Башня-2 - Никитин Юрий Александрович. Страница 37

Снова Олег не повернулся, только слегка двинул глыбами плеч. Волна мускулов прокатилась по широкой спине, выпячивая каждую жилку, пока не затихла на уровне узкого пояса.

– Странно? – прозвучал его равнодушный голос. – А чем эти люди отличаются от тех же древлян? Те в лесу родились, пням молились, верили, что рождаются под знаками их лягушек, рыб, головастиков и потому их судьба предопределена. Дикие люди, верно? А когда я вижу по телевидению, как ведущая на полном серьезе спрашивает государственного деятеля, под каким знаком тот родился, а идиот так же серьезно рассказывает, что он Свинья или Козел… я вижу, что он в самом деле и свинья, и козел. А прогнозы астрологов в газетах, журналах? По телевидению. Да это еще нелепее, чем верить деревенскому волхву. Тот хотя бы исходит из местных реалий, а нынешний дурак считает себя то Обезьяной, то Козерогом, хотя в его местностях таких зверей отродясь не было…

Он замолчал на полуслове. В соседней комнате скрипнула половица. В дверном проходе показалась стройная фигура молодой девушки, на голове чурбан из влажного полотенца, длинный цветной халат до пят, растоптанные шлепанцы на тонких изящных ступнях.

Россоха улыбнулся:

– Вот и твоя певчая птичка проснулась. Такая женщина сама по себе может сделать этот мир уютным.

– Почему не для тебя?

Россоха провел дряблой ладонью по седым, уже редеющим волосам:

– Я такой женщины еще не встретил.

Юлия улыбнулась Россохе, неслышно подошла к Олегу сзади, тихо поцеловала в затылок:

– Заткнись, мой замечательный зануда… Я слышала только твой голос! Ты уже замучил нашего замечательного хозяина.

Кровоподтеки сошли за ночь, а остатки желтизны она умело скрыла косметикой. Сейчас она выглядела снова свежей, полной сил, а глаза смотрели с вызовом.

Россоха вытащил из ящика и бросил на стол небольшой бумажный пакет.

– Паспорта, – сказал он буднично, – кредитные карты, водительские права, право на огнестрельное оружие… Но самого оружия нет, пусть эти бумаги будут смотреться как выпендреж новых русских.

Юлия с волнением раскрыла свой новый паспорт. С цветной фотографии на нее высокомерно смотрела жгучая брюнетка азиатского типа. Глаза раскосые, «узкопленочные», нос картошкой, скулы широкие, зубы чересчур крупные…

– Да вы что? – вырвалось у нее. – Да эта… эта образина… я разве на нее похожа?

Россоха сказал с мягким упреком:

– А вы, оказывается, расистка?

Она от возмущения задохнулась, а Олег бросил нетерпеливо:

– Ты лучше затверди свое имя и фамилию. Остальное тебя не касается.

– Меня не касается собственная внешность?

Россоха мягко взял ее за плечо, усадил в кресло. Когда через полчаса она встала, даже не через полчаса, прошло едва ли минут двадцать, из зеркала на нее смотрела женщина, изображенная на фото. Бесцветным клеем Россоха подтянул уголки глаз, что-то сделал с веками, в нос запихнул пластмассовую распорку, из-за чего изменился не только нос, но и голос, нарастил скулы, да так искусно, что она сама практически не отличала искусственное от естественного, а когда он проделал нечто скверное с ее прекрасными зубами, у нее вырвалось:

– Так и останется?

– Только на время перелета, – успокоил Олег.

– Господи… Мне кажется, это мои собственные зубы! Я что, жевала табак?

– Или бетель, – ответил Россоха.

Голос его был будничным. Она не рискнула спрашивать такого благородного человека, что за пошлость он имел в виду.

Глава 21

Шоссе мягко стелилось под колеса. Когда вырулили на Окружную, стрелка спидометра дрожала на ста двадцати, но Юлии казалось, что стоят на месте: справа и слева, как и впереди, все двигались на одной скорости, разве что изредка проносился какой-либо лихач. Идеально ровное шоссе создавало иллюзию, что машина вертит колесами на месте.

– Чудесно, – прошептала Юлия. – Поверишь ли, я никогда не ездила в таких машинах.

Олег покосился удивленно:

– Разве? С такой фигурой…

– При чем тут фигура? – спросила она враждебно.

– Ну, всякий остановится и предложит подвезти, куда скажешь.

– Но я не ко всякому сяду, – отрезала она.

Настроение чуть испортилось. Неужели он считает, что она, с ее идеальной фигурой и длинными ногами… а также высокой грудью и длинными роскошными локонами… и красивыми глазами, естественно, готова сесть в любую богатую тачку? Правда, сейчас она – восточная женщина, богатая, надменная и красивая… по-своему, но внутри у нее по-прежнему трясется испуганный зайчик, дергает носиком и закрывает глаза белыми пушистыми лапками.

По дороге к аэропорту их несколько раз обгоняли, но Олег вел машину ровно и спокойно, играя зажиточного, но расчетливого автовладельца. Он тоже был жгуче-черный, смуглый, со всеми признаками потомка славного хана Узбека, который пока еще не пойман ни на чем незаконном…

Юлия про себя твердила, что она – Зарифа Садыкова, что по всем вопросам лучше обращаться к мужу, вот он, рядом, он не любит, когда она раскрывает рот, а она лучше помолчит в тряпочку, господин инспектор.

В аэропорту слегка удивились, что они без багажа, но Олег сказал гордо:

– Настоящие джигиты не возят за собой тряпки!.. Все, что моим женщинам нужно, я покупаю на месте!

Он свысока оглядел работников аэропорта, которые не в состоянии купить женам лишнюю пару колготок. Те помрачнели и отвернулись. Юлия поняла, что сейчас можно пронести хоть гранатомет, если бы в нем возникла нужда.

Ко входу подали два автобуса. В один ринулись толпой, Юлия сделала движение тоже со всеми, ведь мест может не хватить, в аэропорту это сплошь и рядом, последние пассажиры остаются ждать следующего рейса, а то еще вдруг какой депутат вздумает навестить избирателей, тут же кого-то из пассажиров попрут. Понятно, задних…

Олег придержал за руку:

– Дура ты, Зарифа!.. Для людей – вон тот автобус.

Он говорил громко и нагло, его тут же перестали замечать. Сейчас он мог бы расстегнуть ширинку, ходить с высунутым языком, все взгляды упорно скользили мимо, из опасения, что этот чучмек начнет навязывать свое общество им, приличным людям.

В автобус погрузилось всего двенадцать человек. К самолету подали два трапа. В то время как на том, что ближе к хвосту, народ толпился и лез вперед, отпихивая друг друга и оттаптывая ноги, здесь все вышли чинно, уступали один другому дорогу, не спешили. Только у некоторых в руках были чемоданы, у остальных при себе кейсы, ноутбуки, у женщин – крохотные сумочки.

Когда Юлия поднялась по трапу, она с благоговением поняла, что это и есть тот самый сказочный первый класс, о котором слышала только краем уха. В салоне всего двенадцать кресел. Не по три в ряд, а по два. Между креслами просторно, можно встать и выйти, не беспокоя соседа. Для обеда – не откидная дощечка на спинке кресла впереди, а настоящий столик для каждого!

Едва уселись, милая стюардесса сладким голоском поприветствовала уважаемых пассажиров на борту их лайнера, объявила правила, когда и как курить, а Юлия украдкой оглядывала крохотный салон, солидных пассажиров, всего две женщины, если не считать ее, обе одеты строго и настолько элегантно, что Юлия ощутила острое желание вышвырнуть обеих из самолета. Не сейчас, а когда поднимутся повыше.

Олег шепнул:

– Отдыхай. Я сейчас вернусь.

– В туалет? – прошептала она.

– Ну вот, – ответил он громким шепотом, – опять ты за свое!.. Не занимаются этим стюардессы. Пока в полете, понятно. Некогда им, дура! Понятно?

За их спинами чуть слышно хмыкнуло. Юлия сделала злое подозрительное лицо, а когда Олег поднялся и пошел по широкому проходу, просверлила ему спину злым взглядом.

Стюардесса вскрикнула:

– Куда вы? Пока самолет не взлетел, передвигаться запрещено…

– Живот, – прохрипел Олег. Он прижал обе ладони к животу. – Наверное, что-то съел…

Как она и ожидала, он не свернул к туалету, в первом классе есть свой… надо обязательно посмотреть, как буржуи живут… а отвел в сторону занавес, разделяющий первый класс и… остальных, исчез.