Приказ обсуждению не подлежит - Нестеров Михаил Петрович. Страница 47

Не успел он включить кофеварку, как к нему пожаловал коллега – вечно неопрятный капитан Бешар с шапкой черных с проседью волос и тонкой полоской усов.

– Время, время, – Бешар даже постучал по своим наручным часам. – Опаздываешь, Амин.

На самом деле опаздывал капитан, однако из-за Амина.

Хаммал недовольно сморщился и махнул рукой:

– Вот только не надо мне предъявлять претензий. Я заранее предупредил, что прийти на работу вовремя не смогу. Я отпросился, ясно? – И поиграл широкими бровями.

Амин только что вернулся из Алжира, лежащего в другом часовом поясе. Прокатился туда и обратно бесплатно. Раньше Амин работал в аэропорту Даули, возглавлял отдел службы безопасности столичного аэропорта, уже имея за плечами опыт работы в «Мухабарате».

В Алжире он улаживал семейные дела. Младший брат Амина Хабиб проживал за границей тринадцать лет, но в ближайшие месяцы должен вернуться на родину по семейным обстоятельствам. А новый сирийский закон предусматривает своеобразную альтернативу военной службе: граждане, достигшие сорока лет, а также проживающие за границей более пятнадцати лет, освобождаются от службы в армии за пятнадцать тысяч долларов. У Амина были связи среди офицеров госбезопасности алжирской столицы, и он решил все дела на месте: брату сделали документы, свидетельствующие о том, что он проживал в Алжире с 1988 года. То есть шестнадцать лет. Откос по-сирийски.

Утром сегодняшнего дня следователь Хаммал прилетел в Дамаск. Из аэропорта Даули его забрала машина службы «Мухабарат», на которой он добрался до Латакии. И – с места в карьер – приступил к работе. Точнее, не успел приступить – напоролся на претензии товарища. Ладно бы там получить втык от начальства…

– Что у тебя? – Амин сменил гнев на милость. Он открыл портфель и достал купленные по пути чизбургеры. Сначала нужно подкрепиться, а работа подождет.

– У меня, – с выражением произнес Бешар, – в разработке диверсионная группа.

«Ну, – глазами спросил Амин, – диверсионная группа, а дальше что?» Тут каждый сириец потенциальный диверсант. Каждый сосед-израильтянин диверсант. Каждый американец – шпион.

– Кто такие?

– Не поймешь. Один – точно немец. Другой – еврей. Их командир наверняка русский. Дрим тим.

– Это что, анекдот такой? – удивился Амин и откусил от чизбургера.

– Я бы хохотнул, если бы они не прибыли с заданием освободить русских диверсантов. – Бешар пожал плечами. – Кто-то ляпнул их руководству, что диверсантов повезут на следственный эксперимент. Сначала взяли командира. Он молчал. Потом ко мне в кабинет зашел один человек…

«Мур-алай», – безошибочно угадал Амин, глотая дважды: кусок пережеванного чизбургера и комок, невольно подступивший к горлу. Мур-алая ненавидела даже его третья жена.

– …Я сказал ему: «Ну теперь я тебе не завидую. Теперь даже я не смогу тебе помочь». Потом он начал кричать по-русски.

– Русское консульство поставили в известность?

– Зачем? У него фальшивые документы. По ним он – подданный Черногории.

«Да, с таким бумажным оборотом можно тянуть вечно», – подметил Амин.

– В общем, командир группы просится на повторный допрос. По твоей милости я пересидел три часа. Примешь его, – приказным тоном распорядился следователь, – а я побежал. Да, если не сидится на месте, сгоняй в воинскую часть к соседям: туда его определили.

– Конечно сгоняю, – деланно обрадовался Амин. – Делать мне больше нечего.

– Можешь взглянуть на вооружение диверсантов.

– Что, мощное оружие?

– Не то слово. Чего не скажешь о самих бойцах. Об командира разве что не вытерли ноги. На вид ему лет сорок пять, столько же по документам, а после общения с Мур-алаем ему можно выходить на пенсию. В общем, зайди ко мне, примешь дело. Да, чуть не забыл, – Бешар вернулся к столу. – Имеются серьезные расхождения в показаниях диверсантов. В основном они молчат, но по разрозненным данным получается, что они готовили диверсию на территории самой тюрьмы. А это означает, что на них работает группа поддержки. Может, из местных. Сейчас оперативники работают именно в этом направлении, а диверсантов пока не трогают – они знают столько, сколько им положено знать. Насели на хозяина «Баб-эль-Джинеина» – забыл его фамилию, армянин по национальности, – где брали группу, отрабатывают по «УАЗу» – средство передвижения.

Амин бросил взгляд на часы. Отчего-то нахмурился. Выключил кофеварку (пусть кофе настоится) и последовал совету товарища – отправился забрать дело и «смотреть на вооружение команды мечты».

Дерзость в постановке…

Не может не вызывать уважения…

Была чистой воды авантюрой…

Марк в следственном изоляторе. В следственном кабинете. Наедине со следователем. Он был настолько уверен в своих силах, в том, что его план, рожденный буквально во время ареста, сработает, что его не смутила бы и пара охранников за спиной.

О каком бы то ни было риске речь не шла. Марк остался один на мостике тонущего корабля и готовился покинуть его последним. И в последний же миг разглядел огни секретного фарватера, ведущего к спасительному берегу. И – приготовился поднять свою команду обратно на борт.

Просто так ложиться под гильотину, «расстегнув для удобства воротничок», было не в привычках Марка.

«Как украсть миллион».

Он чем-то походил на художника ван Мегерена, подделывающего полотна Вермеера, против которого ополчились эксперты всего мира. И он выиграл… подделав еще одну картину выдающегося художника. «Начальник тюрьмы плакал, глядя на это произведение искусства, а сосед по камере…»

Перед следователем находился человек, который сдал своих товарищей и провалил операцию. Здесь он получит срок и будет жить, а у себя на родине его, возможно, ждет смерть. Его товарищи, представься такая возможность, порвут его зубами. Он один, и этот факт его убивает.

Он сотрудничает из последних сил. Он заглядывает в глаза следователю как покорная собака. Вспомнив что-то, он забарабанил в дверь камеры, требуя отвести его на допрос.

Он высох за эти дни – но как раз приобрел форму «идеального диверсанта»: поджарый, без капли лишнего жира, выносливый – а сейчас еще и закаленный.

Как удивились американцы, когда обследовали угнанный нашим летчиком советский истребитель: вся электроника была на лампах, а не на транзисторах, потому, наверное, и не ломалась. Вот и Марк был продуктом советской эпохи: сделан давно, но обогнать его удастся не скоро.

Просясь на допрос, «истребитель пятого поколения» «вспомнил слова своего руководителя». И готовился продемонстрировать, чему научился за долгие годы диверсионной работы.

– Мне сказали – готовься получить минимум пятнадцать лет.

«Ну что ж, – равнодушно подумал Амин, как и многие сирийские военные хорошо разговаривающий по-русски, – информация так себе, но ее нужно занести в протокол».

– Мы располагали данными, что арестованных повезут на место преступления. Мы должны были напасть на машины и отбить заключенных.

– Об этом ты уже говорил, – напомнил следователь, переворачивая несколько страниц дела, которое успел перечитать дважды. – На первом допросе.

Амин знал об этом, но не брал в расчет тот факт, что разговаривает с командиром диверсионной группы, прибывшей с заданием освободить пленников. Говоря языком оперативных работников разведки, Марк ввел фигуранта в заблуждение, заставил его поверить, что условия, созданные его оппонентом, возникли естественным путем. И эта оперативная комбинация сработала, этот комплекс действий сработал. Фигуранту-следователю не хватило фантазии представить, что диверсанты могли таким способом проникнуть на объект, да еще прихватить с собой оружие. А оно рядом, на первом этаже, в особом хранилище, комната номер 16. Туда по очереди ныряют следователи и цокают языками, глядя на современное вооружение.

А Марк, начиная подрагивать, как скаковая, от возбуждения, от скорой схватки, невольно начал валять дурака – то дали знать о себе нервы.