Опасный соблазн - Берристер Инга. Страница 29

– Я сама за ним съезжу, и ты, моя дорогая сестричка, его наденешь. Спенсер! – крикнула Селина. – Забери Джека, его нужно умыть и переодеть. Его вещи наверху, на кровати в нашей комнате, а я ненадолго вас покину.

Челси пыталась остановить сестру, но поздно: Селина уже выскользнула за дверь и решительно зашагала к машине.

Лэнс нервозно мерил шагами гостиную своей новой квартиры. Остановился у стойки бара, раздумывая, не налить ли себе виски, но потом решил, что не стоит. Подошел к окну и остановился, глядя на расстилающиеся вдали зеленые поля. Из окна открывался великолепный вид, но сегодня и пейзаж не радовал Лэнса.

Он повернулся спиной к окну и оглядел элегантно отделанную гостиную. Комната была выдержана в золотистых и красновато-коричневых тонах. Красновато-коричневых, как волосы Челси… Лэнс вдруг осознал, что, выбирая цветовую гамму из нескольких вариантов, предложенных дизайнером, подсознательно выбрал те цвета, которые напомнили ему о Челси. А ведь это было еще до того, как он понял, что любит ее!

Лэнс отошел от окна, еще раз прошелся по комнате от одной стены до другой и остановился у круглого столика, на котором стоял телефон. Снял трубку и стал набирать номер Челси. В трубке раздались длинные гудки – один, другой, третий… пятый… десятый. Лэнс повесил трубку и нахмурился.

Он в пятый раз за это утро пытался позвонить Челси, и все пять раз телефон не отвечал. Только позвонив в контору и побеседовав с Сюзанной, Лэнс узнал, что Челси недавно вернулась из Парижа и сразу же отправилась на заседание суда в Риксетер. Лэнс не мог понять, случайно ли так сложилось, что ему никак не удается поговорить с Челси, или она намеренно его избегает. Настал день, на который было назначено семейное торжество по случаю юбилея Сомерсета Эппентайра – праздник, на котором, если верить Родни, Лэнс должен был сопровождать Челси.

У Лэнса было более чем достаточно серьезных причин искать встречи с Челси, но вовсе не эти практические соображения были источником болезненного стремления ее увидеть, стремления, завладевшего не только чувствами, но и мыслями Лэнса. Собственная память превратилась в его главного мучителя: она постоянно подбрасывала Лэнсу четкие, словно выхваченные из темноты фотовспышкой фрагменты той ночи, когда они с Челси занимались любовью.

Лэнс пребывал в мрачном настроении. Интересно, где сейчас Челси, спрашивал он себя, о чем она думает, что чувствует? Сожалеет ли о том, что произошло? Может, она избегает меня потому, что ей стыдно? Или она на меня сердится? Может, она…

Что толку изводить себя вопросами, на которые я все равно не могу ответить! – оборвал себя Лэнс. Достаточно вспомнить, как я дал выход своему гневу, что наговорил Челси перед тем, как мы занялись любовью. Но стоило мне к ней прикоснуться, поцеловать ее… Хватит! Нужно пойти проветриться, решил Лэнс.

Селина направлялась к лифту, когда дверь второй квартиры открылась.

– Челси… – начал Лэнс и осекся, поняв свою ошибку.

Селина успела заметить промелькнувшую на его лице надежду, сменившуюся разочарованием, и мысленно пообещала себе, что обязательно заставит Челси надеть то платье, даже если для этого ей придется натягивать его на сестру насильно.

– Челси дома, она помогает маме подготовить все к приему.

– Да-да, конечно… Как она?

Селина пристально посмотрела на него. Хотя сестры были похожи как две капли воды, Лэнс ни за что не перепутал бы одну с другой. Челси – особенная, неповторимая…

– Если вам это правда интересно, если она вам действительно небезразлична, – с нажимом сказала Селина, – то, может быть, вам стоит сказать ей об этом.

Лэнс нахмурился.

Неужели Челси обсуждала то, что произошло, с сестрой? Это на нее не похоже. Лэнс интуитивно чувствовал, что Челси – человек сдержанный, даже скрытный, она не из тех, кто болтает о своих чувствах. С другой стороны, между близнецами существует особая связь, гораздо более глубокая, чем между друзьями или просто братьями и сестрами.

Селина приподняла элегантный пакет с эмблемой какого-то магазина и как бы между прочим заметила, слегка погрешив против истины:

– Вот, приходила за платьем Челси. Она купила его в Париже специально для сегодняшнего приема. Для вас.

Селина отдавала себе отчет, что серьезно рискует, более того, рискует не собственным благополучием, а счастьем сестры. Если она ошиблась и Лэнс равнодушен к Челси, если он спросил о ней всего лишь из вежливости… если то, что произошло между ними, было лишь случайностью, если Лэнс всего лишь поддался страстному порыву, за которым не стояло ничего более глубокого… Нет, не может быть. Селина отказывалась поверить, что могла ошибиться. Когда Лэнс спросил о Челси, Селина явственно почувствовала его неуверенность, свидетельствующую об уязвимости.

– Прием начинается в три часа, – сообщила она и, не дав Лэнсу что-либо сказать, вошла в лифт.

Вернувшись в родительский дом, Селина ни словом не обмолвилась о встрече с Лэнсом, тем более о том, что говорила с ним. Задержавшись только для того, чтобы поцеловать мужа, выходящего из спальни с Джеком на руках, она переключила все внимание на Челси. Игнорируя протесты, Селина едва ли не силой затащила сестру в комнату и заставила надеть новое платье.

– Селина, я не могу в нем показаться на людях! Оно слишком открытое и почти прозрачное…

– Можешь-можешь. А что касается прозрачности… ты видишь, под верхней прозрачной тканью находится плотный золотистый чехол, так что это только так кажется, будто платье просвечивает насквозь.

– Это я и имела в виду! – в отчаянии воскликнула Челси. – В этом платье я выгляжу так, словно под ним ничего нет, это просто…

– Это немного вызывающе и о-очень соблазнительно. Ты выглядишь в нем потрясающе! – заверила Селина.

С последним утверждением Челси не могла не согласиться, особенно когда Селина подтолкнула ее к зеркалу.

– Смотри, платье действительно просвечивает насквозь, но все, что можно увидеть, это чехол. Конечно, он по цвету напоминает твою кожу, но ведь на самом деле это ткань. И, если разобраться, платье не такое уж и облегающее, а вырез под горлышко совсем скромный, да и разрез на юбке доходит только до середины бедра. Видны только твои ноги и руки.

– Но со стороны кажется, будто видно абсолютно все…

– Ну и пусть кажется! – Селина небрежно отмахнулась. – Челси, уверяю тебя, ты в нем смотришься просто… словом, именно так, как и должна смотреться.

Челси взглянула на сестру с укоризной.

– Ну хорошо, согласна, платье сексуальное, – сдалась Селина, – но оно модное и очень элегантное, а вовсе не вульгарное, если ты боишься именно этого. Ни в этом платье, ни в тебе самой нет ничего пошлого. Ладно, хватит спорить, нам пора идти, иначе мы опоздаем.

Челси попросила вернуть ей ключи от машины и услышала отказ:

– Ну нет, ты поедешь с нами! А вдруг ты вернешься в свою квартиру и переоденешься, если я упущу тебя из виду?

На прием по случаю юбилея Сомерсета Эп-пентайра съехались почти все члены большой семьи. Эппентайр-холл представлял собой огромный старинный особняк, в нем было достаточно комнат для гостей, но и их едва хватило для размещения всех желающих остаться на ночь.

– Хорошо еще, что дети в основном еще маленькие и их можно поселить вместе с родителями, – заметила Лорен в разговоре с Мэриэнн.

Когда Челси и Селина вошли в парадную гостиную, в комнате яблоку негде было упасть.

– Такое впечатление, что здесь собрались все риксетерские Эппентайры, – заметила Селина.

– Да-а, дед должен быть доволен.

Эффи – одна из многочисленных троюродных сестер Роджера – заметив Челси и Селину, отделилась от своей компании и направилась к ним.

– Вот это платье! – Она одобрительно оглядела Челси. – О-очень сексуально…

Выйдя замуж за американца, Эффи переехала в Штаты и за годы успела перенять американскую манеру выражать свои мысли более непринужденно, чем принято в Англии.

Челси густо покраснела, а Селина рассмеялась.