Тайная тюрьма - Нестеров Михаил Петрович. Страница 27
Натал решил нейтрализовать оперативную группу на корню. Сделать это было совсем не сложно. Тонге – единственный человек, кто видел русских своими глазами. Стоит его отослать из поселка, и никто не узнает о патлатых диверсантах. Конечно, лавочника можно оставить в поселке под страхом неминуемой расправы, однако американские оперативники быстро выбьют из него показания.
Они были одни в доме. Тем не менее Бабангида указал на Тонге пальцем:
– Ты!.. Ты должен исчезнуть на сутки. – Он указал на себя мясистым пальцем. – Даже я не хочу знать, где ты проведешь это время. Русские сказали тебе, что твоя коллекция тварей пополнится пятью человеческими головами, да?.. Отвечай! – рявкнул он.
– Да, они так сказали, – дрожащим голосом подтвердил Тонге.
– Я найду шестую банку для твой башки. Ты понял меня, дерьмо?
Натал вышел на улицу и сел в машину. Потянулся рукой к пищавшей стационарной рации. На связь с ним выходил наблюдатель из центра поселка.
– Русские уехали. Только что. На станцию прибыл микроавтобус «Премьера».
Майор нажал на клавишу отбоя и бросил водителю:
– В центр.
Там он не задержался и минуты. «Русские уехали». Это подстегнуло его. Он сам готовил эту операцию. Если он даст фору русским, они могут просочиться в парк, где наткнутся на рейдовиков Бриджеса.
– Поехали! – поторопил он водителя.
На средних и задних сиденьях расположились восемь головорезов из его подразделения, проливших столько крови, что ее не вместили бы бензобаки джипа и запасные канистры.
Тонге решил убраться из поселка на рейсовом автобусе. До его отправления оставалось чуть больше часа. Аптекарю не терпелось предостеречь Бабангиду, но он опасался ослепнуть от вспышки гнева. Майору подчинены все населенные пункты в этом округе. Он мог надавить на окружного судью, решить любой вопрос в военной прокуратуре. Ему было тридцать, когда он взял в руки «калаш», ставший символом мятежной республики, влился в армию повстанцев и вместе с генералом Солвезой совершил государственный переворот. Солвеза не остался в долгу: присвоил сержанту Бабангиде звание майора и назначил его командующим округом.
Было в майоре и что-то хорошее, размышлял Тонге, закрывая свою лавку на замок. Он порой забывал о мелких фермерах и лавочниках и наседал на лесозаготовителей. Ни один лесовоз, нагруженный ценной джакарандой, не ушел в порт без его ведома. В президентский дворец он без мешка денег не входил. Равно как и домой не появлялся без набитых доверху карманов.
Он был воспитан в духе восточной религии: любил властвовать и подчиняться. Властвовать он не перестанет, но запросто может выйти из подчинения. «Считай, уже вышел, – Тонге поставил точку в своих рассуждениях. – Выехал».
Он дал ответы на вопросы, над которыми ломал голову Евгений Блинков.
Глава 6
Перекресток
24
Проводник не переставал думать о том, что за последний месяц он попадает в крупные неприятности во второй раз. Он чудом остался жив в бойне, которую устроили американские «тюлени». По сути, спас его русский спецназовец, вышвырнув его из машины.
Порой Кереку находил чем утешиться: хорошо, что подчиненные Бабангиды не успели добавить огня. В этом случае его джип взлетел бы на воздух. Когда он пригнал свой «Лендровер» в частную мастерскую, ее хозяин долго свистел, качая головой. Потом спросил: «Попал под град?» Кузовные работы влетели в копеечку. «Лендроверу» заменили стекла и дверные панели. Также он лишился чехлов, пропитавшихся кровью. Денег не хватило на переднюю панель, и пулевые отверстия пришлось просто-напросто закрыть наклейками. Их было шесть штук. И они бросались в глаза в первую очередь тем, что вырисовывали ровные очертания дыр. Как будто внутри работал вакуумный насос, втянувший клейкую бумагу.
Джип преодолел больше половины пути. До границы частного парка оставалось не больше восьми километров.
– Где ты попал в засаду? – услышал проводник и не сразу вник в смысл вопроса.
Блинков сидел на месте переднего пассажира. Он сорвал одну наклейку, другую.
– У вас один джип на несколько поселков? Или ты работаешь на американцев? Ты был в машине, когда ее обстреляли? – Джеб, прикасаясь к панели, проводя кончиком пальца по краям пулевого отверстия, словно заглянул в прошлое. Первая автоматная очередь скосила человека, сидевшего на этом кресле. И вот уже десяток стволов изрыгают огонь и срубают остальных спецназовцев. Абрамов валится на пол и, зажатый между двумя сиденьями, жмет на кнопки спутниковой трубки. «Мы попали в засаду! Мои люди убиты!» Только эти несколько слов расслышал адмирал Школьник.
– Я не ошибся? Машину расстреляли американцы?
– Эй! – прикрикнул сзади Кок на водителя. – Отвечай, на хрен, не то я выпишу тебе премию по физиономии. Только в лауреатах ты с разбитой мордой проходишь недолго. Слышь, Джеб, он сейчас скажет, что попал в засаду вон за тем поворотом. Тормози, водила!
Николай расстегнул «молнию» на сумке и вынул автомат. Его действия повторили остальные боевики. Джеб обернулся и принял от Кока свое снаряжение – «калашников» и рацию.
– Американцы устроили засаду у реки? – спросил он, закрепляя наушник с микрофоном на ухе. Включив рацию и поставив режим интеркома, он повторил вопрос.
– Да, – ответил Кереку. – Они обстреляли машину на окраине деревни. Майор Бабангида со своим отрядом ехал за нами. Он прибыл на место, когда все было кончено...
– Они приехали на грузовике?
– На «Хаммере». Он вмещает восемь человек.
– Какое расстояние до реки?
– Семь... шесть километров.
– Съезжай с дороги, – приказал Джеб водителю. – Выбери сухой участок, чтобы не наследить. Понимаешь меня?
Проводник кивнул: «Да». И сбросил скорость.
Блинков не мог видеть глаз Кереку, а они мстительно сверкнули. Он зеленел от лютой ненависти всякий раз, когда слышал имя майора Бабангиды. И прятал правду, опуская глаза при встрече с ним.
В результате межэтнических столкновений в Конго погибли десятки мирных жителей. Многие оказались на правах беженцев и перемещенных лиц. Они искали спасение в Катване, но нашли там смерть. Местные военные выискивали беженцев по поселкам, убивали их и тех, кто давал им приют.
Кереку скрывал в подвале своего дома семью из четырех человек. Он так и не узнал, кто из соседей донес на него. Но вот в его доме появились головорезы во главе с Бабангидой. Они вспороли животы беженцам и не пощадили жену Кереку. Натал оставил проводника в живых, потому что тот имел работу и исправно платил пошлину, которая оседала в кармане майора.
До сей поры перед глазами Кереку стояла страшная картина: трупы, трупы, трупы. С вывороченными внутренностями – накрытые тканью, лежащие в одной широкой могиле. Он засыпал их землей вперемешку с хлоркой, чтобы дикие животные не выкопали и не сожрали их.
Он не мог тягаться с майором, он просто пережигал и не мог пережечь внутри себя тягучую ненависть. Ничуть не успокаивала несуразная поправка, рожденная в его голове: пока Бабангида жив, он может забыть о мести. Но как поквитаться с ним после его смерти?..
Неужели, думал Кереку, настал этот час?.. Он держался за эту мысль так же крепко, как сжимал руль в руках, и боялся ее отпустить. Он был готов пожертвовать всем, что у него есть. Своей жизнью, не говоря уже о джипе, который кормил его. Подняв глаза, он прошептал короткую молитву.
Дорога была неровной. После проливного дождя она раскисла, и джип частенько нырял в глубокие грязные лужи. Но всякий раз с достоинством выбирался из брода.
«Лендровер» преодолел затяжной подъем, оставив на нем грязь с колес, и свернул между поваленными деревьями в чащу, спугнув вышедших на дорогу рыжеголовых импал и потревожив стаю попугаев, с понизительными криками вспорхнувших в небо. Ловко работая рулем, водитель укрыл машину за кустарником.