Один в поле воин - Нестеров Михаил Петрович. Страница 32

Грач получил четкие указания от Валентины: если о продаже дома хозяева давали объявления в газету, от предложения отказываться. В Каменке, небольшой деревушке, расположенной в семидесяти километрах от города, Грачевскому понравился срубовой дом: предпоследний на единственной улице, с надворными постройками и широким палисадником. Но хозяйка сказала, что уже несколько раз давала объявление о продаже.

За два дня Грач объездил три десятка поселков. В основном продавали развалюхи, а хорошие дома, как правило, располагались в середине улиц. Наконец под вечер он нашел то, что искал.

Деревня называлась Марево и насчитывала пять десятков домов, добрая половина из них пустовала. Приглянувшийся дом стоял третьим с краю и выглядел крепким. Участок в пятнадцать соток Грача вовсе не интересовал, но хозяйка – сгорбленная старушка лет семидесяти пяти, назвавшаяся бабой Ниной, – в первую очередь повела его в огород, показывая унавоженную землю, аккуратные грядки клубники, плети бахчей, множество вишневых деревьев, растущих вдоль забора.

Наконец она пригласила гостя в дом. После осмотра угостила чаем с вареньем, приговаривая, что уступит в цене, если гость согласится на покупку. А будущий урожай картошки и капусты – пополам, это было единственное условие, которое выдвинула баба Нина.

Владимир машинально кивал головой, думая, что после окончания всей этой истории может перебраться сюда с матерью: свежий воздух, недалеко озеро, где, по словам хозяйки, водятся караси и щуки – иногда она покупает у местных мужиков рыбу или меняет на самогон.

Сама Валентина в предварительном разговоре отказалась от какого бы то ни было убежища, она твердо решила, что скрываться не намерена. От ее заявления веяло безысходностью. Впрочем, как и от всей затеи.

Начальная стадия ее плана шла гладко, Грач и верил, и нет, что в один прекрасный момент Валентина откажется от безумного шага, плюнет на все, беспомощно разревется. А он поддержит ее, будет рядом хотя бы первое время. Не захочет она видеть его рядом – уйдет из ее жизни так же стремительно, как и появился в ней.

– Баб Нин, ты точно объявления не давала? – еще раз переспросил Грач.

– Не давала, сынок, – заверила его старушка, подливая чаю. – Только соседям сказала да внуку – он в городе живет с невесткой. Вот я и переберусь к ним. Когда старик был живой, вдвоем кое-как справлялись, а одной тяжело. Да и тоскливо.

Искоса поглядывая на гостя, в дом вошел здоровенный кот, прыгнул на колени хозяйки и сразу заурчал. Баба Нина погладила его и подтолкнула с колен.

– Ладно, мать... Поговорим насчет урожая. Я тебе заплачу, купишь на эти деньги и капусту, и картошку.

Хозяйка нехотя согласилась, поворчав что-то о своей картошке, которую она ни разу не брызгала химикатами, и собирала жука, проводя на огороде целые дни.

– Когда оформлять будем? – спросила она.

– Завтра утром. Успеем за день?

– Не знаю, – она покачала головой. – Соседи вот недавно продали дом, так пришлось вызывать техника: участок мерить. Без техника не получится. Да и не каждый день он ездит.

– Договоримся и с техником, – успокоил ее Грач. – А ты, мать, собирай вещи, чтобы потом не суетиться.

– А ты не подведешь, сынок? Я соберусь, а ты раздумаешь дом покупать.

Грач успокоил бабу Нину, для убедительности дав сотню.

Смеркалось. Грачевский выехал из деревни другой дорогой, которую ему показала вышедшая проводить гостя хозяйка. До города он добирался без малого час. Не заходя домой, зашел к Валентине доложить о результатах своей поездки.

Она ждала его, решив, что, если и в этот раз Грачу не повезет, наутро поедет вместе с ним.

Ей казалось, что он намеренно тянет время. Вчера она отметила показания спидометра, и, если помощник никуда не ездил, утром она это узнает и погонит его в шею. Хотя тот мог просто покататься за городом, накрутив пару сотен километров, не заезжая в населенные пункты.

Но вот сегодня к ночи все ее сомнения исчезли.

Она сделала еще один шаг, следуя намеченному плану. Продвинулась не так далеко, но вот следующие два-три дня покажут, насколько хорошо она готова и хватит ли у нее мужества выполнить задуманное.

Утро выдалось прохладным. Усаживаясь в машину, Валентина припомнила старый американский фильм про молодого индейца, который впервые оказался в городе и транспорта, кроме лошади, в глаза не видел. По прямолинейному сюжету, сильно смахивающему на индийский, сын прерии спасал соплеменницу, которую гангстеры похитили из-за ее неотразимой внешности. Он прибыл в мегаполис налегке – голый торс, подобие штанов, которые скрывали в основном ноги, и мокасины. Он быстро отыскал логово преступников, ловко увертываясь от пуль, освободил невесту и интуитивно распознал в длинном "Кадиллаке" прототип лошади. Индеец прыгнул за руль, замешкавшись только на мгновение, повернул ключ зажигания, утопил педаль сцепления и, включив передачу, с пробуксовкой тронулся с места. Управление автомобилем оказалось проще понукания.

Вот так же, как и Грачевский, индеец игнорировал запрещающий свет светофоров, увозя свое сокровище в родные прерии. На строгое замечание Валентины помощник ответил: "Так ведь нет никого".

Он быстро освоил автомобиль, привык к дороге, глаза автоматически отмечали дорожные знаки. Как и всякий начинающий, Грач чувствовал себя за рулем асом, ему казалось, что, кроме него, никто не может так лихо управлять автомобилем. Впрочем, Валентина быстро усмирила его. Теперь Грачевский мягко останавливал машину на трамвайных остановках, давая возможность пассажирам перейти дорогу, и терпеливо сносил ненавистный красный свет.

Как всегда при покупке недвижимости, вначале подсознательно отмечаются недостатки, покупатель заведомо настроен критически и перед продавцом имеет незначительное преимущество.

Валентина оглядела вначале высокие массивные ворота: доски были пригнаны хорошо, не наблюдалось ни одной щели. Калитка также соответствовала требованиям судьи.

Дом выходил тремя окнами на улицу, перед ним густо разрослись высокие кусты сирени, которая в этом году из-за весенних заморозков так и не расцвела. Плотные листья сплошной стеной закрывали видимость с улицы. Щербатый забор палисадника отстоял от дома примерно на два метра.

Женщина обошла сараи. В одном из них наклонилась над открытым погребком, затем решительно спустилась по металлической лесенке, наглухо приваренной к творилу.

Тусклый свет от зажигалки высветил огороженный сусек с несколькими клубнями прошлогодней картошки, пустившей во мраке необычной длины побеги. В ящике гнила морковь вперемешку со свеклой. На заплесневелых полках стояли две банки с солеными огурцами, на полу кадка, накрытая марлей. Немощной хозяйке было тяжело одной, по-видимому, до погреба не дошли руки, чтобы содержать его в порядке, в каком находился огород.

Пол был еще сырой, грунтовая вода только недавно сошла. Среди догнивающих на земляном полу овощей сидели лягушки и таращились на огонек зажигалки. Под бетонным перекрытием, из которого торчала ржавая арматура, висело облако комаров.

Зажигалка нагрелась, и Валентина, поглощенная осмотром погреба, внезапно почувствовав жжение в руке, отбросила ее.

Прямоугольника света, проникающего в погреб, было достаточно для того, чтобы женщина, не боясь поскользнуться на перекладинах лестницы, благополучно выбралась наружу.

Сверху она еще раз осмотрела погреб. Перекрытие было высоким, на нем лежал толстый слой земли. Погреб закрывался двумя крышками – внизу, где собственно кончался лаз, и наверху. Скорее всего зимой хозяева утепляли его, закладывая между крышками либо тряпье, либо солому.

Валентина была в чистом, поэтому эксперимент отложила на завтра. Она поместит в погреб своего помощника, закроет одну крышку, завалит доверху, потом опустит вторую и проверит, насколько слышны будут крики. Скорее всего из подземного мешка не донесется ни звука, а если что и просочится, то, в свою очередь, будет рассеяно пространством в пятнадцать метров, которое отделяло сарай от ворот. К тому же дверь сарая будет также закрыта. Заделают и прямоугольный лаз в двери, предназначенный для кошек.