Опасный соблазн - Берристер Инга. Страница 22

В затуманенном сознании Челси мелькнула мысль, что ее должны ужасать собственные чувства и поступки. Все, что она делала сейчас, совершенно не вязалось с ее прежними представлениями о самой себе, собственные желания были ей незнакомы. Но у Челси не было ни времени, ни силы воли прислушиваться к предупреждениям разума. Напротив, она чувствовала, что только сейчас стала настоящей, стала самой собой. Ей казалось, что она бабочка, вырывающаяся на свободу из тесного кокона, чтобы расправить крылья и взлететь.

Лэнс уложил ее на кровать. Челси приподнялась и поцеловала его в плечо – и закрыла глаза от удовольствия, ощутив солоноватый вкус его кожи, вдохнув запах разгоряченного мужского тела.

– Ты так хорошо пахнешь, – хрипло прошептала она. – Мне нравится твой вкус…

Ее слова, казалось, разорвали последние нити, на которых еще держался самоконтроль Лэнса. Он издал низкий стон, и этот звук возбудил Челси еще сильнее, если такое вообще было возможно. Лэнс обнял ее и приподнял так, что все тело Челси стало открытым для самых интимных ласк. Под умелыми прикосновениями его пальцев, горячего влажного языка волны возбуждения накатывали на Челси одна за другой, и вскоре она уже тонула в собственном желании, в непреодолимой потребности принадлежать Лэнсу до конца. Страх, сомнения, колебания – все было сметено набирающим силу ураганом желания, который все глубже и глубже втягивал ее в свой горячий водоворот. У Челси шумело в ушах, она слышала только гулкие удары сердца Лэнса да собственные томные стоны.

Когда Лэнс наконец соединил их тела воедино, Челси не почувствовала ни боли, ни даже неудобства, все затмило наслаждение от полного слияния их тел и удивление сродни благоговению оттого, как бурно откликается ее естество на малейшее движение Лэнса.

Казалось, они были самой природой созданы друг для друга – настолько хорошо их тела подходили одно другому. Они двигались в едином ритме, созвучном самой гармонии жизни. Все это было настолько удивительно, настолько совершенно, что Челси казалось, будто ее несет таинственная сила, столь же духовная, сколь и чувственная, земная.

То, что чувствовала Челси, невозможно передать словами. Казалось, не только ее тело, но и разум, сердце, все ее существо перешли в иное измерение. Потоки этой неведомой силы словно приливные волны несли ее все выше и выше к последнему пределу, а затем бережно опустили в тихое место по другую сторону рубежа, который она миновала. Дыхание Челси стало выравниваться, веки отяжелели. Она дотронулась пальцами до щеки Лэнса и улыбнулась новой улыбкой – улыбкой женщины, познавшей блаженство любви.

Однако Лэнс не улыбнулся в ответ. Его темные глаза оставались непроницаемыми, лицо напряженно застыло. Когда он заговорил, в его голосе слышался с трудом сдерживаемый гнев.

– Почему ты мне не сказала… не предупредила?

Не в силах выдержать его испытующий взгляд и вдруг застеснявшись, Челси отвела глаза, ее эйфория вмиг испарилась.

– Ведь это было с тобой в первый раз, я не ошибся? – резко спросил Лэнс.

Отрицать очевидное было бессмысленно.

– Да, в первый, – тихо сказала она.

Лэнс выругался вполголоса, но с такой злостью, что Челси поморщилась.

– Надо было предупредить, тогда…

Челси набралась храбрости спросить:

– Тогда что? – Губы ее слегка дрожали, и, чтобы это скрыть, она улыбнулась, но улыбка вышла кривой. – Ты остановился бы?

Темный румянец на щеках Лэнса показал ей, что он догадался о подтексте вопроса: он был так же не в состоянии остановиться, как Челси – завести разговор о своей невинности.

– А зачем мне было тебе говорить? – спросила Челси и, глядя Лэнсу в глаза, призналась: – Все равно лучше чем было, быть просто не могло, и…

Лэнс чертыхнулся и в сердцах воскликнул:

– Но ты была девственницей, а я…

– Ты занимался со мной любовью так, как будто я женщина, а не девушка, – продолжила за него Челси. – Может, я потому тебе ничего и не сказала, что хотела, чтобы ты обращался со мной, как с женщиной, как с равной…

– Неправда, ты лжешь! – резко возразил Лэнс. – Ни одна женщина твоего возраста и твоей внешности не будет так долго ждать, не имея на то особой причины. И уж конечно такая умная, рассудительная женщина, как ты, никогда не допустит, чтобы столь важное событие в ее жизни произошло случайно… Нет, ты наверняка чего-то или кого-то ждала…

Лэнс так близко подошел к разгадке, что Челси в тревоге затаила дыхание. Только бы Лэнс не понял, что… Что он мог понять? Что у нее сложилось совершенно ложное представление о собственной сексуальности? Что она потеряла впустую годы, мечтая о придуманной интимной близости, которая, как показала сегодняшняя ночь, не имела ничего общего с истинными потребностями ее тела?

Сегодня Челси поняла, насколько велика была пропасть между тем, чего, как ей казалось, она хотела, и тем, что ей было нужно на самом деле. Она не понимала саму себя! Та девушка, какой она себя считала до сегодняшнего вечера, никогда не почувствовала бы, не пожелала того, что она чувствовала и желала сегодня с Лэнсом, не получила бы от этого такого наслаждения!

Челси знала, что ей следовало бы стыдиться того, что произошло, но она не стыдилась. Она, правда, ни под каким видом не могла бы обсудить случившееся с сестрой, но вовсе не потому, что стеснялась. Трудно представить, как бы отреагировала Селина, если бы узнала, что Челси была настолько захвачена сексуальным влечением, что практически умоляла Лэнса овладеть ею. Лэнса, мужчину, которого не любила! Челси в смятении осознала, что стремилась именно к тому, что произошло, более того – желала испытать это именно с Лэнсом, с мужчиной, совершенно не похожим на Спенсера. – Почему, Челси? – со странным напряжением в голосе спросил Лэнс. – Почему ты пошла на это именно сейчас? Почему со мной?

Прежде чем Челси успела ему помешать, он взял ее за плечи, усадил и развернул лицом к себе.

– Челси, что происходит? Я возвращаюсь из Канады и узнаю, что нас уже все вокруг считают парой, хотя мы оба знаем, что это не так… или не было так до недавнего времени, – мрачно уточнил он.

– Это произошло случайно, – быстро ответила Челси. – Я никогда бы…

Она замолчала и закусила губу, но тут же поморщилась: после поцелуев Лэнса ее губы вспухли и стали очень чувствительными. Челси попыталась высвободиться из его рук, но тут боль в другой части тела напомнила ей, что поцелуями дело не ограничилось. Челси покраснела.

– Случайно?

– Да. Селина сделала неправильные выводы о… о нас…

Челси снова замолчала. Разве могла она объяснить Лэнсу, не выдав себя, почему сразу же не исправила ошибку сестры?

– Я пыталась ей объяснить, но… но это оказалось нелегко. – Челси потупилась. – Селине иногда бывает неловко со мной, она чувствует себя чуть ли не виноватой в том, что у нее есть Спенсер и Джек, а у меня никого нет… ей трудно понять, что я довольна своей жизнью.

– То есть она хочет, чтобы ты тоже, так сказать, устроила свою жизнь, – подсказал Лэнс. – И тебе было легче оставить Селину в ее заблуждении, чем переубеждать.

– Да, так и было, – согласилась Челси. – Мне и в голову не приходило, что она может рассказать кому-то еще… – Она покачала головой. – Я просто ушам своим не поверила, когда мать вдруг заговорила о нас как о… о влюбленной парочке. Мне нужно было сразу сказать правду, и я собиралась это сделать, но… Словом, я понимаю, как ты рассердился, когда услышал эту историю, и не пытаюсь оправдаться.

– Да, я рассердился, – признал Лэнс, – но это не оправдывает того, что я сделал. Почему ты меня не остановила?

Челси решила говорить начистоту.

– А может, я не хотела?

И все-таки Челси не была до конца честной с Лэнсом. Она не объяснила, почему не стала разубеждать Селину, почему ей показалось безопаснее оставить сестру в заблуждении. Не могла же она рассказать Лэнсу, да и кому бы то ни было о своих чувствах к Спенсеру! А если бы даже рассказала, как признаться Лэнсу, что, несмотря на ее, казалось бы, неувядающую любовь, стоило ему к ней прикоснуться, как ее охватило такое яростное, непреодолимое, неуправляемое желание, что она просто потеряла способность думать о ком-то или о чем-то еще?