Один в поле воин - Нестеров Михаил Петрович. Страница 21

– Иначе бы ты меня убила.

– Слава богу... А ну разворачивайся, поехали к магазину, я сама хочу взглянуть на него.

– Опасно, Петровна.

– Поехали, я сказала.

Грачевский, разворачивая "восьмерку", неоправданно глубоко утопил педаль газа, и машина, издав характерный визжащий звук, с пробуксовкой рванула вперед.

Володя не знал, куда девать правую руку, руль он крутил одной левой – привычка, оставшаяся от работы на автопогрузчике. Обычно правая рука все время занята управлением подъемника. А на самом руле удобная круглая рукоятка-шишечка, специально предназначенная для управления одной рукой.

Грач только развернулся резво, но вел машину медленно, Валентине показалось, что они никогда не доедут.

Свернув на площадку у магазина, Грач заглушил двигатель.

"Ну и где он?" – глазами спросила Валентина, оглядев вначале все машины, находившиеся перед автосалоном.

– Наверное, уже уехал.

– Ладно... Госномер у нас есть, и это хорошее начало. Завтра к утру у меня будет полное досье на этого парня. Кстати, какой марки машина?

Грачевский пожал плечами.

– Кажется, "Форд"... Чего ты так смотришь на меня? Ну не разбираюсь я в иномарках!

– Не кипятись, Вова, мы так и так найдем этих подонков. Нам остается только запастись терпением и ждать, ждать и ждать.

– Ждать – это моя любимая работа, – сказал Грачевский.

– Не обольщайся, – остудила его Валентина, – ждать мы будем только в дневное время, а вечерами нас с тобой ждут активные действия.

– На что намекаешь?

– Слушай, Вова, мне не нравится твое озабоченное лицо.

Неожиданно быстрым движением женщина извлекла из сумки продолговатый предмет темного цвета, внешне похожий на фонарик, и направила его на Грача. Рассмеявшись, она убрала "фонарик".

– Вот так же быстро нам предстоит действовать в будущем.

– Что это? – кивком головы Грач указал на сумку.

– Дубинка, – ответила Валентина. – Пока ты занимался покупками, я сходила в охотничий магазин на Маслова. Продавец заверил меня, что дубинка действует безотказно. Новый принцип, излучает какие-то Т-лучи – в этом я плохо разбираюсь. Главное – действует на расстоянии, примерно четыре метра, парализует мышечные нервы. На ком бы ее испробовать? – Она пристально посмотрела на Грачевского. – Сделаем вот что, Володя. Приедем на набережную, я буду выступать в качестве инспектора патрульно-постовой службы, ты – водителя. Естественно, в руках у меня будет дубинка.

– Хорошее настроение? – спросил Грач, заведя двигатель. – С этой штукой нас не задержат?

– В соответствии с законом об оружии я, как частное лицо, приобрела дубинку без лицензии. Также без всякого разрешения могу носить ее с собой.

– Знаешь, Петровна, я почему-то сразу поверил тебе.

20

Прокурор сказал секретарше, что занят, а сам подошел к окну, заложив руки за спину. Анатолий Сергеевич Волков проработал в прокуратуре пять лет, исчерпав срок своих полномочий, и со дня на день ждал приказа о продлении срока. Однако неразбериха в "верхах" прокуратуры сулила ему прямо противоположную перспективу, за которой виделась ему собственная дача, тыквы-гиганты, выращенные на участке, такая же громадная клубника – до того большая, что внучка режет ее ножом, чтобы отправить в рот по частям. И он уже заслуженно зовется дедом, вышедшим на пенсию, а не "стариком", как за глаза называли его в прокуратуре.

Такие мысли стали приходить в голову прокурору от неизвестности – утвердят или нет на второй срок. Вроде бы нет никаких видимых причин отправить его на пенсию. И работать хочется.

За плотно закрытой дверью Волков различил голоса своей секретарши и старшего следователя по особо важным делам Маргелова: "Он занят". – "Кто у него?" – "Не знаю. Человек, которого раньше я не видела".

Волков открыл дверь и кивнул подчиненному: "Зайди".

Маргелов расположился за длинным столом, положив перед собой папку. Прокурор ненадолго скрылся в комнате отдыха и вернулся с посвежевшим от холодной воды лицом.

– Ты укладываешься в сроки по делу Михайлова?

– По этому вопросу я и пришел, Анатолий Сергеевич.

– Только не говори, что вскрылось что-то новое, – недовольно пробурчал прокурор. С влажных волос, которые он расчесал мокрой расческой, на лоб скатилась капелька воды. Он отер лоб тыльной стороной ладони. – Мне показатели на скорость не нужны, ты мне качество подавай – но в сроки.

Маргелов ухмыльнулся.

– Анатолий Сергеевич, я две недели без помощника работаю.

– Возьми моего, – сострил Волков, подразумевая государственного обвинителя и кивая в сторону двери.

– Этот скорее меня за решетку упрячет, – еле слышно пробормотал следователь.

– Короче, говори, зачем пришел. А насчет помощника обратись в следственный аппарат прокуратуры, – в очередной раз тяжело пошутил Волков и тут же выслушал от подчиненного жалобу на начальника следственного отдела, который вопрос не решает.

– Я уже докладывал вам, – начал Маргелов, – что дважды ко мне обращалась Ширяева Валентина Петровна. Вот и сегодня...

– А ты кто, прокурор, чтобы принимать ее? – перебил подчиненного Волков.

– Мы с ней давно знакомы, она работала следователем в нашей прокуратуре. К тому же она приходила, чтобы дать показания по этому делу. Я начну по порядку.

Волков нехотя кивнул, чуть откатившись в кресле: через распахнутые шторы на стол прокурора падал солнечный свет.

– Итак, начну, пожалуй, с главного, что насторожило меня. Это собственно удавка, детская скакалка, при помощи которой задушили девочку. Когда я прибыл на место происшествия, никто, кроме Михайлова, отца девочки, не трогал труп. По словам очевидцев, он только поднял его и прижал к груди.

– Не развози, Василий Дмитриевич.

– Я уже подошел к главному. При осмотре тела Светы Михайловой я обратил внимание на то, что второй узел на удавке слегка ослаблен. Я сделал вывод, что кто-то пытался развязать удавку. Кто – если в квартире, кроме Михайлова, его соседа и Ильи Ширяева, до приезда бригады "Скорой помощи" и опергруппы никого не было?

– Ты хочешь сказать, что Ширяев пытался снять удавку с шеи пострадавшей?

– Именно, – подтвердил Маргелов. – Но не смог сделать этого до конца по нескольким причинам. Во-первых, со слов Валентины Ширяевой, у Ильи были неповоротливые пальцы, практически он не мог справиться даже со шнурками на обуви, поэтому носил ботинки на "молнии". Концы удавки возле шеи потерпевшей залапаны. Во-вторых – это только предположение, он находился в шоке от увиденного и, как мне кажется, от сильного удара. Я не имею в виду увечья, которые нанес ему Михайлов. Лично я представляю себе следующую картину. Группа лиц, предположительно два человека, напоив слесаря в мастерской, дождалась, когда Ширяев и девочка поднимутся на второй этаж и откроют дверь в квартиру Ширяевых, последовала за ними. На пороге квартиры или же непосредственно внутри Илье нанесли сильный удар, отключая его, и расправились с девочкой.

Прокурор качал головой, но не перебивал следователя. Его не совсем устраивала версия, по которой Илья Ширяев проходил как убийца, но и других версий, опровергающих эту, не было. Вернее, версий-то можно было выдвинуть несколько, но все они были бездоказательны, отсутствовали улики на месте преступления, кроме указывающих на больного паренька как на убийцу.

К делу уже были приложены мнения экспертов в области психологии, в частности специалиста, который глубоко изучал болезнь Дауна. Показания последнего были лояльны по отношению к Илье Ширяеву: он ничего не отрицал, но и не опровергал.

– Смотрите, что получается, – продолжал Маргелов, отталкиваясь от разговора с Валентиной Ширяевой. – Никто из соседей не слышал криков девочки – следствие сделало вывод, что вначале Ширяев придушил свою жертву, затянув на шее удавку, затем изуродовал ее тело и уже потом окончательно задушил. Вроде бы все сходится, его лицо исцарапано руками девочки, на его руках и одежде кровь жертвы, отпечатки пальцев на рукоятке ножа тоже его и так далее. Но могло произойти следующее...