Оперативное вторжение - Нестеров Михаил Петрович. Страница 4

Неплохая идея, похвалил себя полковник Артемов. Впору выносить идею на обсуждение. Может, подумал он, пора отступить от сложившихся традиций и дать наконец-то армейскому спецназу общее название: «Армейский спецназ «Ариадна»? Вот и еще одна начальная буква прибавилась. И в целом звучит рокочуще, раскатисто, как «равняйсь, смирно, равнение на середину...». И есть на кого равняться.

– Мне довелось понаблюдать за работой наших – из ГРУ – парней, которые по просьбе руководства МВД проводили в жизнь программу подготовки ОМОНа и сводных отрядов милиции, – продолжал инструктор. – Методическая помощь, в общем. Вначале посмотрели, что могут милицейские спецназовцы. В «зеленке» установили несколько грудных мишеней – по фронту и в глубину и на разной высоте. Группа из пяти человек была вооружена «ПМК», «РПК», ручными гранатометами. Дистанция до целей – примерно пятьдесят метров. На огневом рубеже группа выстроилась в походный порядок и начала движение. По команде «обстрел слева или справа» омоновцы занимали оборону и открывали огонь. Деревья – в щепки! А попаданий в мишени – ни одного. Это армейский спецназ знает, что, стреляя по закрытым целям, нужно целиться ниже, поскольку под огнем нормальные люди залегают. Что стрельбу следует вести короткими очередями и переносом точки прицеливания по фронту, чтобы площади рассеивания пуль пересекались [[2]]. Они даже простых вещей не знают, а вы говорите про такую специфику, как ножевой бой.

– Вернемся к теме. – Артемову казалось, что остановить распалившегося спецназовца невозможно. Однако тот резко свернул на старые рельсы. Причем так круто, что поначалу полковник не сообразил, о чем говорит капитан. В данный момент Михаил Васильевич видел перед собой садиста.

– Рубяще-режущие движения ножа представляют бойцу большой спектр разнообразных действий. Начиная от активной защиты с перерезанием сухожилий и артерий на руках и ногах противника и заканчивая мощными контратакующими ударами в область шеи и лица. Что касается вашего парня... Это не первая его жертва. Думаю, он наколол минимум десяток человек.

– Наколол?

– Ну да, – как ни в чем не бывало откликнулся Соколик. – Удар, который он продемонстрировал, в некоторых подразделениях называют «спецназовским шампуром». Возможно, в Чечне практиковался. Этот парень русский, спецназовец.

– Угадал по походке? – съязвил Артемов.

Соколик не ответил.

– Хотите выйти на заказчика? – спросил он, кивнув на телевизор. – У меня есть предположение. Этот парень – не исполнитель. Он не тупая машина. Помните, я сказал, что у него был личный интерес?

«Помню», – кивнул Артемов.

– Если бы не этот факт, он бы упростил свою работу: все сделал бы снайпер. Этот парень – и заказчик, и исполнитель. Он что-то сказал своей жертве, прежде чем наколол ее. Для него это было очень важно.

Выслушав инструктора спецназа, Артемов с трудом избавился от желания предложить ему свое место в оперативном управлении ГРУ. Он действительно увидел все – не все, что нужно, а все. И сделал соответствующие выводы. Он хороший аналитик, еще раз оценил полковник.

– Ну что ж, Виктор, спасибо, – поблагодарил он Соколика. – Ты очень помог.

Пожимая полковнику руку, инструктор без малейшего намека на иронию сказал:

– Вы не найдете его. Он настоящий профи. Прошел хорошую диверсионную школу.

– Я найду его, – не согласился с Соколиком Артемов.

– Желаю удачи. – Инструктор пожал старшему офицеру руку и вышел из кабинета. Но через несколько секунд вернулся, движимый каким-то порывом, который для Артемова так и остался необъясненным. Может, в Соколике взыграла самоуверенность – попутно и «за того парня». – Попробую сузить круг ваших поисков, Михаил Васильевич. Вы заблудитесь в огромном кругу армейского спецназа. Думаю, ваш парень проходил службу либо в подразделении боевых пловцов, либо в морской пехоте. Все, что я сказал ранее о непрерывности общего темпа, нахождении острия ножа на одной линии с направлением удара и прочего, по большому счету относится к подводному ножевому бою. Его главный принцип – измотать противника и потом убить. Если, конечно, позволяет время и – что немаловажно и более актуально – запас дыхательной смеси в аппарате. Именно под водой, где все движения замедленны, неукоснительно соблюдаются все эти правила. Попробуйте возвратить нож по другой траектории, ведя подводный бой... Сделать это будет очень и очень трудно. Возможно, я ошибаюсь и ваш парень не имеет к морскому спецназу никакого отношения.

3

Москва, Главное разведывательное управление,

этот же день

Помощник полковника Артемова Светлана Николаевна с «чекистской» фамилией Комиссарова отпросилась на прием к стоматологу. Михаил Васильевич машинально отметил время: четверть двенадцатого. Талончик у нее был выписан на 10.40, скоро должна прийти.

Отсутствие своего «референта» на рабочем месте всегда вызывало у полковника необъяснимое чувство не одиночества, но какой-то пустоты. Не хватало привычного фона из смежной комнаты-приемной: характерного гула электрического «Роботрона», шелеста бумаг, которые Светлана Николаевна называла «макулатурой», ее слегка тяжеловатых шагов. Наконец ее голоса: «Шеф, снимите трубку», «Звали, шеф?» С другой стороны, частенько приходило желание избавиться от ее шумной возни – но лишь на короткое фиксированное время. Собственно, состояние полковника Артемова называлось просто: ожидание.

На днях Михаил Васильевич получил задание от первого зама начальника военной разведки в военных же тонах: подавить инициативу милиции повесить очередное дело на спецназовца Николая Ильина. «Там, – добавил генерал-полковник Тимофеев, – мимо рецепта ничего не просыпают. Больше того: наваливают что-то новое». Собственно, в угоду лояльной политике государства парня решили сгноить. Артемов, по его же определению, «торчавший на аналогах», без труда разобрался с тактическим приемом милиции: раскрутить морского пехотинца Николая Ильина на аналогичном преступлении. Совершал ли он его, не так уж и важно. Вряд ли Ильин возьмет вину на себя. Даже если доказательств не хватит, милиция поимеет на этом инициативу, покажет большую работу ума. В общем, не дремлет: «Разве же тут до сна?»

«Исполнитель и заказчик в одном лице», как выразился капитан Соколик, пока что не обрел имени. А вот имя его «наколотой» жертвы было известно: Сулейман Султанов, чеченец по национальности, владелец магазина, возле которого он распрощался со своим полукриминальным прошлым. Помимо легального бизнеса, Сулейман крыл несколько фирм среднего бизнеса – в частности, небольшое предприятие «Берег» по изготовлению жалюзи и оконных систем по немецкой технологии и «Снежинку» – ремонт бытовых и промышленных холодильников, кондиционеров, сплит-систем и прочего «освежающего».

Разумеется, Артемов не спросил начальника, откуда у него видеокассета. В общем, это работа другого подразделения ГРУ, которое выполняет задачи по внедрению агентов военной разведки, в том числе в силовые ведомства МВД и службы безопасности. Также полковник получил в свое распоряжение большую часть копий следственных материалов по делу спецназовца Ильина, которые позже были переданы в суд. Артемов нашел там точное описание удара ножом, воспроизведенное во время следственного эксперимента (где и в какой позе находилась жертва, сам нападавший, какие действия были сделаны последним и так далее) и подкрепленное судебными экспертами – под каким углом и на какую глубину вошло лезвие, какую рану оставило, с какой силой был нанесен удар. Короче, «силомеры» – и эксперты, и сами менты. Это сравнение понравилось Артемову. «Силомер» – это покруче «мусора», того же мента и арлазоровского «менталитета».

Методы «силомеров» показались Артемову изуверскими. Парня осудили, он как бы смирился, помянув судьбу, поставил внутренний таймер на обратный отсчет, точно зная, сколько времени ему предстоит провести в местах не столь отдаленных. И вот когда он окажется в тех краях, кто-то сунет ржавый ключ в его и так саднящую грудь, чтобы сделать попытку провернуть его на несколько оборотов.