Черный беркут - Нестеров Михаил Петрович. Страница 4
В Тарском после пребывания банды творился полнейший кошмар. Бандиты в первый же день расстреляли в осетинском селе около сорока человек. Самым ужасным было то, что в расправе над мирными жителями принимали участие дряхлые старухи и совсем юные ингуши. Доходило до изуверств: отцов и матерей осетин истязали, а потом добивали колющими предметами на глазах их детей; а других родителей заставляли смотреть на мучения собственных детей.
Банда ингушей, передвигавшаяся на БТРах и грузовиках, была взята «группой зачистки №2» в кольцо в небольшом поселке, в тридцати километрах от Тарского. Отряд Орешина насчитывал двадцать шесть человек, кольцо оказалось редким, но ни один бандит живым не ушел.
Первое, что увидел Станислав Фиш, это БТР, к которому за ноги был привязан начальник поселковой милиции. Майор был еще жив; бронемашина тащила его по земле со скоростью сорок километров в час. Он извивался на веревке, стараясь поднять голову, но его постоянно переворачивало при движении машины, и он на полном ходу ударялся о землю то лицом, то затылком... Руки были крепко связаны за спиной.
Рядом со Стасом на позиции находился командир Игорь Орешин и Олег Аносов, снайпер, каких поискать. Расстояние до БТРа около ста метров, но Олег не колебался ни секунды. В горах чаще всего возникает ошибка в определении расстояния – цель кажется ближе. Аносов, сделав соответствующие поправки, выстрелил.
И в жизни такое бывает, не только в крутых боевиках: снайпер с первого же выстрела перебил веревку, и майор замер на месте; только освободившаяся веревка метнулась к нему, утопая в клубах желтоватой дорожной пыли.
– Получи! – Станислав услышал характерный звук выстрела из подствольного гранатомета «ГП-25» и бросил на плечо пехотную «муху».
БТР с трех сторон в одну секунду был обстрелян гранатами и зашелся черным дымом.
Из раскаленной, изувеченной машины, каждый бронированный сантиметр которой кричал о неотвратимой смерти, с руганью и кашлем стали выбираться чудом уцелевшие бандиты. Орешин с бойцами уже бежал в их сторону, с тем расчетом, чтобы под прикрытием временной дымовой завесы выйти к двум грузовым «Уралам». Стрелять приходилось наверняка, чтобы в дыму не попасть в своих. Уже на расстоянии шестидесяти-семидесяти метров бойцы начали громко перекликаться, используя свои номера и клички. Они не могли терять время: одна из заповедей спецназовца «стреляй первым или умрешь» жила у каждого в крови.
Раненые и контуженные взрывами бандиты, едва успевшие сориентироваться в дыму, тут же были прошиты очередями из автоматов.
Со стороны поселка слышались трескотня, гортанные выкрики. Фиш и Аносов остановились возле раненого майора милиции. Работали всегда парами, одиночек в отряде не любили, да их практически и не было, хотя каждый мог сделать свое дело и за себя, и за товарища.
– Ты как, браток? – Орешин опустился перед майором-осетином на колено, сдергивая с полупетли «разгрузки» маленький, необычной формы нож, прозванный спецназовцами «робинзоном». Станислав стоял рядом в таком же положении, коротко поводя стволом и головой в «сфере». Освободив руки и ноги начальника милиции, Орешин еще раз спросил: – Как ты?
– Нормально, – прохрипел разбитыми губами майор. Руки и ноги его затекли, видимо, начальника милиции долгое время держали связанным. Он сделал знак головой: можете оставить меня.
Фиш дал ему глотнуть из фляги, положил ее на грудь майору и двинул с товарищами дальше.
Впереди и справа от них раздался характерный вой, оба спецназовца и командир подсознательно определили: гранаты кумулятивного действия «ПГ-7 ВР» – и тут же взрыв. Едва смолк его отголосок, еще один: оба «Урала» выбросили в небо мощные столбы пламени.
И снова дым. Под его прикрытием отряд устремился в поселок. Теперь задача быстро, не давая бандитам взять заложников, не попадаясь на их провокацию, распознать в продымленной мешанине тел оставшихся в живых коренных жителей. На первых порах бандиты будут яростно сопротивляться, но в какие-то мгновения могут и должны пойти на провокацию. А пока всех – и ингушей и осетин – лицом к земле.
За углом дома, сидя на коленях, сгорбилась маленькая почерневшая старушка; сидит и покачивается, глядя безучастно вдаль. Фиш невольно остановился перед ней. Шок. Не скоро еще пройдет. Это сразу бросается в глаза. «Оса», в последний момент брошенная натренированной рукой Игоря Орешина, спасла ему жизнь. Фиша передернуло, на короткое время он потерял контроль над собой, глядя на торчащий в носу старухи нож для метания и пистолет в ее костлявых руках.
У вооруженной старухи, наверное, есть дети и внуки: потому рука товарища не смогла нажать на спусковой крючок, но та же рука сильно и метко, не колеблясь, швырнула кусок смертоносной стали.
Старуха-убийца... дети-внуки... рука не в состоянии произвести выстрел... нож... работа... Поди разберись с этим. Фиш до сих пор помнит ту старуху, которая готова была убить и убивала до этого, пытала на глазах у матерей их детей. Страшная картина то ли возмездия, то ли чего-то демонического: старческое, одетое в черное тело и жуткие ненавидящие глаза; старуха похожа на смерть, какой ее обычно изображают, – голый череп с седой прядью, проваленные глазницы, а чернеющая пустота вместо носа чудовищно таращится зеленоватой рукояткой «осы».
Фиш получил звонкий удар по щеке.
– А... Товарищ майор... – И получил от командира еще одну оплеуху. Орешин, идя на задание, всегда вставал в пару вместе с «первоходами». В это время и происходили настоящие занятия, обучение навыкам, которые нельзя привить бойцу ни на каких тренировках.
– Очухался, Стас?
– Да, товарищ майор.
– Молодца! Вперед! Теперь смотри в оба, особое внимание обращай на юнцов. Те хоть и хилые, а запросто управляются с ручными противотанковыми гранатометами. Смотри, сколько они народа положили... Знаешь, что такое подранок?
– Знаю, товарищ майор.
– Без прямой необходимости не убивай. Сам видишь, какой контингент нам достался.
4
Москва, Управление по борьбе с терроризмом
Директор Департамента «А» читал сейчас лекцию в Академии ФСБ. Александр Ильич Головачев, командир части, к которой была приписана бригада «Черный беркут», знал об этом. Секретарь директора сообщила ему, что Вадим Романович будет в течение часа-двух, у него есть неотложные дела в Департаменте.
– Но если у вас что-то срочное, Александр Ильич, – добавила секретарша, – я могу связаться с шефом по мобильному телефону.
– Час-два говорите? Нет, не нужно. Я подожду.
Генерал-майор несколько раз отмерил длинный коридор, заглянул в кафетерий, выпил кофе из «пакетика» – мерзкое пойло с сухим молоком и заграничным названием «Иглз».
Из головы не выходил Игорь Орешин: не посоветовался, опрометью бросился спасать жену и ребенка.
А куда, собственно, ему было деваться и что делать?
Около недели назад Головачев удивился нездоровому виду полковника, когда тот пришел на оперативное совещание к нему в кабинет, хотя особого внимания не придал: мало ли что бывает? Прихворнул, с женой накануне поцапался или, наоборот, уснул поздно. Но глазами спросил вожака «беркутов»: что случилось? Орешин отделался мефистофельской гримасой, от которой за версту тянуло прокисшей капустой. Ну и ладно. Головачев продолжил совещание, позабыв о том, что, пожалуй, впервые видел на лице Орешина болезненное выражение.
– Вам еще кофе?
Головачев с удивлением посмотрел на немолодую официантку, державшую в руке белый электрочайник с чуть горячей водичкой.
– Нет, спасибо.
Он быстро вышел из кафетерия и нос к носу столкнулся с директором Департамента.
– А-а, – вместо приветствия протянул Осоргин, пожимая руку Головачеву. – Александр Ильич собственной персоной. Ко мне? – Он сделал приглашающий жест и направился к своему кабинету.
– К тебе, к тебе, – Головачев долго пристраивал в кресле свое массивное тело. – Я насчет Орешина, Вадим Романович.