Это я, Эдик - Никитин Олег Викторович. Страница 17

Сообщение Таськи в комментах меня просто убило. Как я мог быть с ней после часа дня, если в это время я как раз возился с торчками? Да у меня все записано! Я лихорадочно просмотрел аудио– и видеозаписи, выдернул из них время и убедился – к «Розалинде» я подвалил в 11.44, сел в машину в 12.58. Еще кучу времени убил, чтобы добраться из этой клоаки до своей улицы, так что трахаться с Таськой в начале второго я не мог при всем желании.

Так я об этом и сказал.

– Повтори, – потребовала она. – Ты что, пьян? Или наширялся, упаси Аллах!

– Вот еще! Повторяю: в это время я был на выезде и никак не мог заниматься с тобой сексом. Да и чего ради я буду надираться днем, на работе? Знаешь, как трудно было всю информацию в журнал закинуть?

– Вот и не увлекался бы ерундой, если так трудно. Я, например, про свои трудовые подвиги публично не распинаюсь, в отличие от некоторых.

– Вот и я тоже подумал – чего ради? – слащаво заметил я.

– Ты мне уши не заговаривай, Танк! Признавайся, чистил сервак от клон-вируса или на самотек пустил?

– Конечно, чистил! Ничего не нашел, я же тебе докладывал. Ты лучше вот что скажи: когда я к тебе приходил, ты призналась, что в перерыв пойдешь на показ мод. И вдруг заявляешь, что во втором часу явилась ко мне в гости и занималась со мной сексом. Мне непонятно!

Это было рискованное заявление, но оставить вопрос открытым я бы все равно не сумел. Хотя, с другой стороны, мне было и так очевидно, что вирус на серваке все-таки сидел и чистке никак не поддавался. Упорный!

– Я вот думаю – а какого черта вообще с тобой дело имею? – рассвирепела Тасюха. – Сначала ты меня уговариваешь потрахаться, а потом оказывается, что тебя нет дома! И вместо тебя в постели валяется полный клон-вирус, умелый до безобразия! Думаешь, мне приятно узнавать, что я провела время не с живым человеком и мужем, а программой? И при этом пропустила уникальное модное мероприятие, которое бывает только раз в неделю? Промолчал бы уж, если с заразой на серваке справиться не можешь! Может, мне с тобой вообще развестись и нежиться в виртуальных, блин, объятиях на порно-сайтах?

– Ты и так вживую ко мне редко приезжаешь, – ляпнул я, не подумав.

– Я обиделась, – после паузы отрезала Таська и вырубила мой канал напрочь, так что завис я одиноко и мрачно.

И наверняка в стоп-лист моментально занесла, дурища. Вечно с ней так – сперва злится по пустякам, потом сутками оттаивает, будто мамонт в тундре. Ладно, в конце концов у меня есть «Трахни меня!» и любимый порносайт. Шайтан, я же забыл это мавританское дерьмо в «Розалинде»! Точнее, самую главную деталь. Ладно, все равно она сломанная была…

Ленке Целко удалось своровать на колхозном рынке несколько жирных костей, – отняла у какой-то поганой псины – и она решила сварить из них бульон. Когда тарелку супа выхлебаешь, все сытнее. Под койкой у нее лежало два мешка с сушеной крапивой, которую она нарвала летом, так что супешник должен был выйти наваристым.

Ленкина соседка, Маринка Трахтеншёльд, еще в пятницу вечером ушла к своему уродовскому ухажеру, да так у него и застряла. «Сука, наверняка там пирожками со щавелем обжирается, – с неприязнью подумала Лена. – Хоть бы принесла, что ли». Ей самой не слишком везло: крутые местные ребята на нее почему-то не западали, ладно хоть, салагу Игорька заманила к себе в койку, пока тот кого покрасивше не отхватил. «Не отказывать ему вовсе, что ли, – вздохнула она, рассматривая себя в треснувшее поперек зеркало. Когда-то в него угодили стулом. – Пусть «красный день календаря», парню-то всегда хочется… Задница ведь еще есть. Девки говорят, если хрен маргарином смазать, или поплевать на него, круто получается… Лучше все-таки смазать. Отсосать тоже можно, не убудет, только чтобы член помыл сначала. А то ведь переманят жопой-то». Она покрутилась, выпячивая ягодицы и втягивая живот. Получилось не так чтобы хорошо, но и не плохо. Лена была девушкой статной, сильной, немного полноватой, и грудь у нее была так прекрасна, что с трудом помещалась под лифчиком восьмого размера. Это был, собственно, ее главный аргумент в борьбе за мужика. Подружки, преподши и все остальные Лену побаивались, и даже комендантша никогда не повышала на нее голос, хоть на других орала почем зря. Ленка запросто могла и кулаком звездануть, если повод появлялся.

Наверное, Игорек потому и не изменил ей ни разу. В общаге ведь просто, сразу всем станет известно, если он в другой дырке поковыряется. И сучке, и ему самому тогда несдобровать. «Или все же лазил куда, паразит?» Лена вспомнила, как однажды она в обед пришла домой, а у Маринки блестели губы. Вид у нее был какой-то ошалелый, а Игореша сидел на кровати и словно чего-то боялся. Девушке стало противно, и она поскорее выкинула неприятные мысли из головы. Нет, Игорь не такой.

По коридору кто-то затопал, и в комнату ввалилась Маринка в линялой шубке из крысиного меха. Девушка еще прошлой зимой раз двадцать бегала по ночам к преподу по истории ислама, жуткому ишану, чтобы ее отработать.

– Фу, еле вырвалась! – Маринка сбросила заснеженную одежду и упала на кровать, закачавшись на пружинах. – Затрахал до одури.

– Колька твой Блюйман, что ли?

– Он, паразит! Блин, скулы сводит, будто кости грызла.

Она всегда делилась с подругой своими постельными делами, чтобы позлить ее. Но сегодня Ленка почему-то не окрысилась на нее, а спросила:

– А это больно?

– Что? У тебя цинга, что ли, Целко?

– Да нет, когда…

– А, это! Чего же больно-то? Ты же каждый день на толчок ходишь! – Маринка захохотала.

Лене стало досадно, что Маринка все обращает в пошлость, и она собралась заорать на нее. Но тут дверь распахнулась, и в комнату ввалился Гоша Паскудников. Выглядел он мерзко – один глаз заплыл свежим синяком, а на скуле краснела ссадина. Игорек скинул драный овчинный тулуп прямо на пол и повалился на Ленкину кровать, продавив ее чуть не до пола.

– Чего это с тобой? – радостно удивилась Марина. – Расскажи, кто это тебе по харе съездил.

– Папаня, – отмахнулся Гоша. – Я у него весь самогон вчера выдул, он его за поленницей прятал, а я нашел. И мамаша мне помогала. Пожрать найдется? Голодный, блин. Жратвы-то в доме нет, и выпить больше не осталось, вот я и решил к вам смотаться. А то прямо хоть щепки жуй.

– А ты сам-то добыл чего-нибудь? – сварливо спросила Лена. – Сейчас суп сварится. Чего не в школе-то?

– А, так это из твоей кастрюли так воняет! Ух, пожуем. Болею я сегодня, не видишь? Да училка знает, мы с мамашей мимо ее дома вчера пьяные проходили, песни пели. А потом еще папаша за мной гонялся, тоже под ее окнами…

– А фиг ли ты ко мне с добычей не пришел? – накинулась на друга Лена. – Я тут сохну, понимаешь, а он с предками бухает.

– Не виноват я! Меня мамаша застукала, она же за мной в окно подглядывала, гнида – и увидала, как я заначку отыскал. А то бы я, само собой, к тебе побежал! Эй, ты порезалась?

Лена опять облизала глубокий порез, который остался у нее от собачьего клыка, и в досаде махнула рукой.

– Фигня, заживет.

– Ну смотри. Может, грязным носком обмотать? Вон у тебя в углу целая куча валяется.

– Они слишком крепкие, черт, не гнутся. Игореша, погляди там на кастрюлю, может, снимать пора? Кстати, соли у нас нет, в другой раз чтобы принес!

Игорь радостно бросился на кухню, подобрав по дороге те самые носки, что забраковала его возлюбленная. Надо же чем-то будет ухватиться за раскаленные ручки. Пока его не было в комнате, Лена собиралась продолжить интимные расспросы, и Маринка уже алчно облизывалась, однако тут из коридора донесся гневный и продолжительный вопль.