего не пропадает, даже деньги; правда, за пребывание и обслуживание с вас – или с ваших наследников – будет взыскано по существующим расценкам. А до тех пор все, что у вас имеется, станет фигурировать на суде в качестве вещественных доказательств, и дальнейшую судьбу вашего достояния, как и вашу собственную, определит суд.