Тело угрозы - Михайлов Владимир Дмитриевич. Страница 7

Он перевел рычаг в нейтралку. Отпустил сцепление.

– А вам куда?

Эти слова он сдобрил соответствующей улыбкой средней приятности – чтобы не так сухо прозвучало.

– Да тут почти рядом – в Летягино. Да вы, наверное, туда и едете – тут больше некуда…

– Садитесь, – пригласил Минич, открывая правую дверцу.

Он ехал, правда, не в Летягино, а немного дальше, но единственный здесь проселок действительно кончался в этом селении, и дальше приходилось добираться по едва наезженной колее, по которой в последнее время, похоже, один только он и катался.

Огибая нередкие ухабы, он разок-другой покосился на пассажирку – она сидела, не пытаясь заговорить, не смотрела в окно, полузакрыла глаза, похоже – думала о своем. Ничего, приятная женщинка неопределенного возраста – от двадцати до тридцати, примем среднее – двадцать пять. Похоже, городская; хотя – кто их сейчас разберет по одежке, в особенности тут, в Подмосковье. По разговору, конечно, можно – и то не всегда, поскольку в столице москвичи сейчас в явном меньшинстве. Да какая, в конце концов, разница? Выйдет из машины – и сразу же из памяти долой…

За этими мыслями он прозевал рытвину; спохватился, когда тряхнуло, и разозлился на самого себя, а заодно и на даму: не подсела бы она – не пришлось бы отвлекаться. А так недолго и зацепить за что-нибудь картером или раздолбать глушитель. Шляются по дорогам неизвестно зачем!

– Что, к родным в Летягино, что ли? – спросил он – неожиданно для самого себя. Не собирался ведь заводить разговор. Но как-то так получилось. – Или по работе?

– Нет, – ответила она как-то рассеянно, по-прежнему не поднимая век. – Хотя – да, можно сказать, что по работе.

– Что же у вас за работа? Если не секрет, конечно.

Она чуть заметно улыбнулась.

– Ничего секретного. Занимаюсь разными вещами. В частности – людей излечиваю.

– Доктор, что ли? А так и не скажешь.

– Тогда уж скорее – целитель. А в основном занимаюсь астрологией.

Вот уж не подумал бы, честное слово. По представлениям Минича, целители должны выглядеть иначе. И тем более астрологи. Надлежит в их облике быть чему-то этакому… загадочному, что ли, не от мира сего. А эта – вполне монтируется с какой-нибудь тусовкой, дискотекой, еще чем-нибудь современно-молодежным.

– А что, – решил он пошутить, – в Летягине ожидается эпидемия какая-нибудь местного значения? Или тамошняя власть разочаровалась в медицине?

Собственно, и ему можно было бы задать такой же вопрос: «Ах, вы журналист? А что, в Летягине ожидается мировая сенсация? Родился трехголовый теленок?» На это он ответил бы…

– В Летягине меня ничего не интересует, – ответила пассажирка серьезно. – Оттуда мне придется еще добираться пешком.

Это было уже интересно. Он и сам ответил бы примерно так же.

– Что же вас так интересует в окрестностях? Река Белуга? Но белуги в ней не водятся, уверяю…

– Меня интересует астроклимат этих мест, – ответила она сухо, как бы приглашая прекратить болтовню. – К тому же у меня там пациент.

«Так, – подумал он. – Чем дальше в лес, тем замысловатее…»

– Не одну лишь вас этот климат занимает. – Женщина начинала интересовать его всерьез.

Только сейчас она повернула к нему лицо.

– Вы тоже причастны к астрономии?

– Не я. Люциан. Вы ведь к нему едете? В таком случае для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

Вопреки общей традиции она сказала:

– С хорошей, конечно. Плохая помешает насладиться хорошей до конца. А хорошего в жизни не так уж много. Просто мало.

– Хорошая – вам не придется добираться пешком: я и сам еду туда. Так что довезу вас до самого порога. И ничего не потребую за услугу.

– Это действительно приятно слышать. Ну а плохая скорее всего заключается в том, что вы помешаете мне серьезно поработать и поговорить с ним? Или – мне придется ждать своей очереди? Но ведь принято уступать даме дорогу.

У Минича, однако, пропала всякая охота шутить. Он пожалел даже о том, что вообще затеял этот треп. И сделал вид, что вынужден все внимание отдать трассе: они уже въехали в Летягино, под знаком Минич послушно снизил скорость до сорока, навстречу же шла другая машина – «чероки», вовсе не соблюдавший ограничений, – и отвлекаться действительно не следовало. Похоже, попутчица тоже оценила ситуацию и помолчала до тех пор, пока внедорожник не пронесся мимо, забросав стекло пылью.

– Так какой же новостью вы собирались меня огорчить?

– Люциан умер.

– Как?

– Как люди умирают. Совсем.

– Но две недели тому назад я была у него… Он, правда, сильно кашлял, но…

Минич ответил не сразу: пришла пора съезжать с проселка на луговую тропу; по ней еще предстояло добираться до дубравы, по другую сторону которой и стоял дом Ржева. Для этого следовало преодолеть придорожную канаву.

Осторожно съезжая, Минич обратил внимание на следы. Разминувшийся с ними только что джип проезжал здесь, крупно нарубленный протектор хорошо отпечатался в кювете, чье дно еще хранило влагу.

– Если он умер, зачем же сюда приехали вы?

– Он просил. – Хватит с нее и такого ответа. – А вы?

Она ответила не сразу:

– Я уже давно предлагала ему полечить его – видела, что с ним происходит. Он наотрез отказывался каждый раз – говорил, что одно с другим не сочетается. Глупо, но разубедить его не удалось. Или не успела. Смеялся, говорил, что времени жалко – сделал, мол, какое-то интересное наблюдение и ни на что не хочет отвлекаться. Я обиделась. Он позвонил мне через день. Просил приехать. Но я была очень обижена, очень. Потому что… Ладно. Да и работы было много. И вот только сейчас смогла вырваться. Несколько раз звонила ему, но никто не брал трубки; я решила, что он пропадает в обсерватории – за ним такое водилось. Даже такой телескоп, как у него, время от времени приходится гидировать.

«Похоже, не просто деловыми были их отношения», – подумал Минич прежде, чем сказать:

– А еще через день я отвез его в клинику. На этой самой машине. В центр на Каширке.

– Я ведь его сто раз предупреждала! – сказала она с тихим отчаянием. – А он смеялся: «У меня? Да никогда этого не будет!» И вот…

Минич перешел на вторую передачу: здесь было полсотни саженей мелкого песка. От места, где съезжали с дороги, проехали уже метров триста. Минич глянул в зеркало.

И увидел джип. Похоже, тот самый. Тяжелая машина медленно скатывалась с насыпи на эту же тропу. Возвращаются? Повернули, поняв, что встречный направляется именно туда, где они, похоже, только что были?

– Явление третье: те же и незваные гости, – пробормотал он.

– Что?

– Да не знаю. Скоро выяснится, надо думать.

Джип полз, не приближаясь, хотя на этой тропе вряд ли чувствовал себя намного хуже, чем на асфальте. Ну что же – может быть, они вовсе и не преследуют. Вернулись – потому что забыли что-то там, откуда едут…

Минич обманывал себя, потому что отлично знал: тропа заканчивается у дома Ржева, и по ней больше некуда было ехать, а значит – и неоткуда.

Впереди уже виднелись ворота, и следы джипа вели именно к ним и никуда больше.