В омуте любви - Берристер Инга. Страница 4

— Еще кофе, Санди?

— Ммм…

— У тебя озабоченный вид. Какие-то неприятности? — участливо поинтересовалась Максин, отставляя кофейник в сторону.

Подруги только что покончили с едой и теперь устроились в гостиной, обложившись каталогами мебели и тканей. Максин собиралась сменить в гостиной обстановку и, зная хороший вкус Санди, решила посоветоваться.

— Нет, у меня все в порядке, — с деланной небрежностью отмахнулась та. И поспешила переменить тему:

— Какой замечательный темно-коричневый велюр для обивки кресел, ты не находишь? А если еще приобрести бежевые ковры, получится весьма изысканно.

— Да-да, я и сама так Думаю. Я тут присмотрела замечательную ткань, глаз не оторвешь, и даже умудрилась отыскать место, где ее делают, Но, к сожалению, это очень маленькая фабрика. Они сказали, что примут заказ, только если я заплачу вперед, а мне это не хочется делать. Вдруг они деньги возьмут, а ткань не доставят?

Тогда я попросила свой банк навести справки об их финансовом состоянии.

Вот будет жалость, если сведения окажутся неутешительными. Выделка ткани просто чудесная, она так пришлась мне по сердцу, что ни о чем другом и думать не хочется. Но ничего не попишешь: в таких делах лучше все как следует взвесить, сама знаешь. Наверное, ты, когда заключала сделку в Венеции, была как на иголках, пока не удостоверилась, что партнеры достаточно надежны, чтобы иметь с ними дело.

Санди едва не поперхнулась кофе.

— Гм… Ну да, я…

Как тут признаться Максин, что она вовсе ничего не проверяла? Что при виде замечательного стекла пришла в восторг и, начисто забыв все принципы финансовой безопасности, очертя голову ввязалась в сомнительную авантюру?

— А, кстати, мне сегодня звонила Мэйбл. Сказала, что они с Оливером надеются вдоволь поездить по Штатам…

— Ммм… да… — кивнула Санди.

Нужно было вспомнить советы управляющего банком. Ведь всякий раз, когда она обращалась к нему с просьбой о крупных переводах, он досконально изучал мельчайшие подробности сделки. Нечего и сомневаться, если бы он не уходил в отпуск как раз в тот день, когда Санди позвонила, то не преминул бы настоять на самой тщательной проверке.

Однако он не настоял, а сама она и подавно — и вот вам результат. Зерно сомнения, зародившееся в душе Санди еще днем после безуспешных попыток связаться с офисом фабрики по телефону, выросло в могучее древо подозрения и страха. И выросло с устрашающей быстротой.

— А как ты будешь управляться до возвращения Мэйбл? Придется тебе нанять помощника…

— Да-да, конечно, — рассеянно согласилась Санди, гадая, как отреагировала бы Максин, узнай она сейчас правду: что если наихудшие опасения подтвердятся и ошибка окажется не ошибкой, а катастрофической действительностью, то необходимость в дополнительном продавце отпадет сама собой, ибо распродавать будет просто-напросто нечего.

Одна печальная мысль влекла за собой другую. У Санди голова пошла кругом.

Если ей не удастся ничего продать, откуда взять деньги, чтобы вовремя внести арендную плату за магазин? Да, нечего сказать, на этот раз она, похоже, по опрометчивости превзошла саму себя!

Если рассуждать теоретически, горе вполне поправимо. Санди понимала, что родители всегда с радостью помогут ей, да и тетя Джанет тоже. Но не может же она в очередной раз показаться им на глаза и признаться в собственной глупости!

Ну нет, сама кашу заварила, самой теперь и расхлебывать! И первым делом следует настоять на том, чтобы фабрика забрала обратно присланные безвкусные вещи, а вместо них поставила тот товар, что был заказан.

— Послушай, с тобой и вправду все в порядке?

Санди вздрогнула, осознав, что подруга уже давно обращается к ней, а она так ушла в собственные мысли, что не уловила ни слова.

— О да… Все прекрасно…

— Так вот, если тебе действительно понадобится помощь, я всегда могу подменить тебя на пару часов.

— Ты! — Санди в изумлении уставилась на собеседницу.

Та даже покраснела.

— И вовсе незачем делать такое лицо! — с некоторым вызовом заявила Максин. — Между прочим, у меня есть опыт: я подрабатывала в магазине, пока училась в университете.

О Господи, неужели она ненароком оскорбила Максин в лучших чувствах?

Подруга всегда казалась такой неуязвимой и хладнокровной, но на сей раз в ее взгляде определенно затаилась обида.

— Я удивилась просто потому, что у тебя и своих дел по горло, — ничуть не покривив душой, заверила ее Санди.

Рандолф Фрирз основал огромную финансовую империю, и после его смерти дочь унаследовала бизнес. А вместе с ним и попечительство над множеством благотворительных заведений, основанных ее отцом для городской бедноты.

Отец Максин принадлежал к числу филантропов старой викторианской закалки и искренне пекся не только о личном преуспевании, но и о благе ближних своих, к коим причислял всех жителей родного города. Судя по тому, что слышала Санди, Рандолф Фрирз и в прочих делах свято придерживался традиций например, всю жизнь исправно посещал церковь, а после ранней смерти жены перенес всю любовь на единственную дочь.

Максин горячо чтила память отца и старалась не посрамить его имени.

Недаром она всегда заверяла, что во всех добрых поступках нет ее личной заслуги, потому что она лишь исполняет волю покойного.

Сначала, приехав в Нейс, Мэйбл и Санди никак не могли понять, почему Максин до сих пор не замужем. Она уже приближалась к тридцатилетнему рубежу, и в ее поведении, как ни странно для столь деловой и преуспевающей женщины, явно проскальзывали материнские повадки. Да и внешней привлекательностью наследницу старого Фрирза природа отнюдь не обделила.

— Может, она просто никак не может подыскать достойного мужчину? предположила как-то Санди.

В те дни она была полностью уверена, что сама уже обрела более чем подходящего мужа в лице Крейга Перкина, и потому отчаянно жалела всех тех бедняжек, которым еще не успело так повезти.

— Гм… а может, в ее глазах ни один мужчина не способен выдержать сравнения с отцом, — с большей проницательностью заметила Мэйбл.

Так или иначе, но Максин определенно не принадлежала к числу тех, в чью личную жизнь мог беспрепятственно проникнуть любопытствующий взор. Сегодня же она казалась непривычно беззащитной, выглядела как-то мягче и даже моложе. Возможно, потому, что не стала убирать пышные волосы в обычную строгую прическу, а позволила им волной падать на плечи.

Да, даже в толпе Максин никак не могла бы остаться незамеченной.

Горделивая осанка, изящные манеры немедленно привлекали внимание окружающих — в отличие от меня, тут же решила Санди в приступе беспощадного самобичевания.

Ее темно-русые волосы никогда не привлекали второго взгляда, даже если, как сейчас, их отдельные прядки были прихотливо высветлены. В ранней юности Санди отчаянно хотелось стать повыше. Все-таки рост в пять футов четыре дюйма — явно маловат… Крошкой называл ее Крейг. Крошка, трогательно маленькая и хрупкая как фарфоровая куколка. Санди казалось, что это всего лишь попытки подольститься, утешить ее.

Правда, хотя она уродилась невысокой, зато тоненькой и стройненькой. А во всем ее облике сквозили непередаваемые нежность и мягкость, что позволило Мэйбл утверждать, будто Санди очень похожа на Соню Хэни, играющую главную роль в фильме «Серенада солнечной долины».

— Как ты прелестна, — твердил Джанфранко Грассо, сжимая ее в объятиях. Ты самая прекрасная женщина на белом свете.

Санди конечно же прекрасно понимала, что он нагло лжет, понимала и зачем ему это понадобилось. Искателю приключений не удалось обмануть ее — нет, ни на миг! — хотя при мысли о его двуличии сердце и пронзала острая боль.

Да и с чего бы ему вдруг счесть ее такой замечательной? Ведь сам Джанфранко был воплощенной мечтой любой женщины, идеал, принявший обличие античного бога, чья классическая красота в тысячу раз привлекательнее стандартной смазливости современных кинозвезд. Высокий, пропорционально сложенный, со стальными мускулами, он словно бы излучал ауру силы и притягательности. Эту ауру просто невозможно было не заметить, как, впрочем, и его самого. Порой Санди казалось, будто при одном взгляде на него она лишается последних сил и остатков самообладания, точи проиграв в незримом поединке.