Шмель в паутине - Никитин Олег Викторович. Страница 56

Пакет от Светы пришел вечером, когда Милан освежал знание электрических цепей флаера. Журналистка не сообщила ничего, кроме своего адреса и маячкового сигнала. Несколько минут Милан раздумывал, не отказаться ли ему от визита, сославшись на дела, но так и не решился. Отказываться нужно было еще вчера.

Утром, перед выходом из квартиры Милан перебрал свои скудные пожитки. Он затоварился ими на какой-то распродаже, соблазнившись настырной рекламой на цеппелине. Разглядывая этот разностильный ворох, Милан подумал, что порядком выбился из современной моды и в глазах валхалльца, наверное, выглядит смешно. Наконец он остановился на простом черном наряде с редкими серебряными прожилками – что-то подобное он изредка наблюдал на клиентах.

То, что «Возрождение» обеспеченные люди не посещали, ему пришло в голову уже потом, когда он летел в сторону многочисленных островов дельты. На полпути внизу проплыл Дом Правительства Эккарта – колоссальное сооружение, стилизованное под айсберг и утыканное посадочными площадками. На его стреловидной макушке реял флаг страны – черное полотнище с девятиконечной звездой посредине и голубым шариком планеты сбоку. Это была самая высокая точка столицы, и неподалеку от нее, разумеется, соорудили помост на гравиблоках, как всегда набитый туристами. Те снимались на фоне стяга и городского ландшафта. Развевающиеся подол платья или рубахи и черное полотнище флага в одном кадре – что может быть символичнее и бессмысленнее одновременно?

Островок Светы имел вытянутую форму и был так мал, что на нем уместился только один дом призматической формы. Из всех трех его граней торчали лепестки личных стоянок, все самых разных размеров и расцветок. Милан настроил автопилот на нужную частоту, и машина вырулила к желтой двухместной площадке, на которой одиноко стоял желтый же «Омуль».

Переключившись на ручной режим управления, Милан посадил машину и неторопливо выбрался наружу, всячески изображая механика из ремонтной фирмы. Света помахала ему из окна, и пластиковая дверь призывно отъехала вбок. Нет, она никак не хотела превратить его визит в официальный, и Милану пришлось смириться.

– Спасибо, что прилетел, – мило улыбнулась она, приглашая гостя в комнату.

Света надела весьма скромное платьице до колен, к которому прицепила только одну брошь. Зато и не шее, и на лодыжках, и на запястьях у нее красовались голубые с золотом ленточки, как будто вырезанные из тканевых частей мебели. Словно созданная для тишины и созерцания чего-то внутри себя – может быть, в полудреме или даже во сне – та явно покупалась в дорогом магазине. А ворсистый ковер и две пальмы с кокосами и финиками! Милан почувствовал, что готов упасть в кресло и предаться неге, слушая песню, клип которой мельтешил на многометровом экране справа от него. И пусть при этом все плоды окажутся пластиковыми. В левом же углу, за листьями дерева, виднелись сквозная винтовая лестница и прозрачная сигара одноместного лифта. Эксперт решил, что ему было бы любопытно узнать, что сверху и что снизу – кухонный блок или спальня – но тут же одернул себя и выдавил:

– Надеюсь, неисправность не потребует сложной аппаратуры. У меня ведь ничего нет, кроме отвертки и щупа.

– Это самое главное, – серьезно проговорила Света и вдруг так заливисто рассмеялась, что Милан не удержался и деревянно улыбнулся в ответ.

Она выкатила из лифта трехногий столик с живописно расставленными на нем вазами, бокалами и графинами. Эту композицию можно было хоть сейчас помещать на страницы «Женской воли», даже на обложку. Вслед за хозяйкой Милан уселся в кресло и несмело ухватил кусочек апельсина.

– Я прочитал твою статью в журнале, – кашлянув, проговорил он.

– Понравилась?

– Хорошо написана, живо, – кивнул он. – Вот только моя физиономия там как бы ни к чему.

– Почему же? – воскликнула Света. – Ведь там в конце про аварию и твой подвиг спасателя! Ты что будешь пить, колу или сок? А может, пиво? Я на всякий случай принесла. К тому же я не знаю твой вкус… Это гаевский «Черный елей», на днях купила, когда на соседнем острове устроили ярмарку от Западного округа. Мне почему-то показалось, что тебе оно понравится. Ты ведь там родился? Тут и оливки есть.

Милан чуть не подавился печеньем, челюсти его будто свело спазмом, настолько остро в памяти всплыли родной Эль-Фернандо и кабачок старика Фиделя. А Света тоже хороша – похоже, специально забралась в базу данных Департамента народонаселения, чтобы вытащить оттуда открытую информацию о Милане Хастиче. Конечно, она там имелась, спасибо синьору Обри.

– Что, не угадала? – огорчилась девушка.

– Даже слишком угадала, – проворчал Милан.

Она расцвела и тут же наполнила два бокала, но гость не торопился протянуть за напитком руку. После клиники Максимова он еще ни разу не пил спиртное в присутствии симпатичного, расположенного к нему человека и не знал, как оно может сказаться на разговоре. Сможет ли Милан остаться уравновешенным и отстраненным после крепкого «елея»?

– Может быть, лучше мне посмотреть на машину?

– Еще полно времени! Челнок прибывает только в три часа, успеем.

Да, это было настоящее гаевское пиво, такое, каким оно запомнилось Милану. Поистине, Валхалла – столица мира, ни в Петровске, ни в Санта-Кларе, ни тем более в Буфарике ему так и не довелось отведать любимый сорт, к которому он привязался еще со времен службы на марганцевом комбинате.

– Месяца четыре уже «елея» не пробовал, – не удержавшись от довольной реплики, сказал он.

– Почему? – загорелась Света. Она наклонилась вперед, отчего халатик ее несколько разъехался в стороны, и крошечный серебряный листок на цепочке выскользнул на волю. – А где ты провел это время? – «Я проторчал в тюрьме, а потом в заповеднике как подопытный экспонат для ботаников!» – Прости, я что-то не туда полезла, – увидев окаменевшую физиономию Милана, стушевалась девушка и поспешно вскочила, отчего ее не уложенные волосы, все тряпочки, подвижные детали одежды вспорхнули, будто яркие бабочки с цветочной поляны. И тут же сели обратно, словно сморенные солнцем и густым духом нектара.

Волна ее тонкой парфюмерии достигла Милана и медленно разгладила черты его лица, ставшие будто жестяными пальцы отклеились от бокала, отпуская хрупкую вещицу, пока она еще цела.

– Что-то мне надоела эта музыка, – бодро сказала Света, не глядя на гостя, и метнулась к дивану, на котором у нее валялся пульт. – Так, какие у меня есть каналы? А может, запись поставим? Тебе какая группа нравится?

Она наконец прекратила суетиться и встала неподвижно, вполоборота к Милану, не решаясь посмотреть на него. Ее прическа совсем растрепалась, руки переплелись пальцами и легли где-то на уровне груди – было очень похоже, что она просто в отчаянии от собственного журналистского любопытства.