Человек с топором - Никитин Юрий Александрович. Страница 108

Он задохнулся, не в силах выговорить, не в силах даже додумать. Глаза беспомощно уставились в Мрака, умоляя опровергнуть жуткую мысль. Взгляд Мрака был жестоким, а голос прогремел, как рык льва:

– Разве мы, человечество, не мысль бога?..

– Мрак… что мы наделали?

– Хорошая мысля приходит опосля, – ответил Мрак. – Не так разве? Вот мы и есть эта хорошая мысля, что пришла после всех этих земноводных… Последняя мысль, ты ж знаешь, самая правильная. И отменяет более ранние.

Олег все не мог оторвать взгляда от сверхновой. Она уже не разрасталась, но теперь, когда есть с чем сравнивать, Олег потрясенно понимал, что эта невероятная сверхновая, поглотившая миллион звезд Шара, уже размером с саму Галактику. Вообще сверхновая сама по себе явление редчайшее, но сейчас не одинокая звезда превратилась в сверхновую, а… миллион звезд, тесно собранных в Шаре!

– Это ты называешь… отменили?

– А что остается от мыслей, – громыхнул Мрак, – от которых отказываемся?.. Не подумал? Да и вообще… Что это все в сравнении со Вселенной?

Олег крупно дрожал. Сознание тускнело, старалось нырнуть в спасительное небытие, но голос Мрака гремел в черепе, вонзался прямо в кости.

– А еще, – донеслось из внешнего мира не то злое, не то довольное, – в хозяйстве все равно польза. Ты ж знаешь, сколько иисусиков народится?

Олег жалко проблеял:

– Каких… иисусиков?

– Ну, мильон вифлеемских звезд сразу на небе… Или с Земли такой красоты не увидят?

Космос бурлил, красные волны, как кипящая кровь, сшибались в пространстве, вспыхивали белые молнии длиной в десятки световых лет, застывали. Олег видел эти странные образования, непонятные, ветвистые, как длинные змеи, поросшие волосами, какая-то часть мозга начала недоумевать, ибо выглядят просто живыми, но не может же образоваться жизнь от сшибки двух или трех ударных волн? Или это неведомое проявление жизни Сверхорганизма?

Голос Мрака прогремел громче, и Олег ощутил, что провалиться в беспамятство не удается.

– Вот теперь… отныне такая правда!.. Вот теперь мы – не тупик эволюции, а единственная надежда!

– Мрак, – ответил Олег обвиняюще, – ты хоть понимаешь? Ты понимаешь, что мы… мы уничтожили цивилизацию, что была умнее, красивее, развитее…

Мрак сказал победно, Олег почти увидел его в гордой позе с одной ногой на трупе только что убитого льва:

– А теперь мы – умнее и красивше!.. Да и пошел ты… Мы разнесли не развитую, а загнивающую. Мы очистили космос от загнивающего мира, что пустил было миазмы… ага, миазмы и клоаки по космосу, вот и Тарх подхватил вирус, но он, вообще-то, здоровый, переболеет… Мы, Олег, правы!.. Мы, люди, всегда правы. Почему? Да потому что – мы!.. Я никому не отдам, даже самому-самому умному и гениальному, жизнь своего народа, его существование!

Олег посмотрел на него с ужасом и отвращением.

– Мрак, – сказал он горько, – как ты можешь? Они несли гармонию всей Галактике…

– А мы принесем баянию! А то и аккордеонию вовсе. А те несли хрен знает что и сбоку бантик. Мы правы, понимаешь?.. Все еще не понимаешь?

– Нет.

– Мы правы всегда, – гаркнул Мрак свирепо, – уже потому, что это – мы! Во-вторых, победитель прав всегда. Если тебе надо все на пальцах, то получи, фашист, гранату: историю пишет победитель, а события давних лет трактует… понял? Трак-ту-ет!

Страшный пылающий шар начал стремительно уменьшаться. Это называется, вспомнил Мрак, падение на сингулярность, хрен знает, что это такое, но эта пылающая суперзвезда сейчас скукоживается быстрее, чем воздушный шарик, в который ткнули шилом.

Олег непроизвольно понесся следом, будто пытался увидеть процесс превращения пылающей сверхновой в массивный шар нейтронной звезды, чье чудовищное тяготение не выпускает даже фотоны.

Мрак не отставал, прокричал:

– Что-то хочешь найти? Зря, ведь это же мы побывали, не какие-нибудь гунны!

Олег не ответил, лицо стало сосредоточенным. Мрак ощутил, что волхв, как суперкомпьютер, обшаривает сейчас все звезды Шара, планеты, вычисляет, куда и как шла волна, где перехлестнулись, где втройне, какие где разрушения…

– Три миллиона планет сожжено, – ответил наконец Олег чужим голосом. – В пепел!.. Еще сорок тысяч – обугленные головешки… Около ста тысяч просто испарились… В пространстве выжжено все так, что не уцелел ни единый космический корабль, ни один экскаватор. Что еще?.. Пространство пронизывает жесткое излучение…

– А что оно нашей коже?

Олег покосился на Мрака. Тот держался рядом, все такой же земной, загорелый, волосатая грудь и волосатые руки, только что у него теперь за основа, если уцелел в аннигиляции, ну почему вот такой натиск дикаря и дурацкое «авось» обходят на поворотах ученость и мудрость?

Когда ворвались в пространство, откуда только что отступила сверхновая, звездный остров Галактики появлялся то справа, то слева, а один раз и вовсе мир кувыркнулся так, что Галактика оказалась впереди. Пространство стягивалось, залечивало раны, заполняло пустоты.

Исполинские силы швыряли обоих, бросали, выдаивали досуха и тут же переполняли мощью так, что у Мрака выплескивалось из ушей, как он уверял, едва снова получал возможность открыть рот. От жесткого излучения горела, как ошпаренная кипятком, кожа, а от вспыхивающих огней стонал и отключался мозг.

Олег все чаще чувствовал, что впадает в забытье, его уносило на световые года, теперь уже Мрак ловил безвольное тело и не выпускал на пространственных ухабах, на чудовищных завихрениях силовых полей неизвестной природы.

Сверхновые быстро схлопывались, превращались в нейтронные, но геометрия космоса жутко нарушена, звезды не просто сдвигались со своих мест, а их швыряло, как мелкие камешки, они попадали под действие гравитации других звезд, стремительно неслись одна к другой… и он замирал, не в силах представить, что произойдет.

Одна из темных звезд, по массе втрое больше Солнца, на глазах Олега вдруг исчезла, словно провалилась в некую космическую топь, болото, трясину. Ему даже почудилось, что над исчезнувшей сомкнулось нечто, наподобие призрачной ряски, со злостью подумал, что вот-вот космические лягушки померещатся…

…И тут его с такой силой шарахнуло о нечто незримое, что тело смялось, он слышал жуткий хруст своих ломающихся костей. Подумал сквозь ослепляющую боль, что проще бы, идиот, лететь монолитом, далась эта нелепая жажда пребывать все время только в человеческом теле… хотя бы и на иной основе.

Однако рефлексы восстанавливали измятое, изломанное тело, как всегда, с максимальной скоростью, но если раньше на это потребовались бы месяцы, то сейчас это заняло несколько секунд жуткой ослепляющей боли. Надо держаться, сказал себе с мукой, сознания не терять, и какие бы ни были перегрузки на восприятие, на мозг – все равно, самое главное уже не отменить…

Мрак заметил, что от волхва идет жесткое излучение во всех диапазонах. Его швырнуло через голову, растянуло едва ли не на милю, но на самом ли деле или же такой эффект в этом скомканном пространстве – Мрак не понял, а Олег снова стал Олегом, разве что чуть приплюснутее, чем был.

Мрак прокричал во всю мощь:

– Возвращаемся?

Голос растягивался, его комкало, сжимало волнами, космос все еще содрогается от боли, а сквозь черноту то и дело просвечивает багровым, словно залитым кровью.

Олег, к его удивлению, ответил почти без слез и дрожи в голосе:

– Нет, еще не все…

– Ого! – воскликнул Мрак. – А куды прем?

– На двести семнадцатую.

– А что там?

– Не знаешь?

– Я не все на свете знаю, – признался Мрак. – И во Вселенной… похоже, тоже.

– Там планета… целиком Информарий. Главный.

– Библиотека?

– Да, – ответил Олег. – Все, что они накопили за десять миллионов лет своей цивилизации.

Мрак кувыркнулся через голову, то ли сам, то ли поддало волной, прокричал:

– Думаешь, что-то уцелело?

– Планета была защищена, – ответил Олег. – Во-первых, ее из предосторожности держали на самом краю Шара. Даже за Шаром. А когда сверхновая все-таки вспыхнула…