Самый яркий свет - Берристер Инга. Страница 4

— У тебя идеальная кожа. И ты вся идеальная, — хрипло проговорил он, остановив взгляд на ее груди.

Эбби представила, как его голова склоняется над ее обнаженными грудями, и Сэм берет в рот сначала один сосок, потом другой…

Она отвернулась, опасаясь, что глаза выдадут ее нескромные фантазии.

Сильная тяга к Сэму внушала Эбби некоторую растерянность. По обоюдному соглашению она и Ллойд оставались только друзьями и ничего другого для себя не хотели. Продолжая бывать с ним на вечеринках и в кафе, Эбби твердо уверилась, что, симпатизируя Ллойду, приняла правильное решение избегать интимной близости, ибо это не привело бы ни к чему хорошему.

Совсем иначе она относилась к Сэму. Ничего похожего до сих пор в жизни Эбби не было. Ей становилось страшно при мысли, что она влюбилась. А иначе как объяснить это неожиданное и всепоглощающее влечение?

Летний вечер был на диво хорош. Воздух, насыщенный пряным ароматом цветов, кружил голову. Не оставшись равнодушной к женским взглядам, которые Сэм привлекал к себе, Эбби ощущала гордость, что из всех он выбрал именно ее, и страх: не дай Бог, другая женщина захочет увести его. В конце концов, Сэм и в самом деле очень красив — высокий, широкоплечий, по-спортивному подтянутый, с густыми черными волосами и удивительными голубыми глазами, которые то смеялись, то пытались сказать нечто, приводившее девушку в трепет.

Обнаружив, что Сэм абонировал ложу, Эбби взглянула на него с изумлением, но не без удовольствия.

— Я заказал шампанское, — шепнул Сэм, когда капельдинер провел их на места. — Надеюсь, ты любишь…

— Люблю, — подтвердила Эбби, не желая признаться, что пила шампанское раза три в жизни.

Во-первых, это было дорогое удовольствие, во-вторых, она не находила в этом ничего приятного. Но Эбби скорее умерла бы, чем призналась Сэму, что шампанское, которое он велел принести, слишком сухое на ее дилетантский вкус и уже ударило в голову.

Во время антракта Сэм спросил, нравится ли спектакль, а потом вдруг ни с того ни с сего заявил:

— Не надо было это делать. Ты же понимаешь, правда?

Но Эбби ничего не понимала, пока он не объяснил:

— Тебе не надо было входить в мою жизнь, по крайней мере, пока не надо… Слишком рано… Я еще не готов, хотя, кто знает, когда ты готов, а когда не готов… Ты еще совсем ребенок, — простонал он, забирая бокал из ее трясущейся руки и обнимая Эбби. — Меньше всего на свете мне хотелось влюбляться в тебя и менять мою жизнь. Ведь я все так отлично спланировал, — продолжал он, Ласково касаясь ее губ своими губами.

Эти мимолетные поцелуи зажигали огонь в ее жилах, но Эбби не могла не чувствовать, как напряжен Сэм и как трудно ему держаться в рамках.

— Прости. Прости, — шептал он, попеременно целуя то одну, то другую ее руку. — Но ты сама виновата в том, что со мной происходит… Я всегда считал себя здравомыслящим и уравновешенным, слишком осторожным, чтобы попасть… Не знаю, благодарить тебя или ругать.

— Ты не можешь любить меня, — трепеща, возразила Эбби, но взгляд выдал ее чувства, и по глазам Сэма она догадалась, что он все понял.

— Не могу, конечно… Или могу?.. — в смятении спросил он то ли себя, то ли ее. — В конце концов, я почти не знаю тебя… а ты почти не знаешь меня, и мы еще ни разу не были с тобой в постели… Конечно, я не могу любить…

Эбби смотрела на него, и ее скованность вдруг куда-то улетучилась, возможно, из-за шампанского, возможно, из-за чего-то другого, еще не совсем ей понятного.

— Я… Я еще ни с кем не была в постели. Но, Сэм, я знаю, что хочу быть в постели с тобой… Я хочу, чтобы ты… Я хочу, чтобы это был ты, — решительно договорила она, хотя голос у нее все-таки дрогнул.

И вот тогда-то — в темной ложе — он в первый раз по-настоящему поцеловал ее. Сэм крепко обнял ее, привлек к себе, и его ладони ласкали тело Эбби, пока губы нежно касались ее губ. А потом, жадно проникнув языком в ее рот, Сэм начал выделывать такое, отчего голова у Эбби пошла кругом. Девушка уже готова была на все-все-все, но в это мгновение Сэм отстранился.

Эбби не помнила, как досидела до конца спектакля, а потом едва соображала, что ела за ужином, и, естественно, тоже ничего не запомнила. Наверняка она могла сказать только одно — она хотела остаться с Сэмом наедине. У нее кружилась голова, и ныло все тело, так сильно она хотела его, а он с ложечки кормил ее десертом и внимательно смотрел, как у нее приоткрываются губы, а лицо вспыхивает румянцем, пока он учит ее первым чувственным радостям.

В тот вечер он сразу после ужина отвез ее домой, как, впрочем, и во все последующие вечера, но однажды Сэм спросил, как родители Эбби отнесутся к тому, что он пригласит ее на уик-энд…

— Когда? — только и спросила она.

— Я заеду за тобой завтра утром.

Внизу зазвонил телефон, но Эбби не пожелала возвращаться из прошлого. Она не хотела ни с кем говорить. С яростью она подумала, что ни к чему помнить все это. Ни к чему оживлять прошлое и вновь испытывать боль… После стольких-то лет… Целая жизнь прошла, а чувства не тускнеют…

— Нет, пожалуйста, — мысленно молила она кого-то, хотя и понимала, как напрасны эти мольбы.

Она уже позволила воспоминаниям завладеть собой, и теперь невозможно вырваться из паутины. Вся дрожа, Эбби закрыла глаза.

— Не могу поверить, что все еще стоит такая замечательная погода. Старожилы уверяют, что она продержится до конца следующей недели…

Сэм, как и обещал, заехал за Эбби в родительский дом, но, укладывая ее вещи в багажник, наотрез отказался сообщить, куда они едут. Увидев его чемодан лежащим вплотную со своим, Эбби не то чтобы затрепетала от волнения, но почувствовала какую-то особую радость.

— Из-за чего ты нервничаешь? — спросил Сэм.

— Вовсе я не нервничаю, — солгала Эбби.

— Ну да… Когда ты нервничаешь, то всегда говоришь о погоде…

— Нет. Я не нервничаю, — упорствовала Эбби.

На самом деле нервничала и еще как, но стоило ей взглянуть на Сэма, и тотчас исчезли последние сомнения.

— Не бойся, — ласково проговорил Сэм, и смешливое выражение в его глазах сменилось другим, от которого у Эбби голова пошла кругом. — Никто не собирается делать с тобой ничего такого, чего ты не хочешь…

— Но я хочу.

Эбби залилась краской и изо всех сил постаралась избежать его взгляда, моля Бога, чтобы Сэм не мучил ее дальнейшими расспросами. Он не сказал ни слова, но посмотрел на нее так, что и без слов все стало ясно.

Она все еще не могла поверить, что этот красивый сильный мужчина хочет ее… Что он, по его собственному признанию, бесповоротно, несмотря ни на какие доводы разума, влюбился в нее.

Пока ехали, Эбби время от времени пристально вглядывалась в него, но один раз с удивлением заметила, как Сэм крепко, даже побелели костяшки пальцев, сжал руль.

— Пожалуйста, не смотри на меня так, — хрипло попросил он. — Иначе мне придется остановить машину, и тогда я зацелую тебя, пока ты сама не…

Эбби тоже чувствовала, как от внутреннего жара у нее полыхают огнем тело и лицо, но и представления не имела, что происходит с Сэмом. Ею владели противоречивые чувства: естественное для неискушенной девушки опасение перед грядущим, непреходящее волнение и истинно женское удовольствие от осознания своей власти над мужчиной.

— Я хочу, чтобы, когда мы в первый раз будем вместе, никакая мелочь не испортила нам праздник. Пусть кровать не скрипит, подушки будут из нежнейшего пуха, а в комнате стоит аромат роз. Мне бы хотелось любоваться, как звезды мерцают в твоих глазах. Короче говоря, мне хочется удрать в какую-нибудь глушь, где не будет никого, кроме тебя, меня и природы. Пусть Млечный Путь смотрит на нас в окошко.

Там будет широкая река с медленным-медленным течением, тихая, ласковая и прозрачная. И, когда мы войдем в нее, над нами будет чистое-чистое небо и луна. А потом мы будем любить друг друга на траве, еще не остывшей от дневного зноя.

В лунном свете твое тело будет серебряным, и я стану ласкать и целовать тебя всю — от макушки до пяток. С языческой наивностью и женской мудростью ты примешь меня, одарив, как только может одарить женщина. Кожа твоя будет прохладной, как шелк, и только небо услышит наши восторженные крики.