Человек с топором - Никитин Юрий Александрович. Страница 94

– Да пошел ты, – ответил Мрак. – Ты хотел бы быть на меня похожим?

– На тебя, – проронил Олег медленно, – нет.

– А на кого?

– Я разрешил бы тебе быть на меня похожим.

– Размечтался… А тебе не кажется, что они слишком много развлекаются?

– А почему нет? – возразил Олег. – Слишком малый процент может найти работу по душе. Чтобы работать и тогда, когда за нее не платят. Представь себе, что на Земле всю работу смогли бы делать машины. А людям можно бы жить… как захотят. Да почти все человечество тут же ринулось в кабаки, на пляжи, в рестораны, казино!..

– Почти, – сказал Мрак значительно, – но не все.

– Думаю, тут этих «не всех» побольше.

Он мысленной командой разбил экран на десятки экранчиков и схватывал информацию сразу со всех. Лабунян рассматривал с острой завистью и все большим чувством неполноценности. Первое, что приходит в голову, – безупречные. Высокие, сказочно красивые, обаятельные, все же сохранили различия между мужчинами и женщинами, хотя Олег почему-то считал, что за миллион лет… гм… Мужчины остались крепкими, сильными, мужественными, а женщины – ниже ростом, с отчетливо видными признаками пола. Почти все в одежде, но нескольких человек Олег заметил голыми. Вернее, их заметил Мрак, указал злорадно, но Олег тут же заметил холодновато:

– А на земных пляжах нет нудистов?

– Но здесь и в городе!

– Мрак, а что делают эти голые? Нападают, грабят, убивают?

Игарна впорхнула с той же легкостью, как легкий мотылек, счастливая, улыбающаяся. Брови ее удивленно взлетели:

– Интерес к истории?

– Не зная прошлого, – сказал Олег, и Мрак поморщился от стандартной глупости, – нельзя знать будущее. Мы смотрим… чтобы зреть, ощущать, видеть наш собственный путь… Когда мы видим, как гибнут…

– Гибнут? – переспросила она с недоумением. – У нас никто и никогда… О, я понимаю… Вы еще совсем молоды! Вы родились на Гозияле уже в период изоляции? И потому много не знаете?.. Мы все, как на Гозияле, так и здесь, – бессмертны, что только естественно. Вот уже миллионы лет. Я даже не знаю, могло ли быть иначе?.. Если бы оборвалась жизнь хоть одного индивидуума, это… не знаю… весь мир был бы в шоке! Потрясен!.. Все умы собрались бы, чтобы понять причину… Да что там умы, все-все бы собрались. Ибо ценность человеческой жизни ни с чем не сравнима, у нас это поняли давно.

Мрак сказал саркастически:

– И что же, у вас за весь год никто и не склеил ласты?

– Склеил… ах да, понимаю. За последние три миллиона лет никто из двадцати триллионов жителей не прищемил, как вы говорите, даже пальца. И, конечно же, никто не знает понятия смерти.

– Ха, – сказал он победно, – а как же ваши кошечки, собачки, попугайчики?.. Они что, тоже бессмертные?

Девушка смотрела с недоумением. Олег поспешил вмешаться, пока это не стало опасным:

– Мой друг Мрак говорит о смерти идей. Вернее, это я сказал, но он развил в теме о кошечках и собачках. У нас так называют некоторые мелкие, но милые идеи.

Она мило улыбнулась:

– Странные у вас люди, на Гозияле!.. Идеи тоже не гибнут, как видите по себе. Если порыться в архивах, то, возможно, та идея, что заставила Гозиялу уйти в изоляцию, уже была? Идея Кеура о неинкурности и телеинрости?.. Только, возможно, называлась иначе?.. Простите, если я задела ваши чувства…

Она спохватилась поздно, Олег уже надулся, обиженный за уникальность философии Гозиялы, Мрак тоже насупился. Игарна захлопотала вокруг, подлизываясь, как ласковый щенок, уставила перед ними стол напитками, фруктами. Мрак подумал было о жареном кабанчике, но, наверное, это будет чересчур, даже для так далеко зашедших по своему пути для избранных гозиян или гозиял, надо бы определиться с названием. А хотя по фигу, пусть у них на Гозияле окажутся две фракции, что придерживаются разных названий.

– Я не думаю, – проговорил Олег, – что она у вас сохранилась. Если бы сохранилась у вас, то она была бы доступна и нам… Правда, старейшины в последние семьсот лет вообще не пропускали информацию из метрополии…

Она воскликнула с жалостью:

– Как можно? Свободный доступ к любой информации – это же кредо цивилизованного человечества!.. Это же величайшее достижение, что со дня возникновения нашей цивилизации не пропало ни байта информации!.. Ну, конечно, в самом начале, когда рисовали на песке или на скалах, это не сохранилось… или сохранилось не все, но как только научились создавать более емкие носители информации, то все доступно!..

Олег спросил неверяще:

– Что, за все десять миллионов лет цивилизации?

– За все десять миллионов, – подтвердила она и посмотрела на него с подозрением. – Что, на Гозияле снова циркулируют слухи, что во втором миллионолетии был изъят большой пласт информации? Это все слухи. Те небольшие потери, что были вызваны сдвигом геологических пластов, были совсем незначительными… А после того, когда построили планету-Информарий, каждый жест, каждое слово, каждая интонация сохранены, запечатлены и даже продублированы. Вы же знаете, что на каждой планете в каждом из миров можно получать любую информацию из Великого Информария!

– Да, – сказал Олег, – да. Это мы знаем.

Он замолчал, не зная, что сказать еще. Мрак незаметно подмигнул. Повезло, говорил его взгляд, что наткнулись на такую ярую сторонницу общечеловеческих ценностей. Все выболтает, стараясь побыстрее освободить их от гозияльской дури, то бишь идей Кеура о неинкурности и телеинрости. Может, рассказать ей о Талибане, о ваххабитах? Нет, не поймет, красивая дурочка. И вообще здесь никто не поймет, одни идиоты земноводные.

Она поинтересовалась мягко, с участием:

– Вам в самом деле запрещено покидать Гозиялу? Трудно поверить в такое изуверство…

– Нет-нет, – возразил Олег поспешно, – это дело добровольное! Просто у нас процент недовольства выше, чем в метрополии, вот так и получилось. У нас находятся вообще сторонники самых диких и жестких решений, как-то: на новые планеты посылать вместе с роботами и людей!

Она вскинули брови, в глазах было недоумение.

– Зачем? Планеты должны… роботами. Когда там будут все условия, когда… города, то и там создадут Врата. И жители метрополии, если пожелают, могут в течение двух-трех минут пройти через них в новый мир…

Мрак кашлянул, Олег поморщился. Мрак напоминает, что трусят, не желают лететь через пространство с муками, как герои. Дожидаются, когда роботы создадут и там город-сад. Вернее, всю планету сделают садом. Но при чем здесь трусость? Только сумасшедший предпочтет трудный путь легкому. А эти, живущие миллионы лет, могут и подождать пару сот лет, пока механизмы перестраивают планету типа Марса в зеленый сад с вечно голубым небом.

Она смотрела на него с мягкой улыбкой.

– Я чувствую себя странно, – произнесла она. – От вас обоих веет странной мощью. Что-то в вашей философии все же есть, раз она так сильно меняет людей. Вы… герои. Когда-то, в самые древние периоды, как вы помните, тоже были… герои. Это самый древний период, тогда все были смертны и короткоживущи, а письменности почти не было. Все передавалось устно, потому только запечатлены легенды о свирепых и яростных воителях… Они приходили ниоткуда… ну, это значит, спускались с гор, выходили из лесов или выкатывались на быстрых конях из бескрайних степей. Иногда – приплывали на странных кораблях с дальних островов в океане. И всегда завоевывали королевства, становились королями… В жены хватали дочерей побежденных правителей. Красивые легенды, удивительные… Вы двое – как будто из таких легенд.

Олег вздрогнул, а Мрак пробормотал:

– Ну, зачем же такие наслоения… Ни разу насчет дочерей побежденных… Мне обоснования на престол не требовались. Олег, а тебе?

Олег поморщился. Он тоже таких не брал, но, как Мрак уже знал из его рассказов, совсем по другой причине: дочь-патриотка может яду подсыпать, ночью ножом по горлу, отравленную шпильку воткнет прямо в артерию….

– Игарна, – пробормотал он – ты будешь удивлена. Однако у нас на Гозияле эти легенды знает и помнит каждый… даже ребенок. Мы эти великие образы освежаем в памяти для воспитания, для напоминания о некогда великом порыве…