Человек с топором - Никитин Юрий Александрович. Страница 103

Мрак смотрел с горькой иронией в золотых глазах.

– А ты – можешь? Я, конечно, человек грубый, но я не могу принимать за равного, как и любой человек двадцать первого века, современника Ивана Грозного, Рюрика или Жанны д'Арк! О чем я с ними мог бы разговаривать? Общаться?.. Ну подумай!.. А стать на всю жизнь нянькой и учителем при таком балбесе, что норовил бы при каждом удобном случае разбить кувалдой всю нечестивую технику в моем доме… нет, благодарю. А между лабунянами и нами разницы больше, чем между охотниками на мамонта и разработчиками монитора с зерном на двадцать и одну десятую. Так что это ты смотри здраво!.. Во, дожили: не ты меня, а я тебя призываю думать головой, а не чуйствами!.. Что-то в лесу издохло.

– Головой? – переспросил Олег. – Тогда получи головой. Я хорошо помню Землю, когда мы ее покидали. А ты помнишь? Кого мы последними видели на Земле, когда покидали ее?.. Вспомнил те слюнявые морды?.. Вспомни тех уверенных в своей мощи хамов… Эх, Мрак, это и есть человечество. Если даже обвешаем дипломами всех вузов, оно останется таким же.

Мрак пожал плечами:

– Олег, другого человечества нет.

– Теперь есть, – сказал Олег страстно. – Мы так часто говорили, что другого нет, что уже миримся с его скотством, его низостью, его звериной натурой. Но вот оно – другое! Мрак, это и есть человечество. Настоящее человечество. Правильное! Мудрое, возвышенное, чистое…

Игарна появилась на пороге, ее оранжевые глаза смотрели на обоих с немым вопросом. Мрак сказал ласково:

– Ну, чего тебе, Ихошка?

– Обед готов, – сказала она чистым музыкальным голосом, и даже у Мрака сладко дрогнуло сердце. – Кроме того, я написала для вас философию.

Оба уставились на нее во все глаза. Олег решил, что ослышался, а Мрак переспросил тупо:

– Вот так села и написала?

– Да нет, – рассмеялась она, – пришлось стоя, пока готовила. Зато, когда накрывала на стол, оформила основы этики и мировоззрения для… адаптации.

Олег смотрел восторженно, так показалось Мраку, вот-вот удар хватит, побагровел даже, и Мрак сделал отметающий жест:

– А на фиг нам филозопия? У нас самих этой мути хватает!.. Нам нужны новые технологии, нужны звездолеты, нужны эти Врата…

Она произнесла мягко:

– Эта философия сделает вас обоих счастливыми. Вы ощутите, какое это счастье – служить нам, разделять с нами наши идеи, взгляды, образ мыслей, наши ценности… Я сейчас для вас сформирую основы мировоззрения, что гармонично оттолкнется от ваших ценностей, сразу введет в мир… в другой мир. Вы ощутите, какое это счастье – помогать нам, участвовать с нами в нашей жизни…

– Да-да, – повторил Олег влюбленно.

Мрак сказал резко:

– На фиг! Не надо нам этого.

Она смотрела на него с победной улыбкой.

– Вы только прочтите, – сказала она мягко. – Прочтите только первые фразы. Если не захотите прочесть до конца, то я признаю, что не права. Согласны?

– Да, – ответил Олег.

– Нет, – ответил Мрак угрюмо.

– Мрак, – сказал Олег с мягкой настойчивостью, – мы должны прочесть. Мы просто обязаны. Не понравится – не станем менять свои взгляды, но если они в самом деле правы…

Игарна улыбнулась, бросила весело:

– Обед на столе! Поспешите!

Она исчезла, а Мрак, вскипев, ухватил Олега за плечо, развернулся и заорал прямо в лицо:

– Дурак!.. Мало ли как они построят фразы!.. Я не хочу их вообще слушать! Они не могут быть правы!

– Почему?

Глаза Мрака стали бешеные, он прорычал, удлиняя клыки:

– Потому что правы только мы!

Олег молча отстранил его, вышел из дома, двигаясь, как слепой, неверными шагами и щупая перед собой воздух.

Когда через пару часов он так и не вернулся, Мрак вылез из-за компа, уже успел пошарить по всему Шару, Игарна унеслась пообщаться с соотечественниками. Несмотря на декларируемое желание побыть в одиночестве, она, как и все термиты и тараканы, по мнению озлобленного Мрака, чувствовала необходимость соприкосновения с телами себе подобных.

Олег все еще сидел у озера. На том же месте, заметил Мрак, где впервые встретили Игарну. Сидел как болванчик, глаза бессмысленно уставились в воду. Мрак тряхнул его за плечо:

– Эй, не спи! Замерзнешь.

Олег вздрогнул, по телу прошла волна, а кожа сразу потеплела. Мрак сказал пытливо:

– Что на этот раз?

– Мрак… это ты, Мрак… Да просто я погрузился в размышления.

– Ага, погрузился, – повторил Мрак. – Когда погружаешься, надо не забывать выныривать. Хоть иногда. За глотком свежего воздуха. Понял? Там, на глубине, в размышлениях, он не совсем чистый. Я бы сказал даже, с обратным вектором.

– Слова-то какие, – буркнул Олег. – Размышления в самом деле могут показаться затхлыми, так как идут от нашего извечного: «кто виноват?» и «что делать?». Но без них тоже теряем направление. Гадко мне, Мрак. Чувствую, слишком рано мы вышли в Большой Космос. Не готовы. Приходится не просто сталкиваться с такими проблемами, что… а тут еще надо решать, ибо промедление смерти подобно. Что есть мы, земляне, и эти лабуняне в нашей Вселенной? Во Вселенной, за которой признаем жизнь и даже возможность некого интеллекта? Где мы в этом сверхгигантском организме, какова наша роль? Что нам предназначено, чего от нас Вселенная ждет, а чего делать никак нельзя?

– Действий она ждет, – ответил Мрак. – Ей давно надоели эти слюни. И философия.

– Действий… – ответил Олег тоскливо. – Для Вселенной – все есть действие. Я уподобляю ее сверхорганизму, в котором и скелет… возможно, и плоть, и нервы, и кровеносная система… Мы, пока летели, убедились, что космос… гм… устроен сложно… но что в этом организме мы?

– Мозг, – сказал Мрак гордо. – А все остальное – задница.

– Ну, на мозг, – протянул Олег, – на весь мозг не тянем. Даже на мозжечок или участок коры слабо… Ребенок, к твоему сведению, вылупляется уже с мозгом. А вот к мысли, рождаемой мозгом, твоя догадка близка. Легкой такой мимолетной мысли! Скользнула и пропала. Или – скользнула и… задержалась, зацепилась за что-то. Начала развиваться, обрастать деталями.

Мрак подумал, хмыкнул:

– Значитца, мысли взрослого человека?

– Пожалуй, – сказал Олег осторожно. Тут же пожалел, ибо Мрак кровожадно воскликнул:

– Ага, а эти земноводные – детская мысль?

– Скорее, предыдущая, – поправил Олег поневоле. – Учитывай процессы во Вселенной! Тут миллион лет – вообще не время. Да, я бы назвал ее, да, предыдущей мыслью.

Мрак задумался, брови сошлись на переносице, кожа на скулах натянулась. Олег с тревогой заметил, что нижняя челюсть воинственно подалась вперед.

– Эй-эй, – сказал он предостерегающе. – Не делай никаких выводов! Это только предположение.

– А что, – протянул Мрак с хмурым удовлетворением, – впервые мне кажется, что в философии что-то есть… Все человечество – это мысль… Мысль бога, если уж высоким штилем. Та самая беспокойная мысль, что даже богу мешает почить на лаврах, просто балдеть, оттягиваться, ловить кайф… после того, как сотворил мир, Адама и Еву, Имира, Прадуб и прочие достопримечательности. И хотя у нас таких любителей оттягиваться и балдеть все больше, но, видимо, пока что человечество в целом – мысль беспокойная. Избавиться от этой мысли есть только два варианта…

Олег следил за развитием темы с беспокойством, спросил подозрительно:

– Два? Какие?

– Либо поддаться, – растолковал Мрак покровительственно, – принять ее, либо… отмахнуться. Отдать предпочтение другой мысли. Или желанию, тебе виднее, что точнее. В смысле, полежать, оттянуться, понаслаждаться жизнью. В этом случае ты понимаешь, что будет с той, первой мыслью…

Олег буркнул:

– Она исчезнет.

– Она будет стерта, – согласился Мрак. – Вытеснена. Заменена. Ну, за дело?.. Эх, люблю я философию – мать ее всех наук!