Если враг не сдается - Нестеров Михаил Петрович. Страница 40
– Молодец! – как-то зло отреагировал Ляшников. Чем ближе к квартире Батерских, тем тяжелее и медленнее ступал по лестничному маршу полковник. В очередной раз морщиться от визга истеричной женщины ему не хотелось.
– Что слышал про Батерского? – спросил он Павлова.
Тот пожал плечами:
– Вообще ничего не слышал: ни плохого, ни хорошего. Вроде бы запчасти для «Жигулей» возил за Урал. Короче, ничего конкретного.
Четвертый этаж. Крайняя слева дверь. Отполированная до блеска кнопка звонка.
Дверь открыла женщина лет сорока пяти в домашнем халате и шлепанцах. Звали ее Ираидой Павловной. Ляшникову бы потренироваться для начала… Когда он, приветствуя хозяйку, откровенно перепутал все буквы в ее имени-отчестве, мысленно филигранно обругал ее: «Падловна. Падла, на! На, падла!»
Батерская встретила военкома и участкового в штыки:
– Чего вам еще надо от моего сына?
– Он дома?
– Нет.
– Если он дома, попросите его выйти на минуту. Всего пара вопросов.
– Я же сказала: его нет дома. Уже давно нет, больше недели.
– Куда он пропал? – спросил участковый.
– Не ваше дело. Если будет нужно, я сама к вам приду.
– На поезде 191 «Орск – Москва» он недавно не ездил?
– А что? – Женщина не теребила, а буквально терзала в тонких и нервных пальцах пояс халата. Проклятые запчасти! Проклятая работа сына! Неделями не бывает дома. Обезличенный голос по сотовому телефону стал более привычен, чем живой. А когда он дома – слова не добьешься: смотрит телевизор, читает газеты. И когда только женится…
– Ираида Павловна…
– Хватит! – перебила военкома Батерская. – Вы достаточно потрепали нам нервы. Вы, с вашим призывом в армию!.. – Она по-мужски резко провела ладонью по горлу и выругалась: – Ну, чего вы добились тогда, б…! А сейчас чего хотите? Я привыкла ездить по вашим управлениям и главкам и снова поеду жаловаться на вас. Все, оставьте нас в покое!
Она резко шагнула назад в прихожую и хлопнула дверью.
– Сеанс окончен, – подвел итог короткой беседе, больше походившей на эмоциональный монолог, участковый. – Доволен?
Настала пора Ляшникову пожать плечами:
– Отпишусь. Давай с соседями поговорим.
– Давай, – согласился капитан. – Только этажом-двумя ниже.
Вернувшись в военкомат, Ляшников продиктовал радиограмму для полковника Артемова.
33
В половине шестого вечера, пообедав, РДГ Литвинова в полном составе покинула временный лагерь. В головном дозоре шли Дизель и Батый; Михаил Рахманов, прочесывая этот сектор с командиром группы, уверенно продвигался вперед. Избегая открытых пространств, он вел товарищей даже не стороной от грунтовки, а, взяв пару километров на юго-восток, повернул в восточном направлении, чтобы пересечь дорогу лишь в одном месте. Именно там капитан Шаров обратил внимание на следы, обнаруженные Литвиновым. Действительно, нечеткие; давнишние? В этом капитан позволил себе усомниться. Мелкий дождь окончательно скрыл их очертания, однако ротный был уверен, что обувь ступавших здесь людей либо была обернута тряпьем, либо скрывалась под бахилами. Но шли они по направлению к основной базе.
И снова неоправданное рвение Литвинова. Он опять взял с собой Батыя, оставив за старшего Голубца.
Для временной стоянки выбрали неплохое место в сухой впадине, врезавшейся в возвышенность и напоминающей складку на небритом подбородке. Темнело – не самое подходящее время для разведки, лучше бы дождаться темноты. На руку разведчикам играл низовой ветер, задувший с востока, что позволяло им продвигаться более быстро, не боясь нашуметь. Шума хватало в раскачивающемся ивняке, кланяющихся соснах, в сухом камыше, который издавал шепеляво-свистящие звуки. И сизоватые тучки, наползающие друг на друга, тоже, казалось, что-то нашептывают с мрачнеющих небес.
Командир группы и Батый отошли от лагеря примерно на полтора километра. Расширенного поиска не вели, в основном полагаясь на чутье и слух. Даже незначительный запах сигарет, вырвавшийся из вентиляционного канала базы, демаскировал и указывал на нее словно пальцем.
– Передохнем, – предложил Литвинов, опускаясь на корточки и прислоняясь спиной к дереву.
Михаил Рахманов присел рядом; в сероватом свете его глаза напомнили командиру группы глаза его попутчика: такие же доверчивые, с налетом легкой печали. Домашние – пришло неожиданное определение.
– Тебе девятнадцать, да?
– Да, – удивленный Батый приподнял бровь.
– Родители живы?
– А куда они денутся? – Удивление разведчика перешло в изумление; следующий вопрос сержанта мог вызвать крайнюю степень потрясения. Чего ради сержант затеял это дурацкое анкетирование? И вообще любые вопросы были не к месту, не ко времени. Брал бы пример с капитана Шарова: молчит всю дорогу, словно воды в рот набрал.
И вообще, чего он тянет? – недоумевал Батый. Через час-полтора стемнеет – тут уж не до поиска следов, возвращаться будет нелегко: нашумишь и выдашь себя с головой головорезам прапорщика Седова.
Командир отделения словно читал мысли своего бойца. Он громко – непростительно громко рассмеялся в липкой, насыщенной влагой лесной тиши. Отголоски его смеха предательским вороньим карканьем скакали от дерева к дереву и умирали, казалось, на самом краю Вселенной.
– Ты чё, обалдел?! – не стерпел Батый. Вот уж действительно потрясение – видеть меняющегося на глазах сержанта. Он даже не менялся, а мутировал. Дальше мысли Рахманова были прерваны откровением снайпера:
– Не бойся. До основной базы диверсантов не меньше километра. – Слова изо рта сержанта вылетали, сопровождаемые облачками пара, словно маленькие пушечные снаряды. И все они достигали цели. Как и решающий удар фирменным ножом «Леджоле»… Перед глазами капитан Шаров: «Где ты пропадал три дня? Дома ты не был. Ну, так где?..» – «Я познакомился с парнем из Самары. Разговорились, выпили. Он мне предложил провести «неучтенку» у него дома». Отвечая на вопросы капитана, Аспирант смотрел на свои руки, ему казалось, что он только что освободился от роскошного ножа. Нож и руки в крови. А попутчик… Попутчик уже несколько минут не подает признаков жизни.
«Если честно, товарищ капитан, то боялся я именно звонка начальника штаба».
Честно. Порой буквально трепетал от страха, обливался холодным потом.
«Все, свободен…»
Пронесло… Но надолго ли? Как далеко может зайти наблюдательность ротного? Вот Шерлок Холмс хренов! Теперь жди, когда на руках защелкнутся «браслеты», а глаза снова увидят то место, где он жестоко расправился со своим попутчиком…
Каких-то особых чувств по этому поводу выпускник школы снайперов не испытывал, даже тошнота к горлу ни разу не подкатила. Вот только нож забыл прихватить с собой. Презент от подруги? – сержант улыбнулся кончиками губ. Да, кажется, от подруги. Он так и сказал.
«Да, мам, со мной все в порядке. Если кто-то будет спрашивать меня, ты меня не видела, поняла? Так надо… Да, скажи, что я не приезжал…»