Гиперборей - Никитин Юрий Александрович. Страница 102

– От сердца отлегло! Боялся нечисти, мол, в последний момент все перепортит, а тут лишь дурачье!

Краем глаза Олег поймал смутное движение на другом уступе. Он резко повернулся, вскинул меч… Странная немощь сковала тело, он ощутил себя мухой в липком соке. С усилием повернул голову, отыскивая друзей, застыл, не в силах шелохнуть и пальцем.

Рудый замер, его сабля была до половины всажена в живот врага. Рюрик стоял, повернувшись к Умиле, закрывая ее и ребенка червонным щитом. Асмунд опустился на колено, отбивая удар. Гульча вытаращенными глазами смотрела вверх. Темные фигуры врагов тоже застыли, словно вмороженные в лед. Даже кони замерли как статуи.

Сверху донесся сильный голос:

– Добро пожаловать, Вещий Олег! И твои спутники тоже.

Из второй широкой норы медленно вылезли и спускались по косогору вниз двое. Один оказался велетом – на голову выше пещерника и вдвое шире в плечах, к тому же весь закованный в булатные доспехи. Шея была как у быка, руки словно бревна, а ладони шире корабельных весел триремы. Он недобро скалил зубы – крупные, как у коня, но острые, с выпирающими клыками. За ним спрыгнул на дорогу шустрый живой человек в темном плаще с капюшоном, надвинутым на глаза.

Оказавшись перед путниками, он откинул капюшон. Олег узнал Морша, брата Гульчи. Он сильно похудел, прихрамывал, но черные, как терн, глаза блестели живо, в них сверкали быстрые искры.

– Добро пожаловать, – повторил Морш. – Как видишь, Вещий… я жив. Глупых журавлевцев обмануть просто. Ты не ждал? Трудно предугадать события, не прибегая к волшбе?

Он сделал небрежное движение в воздухе, нарисовал знак, и сила, сковывающая губы Олега, исчезла.

– Я не предугадывал, – ответил Олег хрипло, едва двигая губами. – Ведуны предвещают… Но и тебя магия не спасла от тяжкой раны?

Морш небрежно отмахнулся:

– Велено было обратить обров в нашу веру. Магия превращает в рабов, ты прав. А нам нужны рабы, которые считают себя свободными. Поэтому во время поездки к этим варварам мне было запрещено пользоваться магией… Туран, возьми ребенка. Ночью принесем в жертву, он – ценность! Остальных – убей.

Велет оскалил зубы, вытащил из ножен меч, тот был в человеческий рост и вдвое шире меча Рюрика. Все еще усмехаясь, подошел к Рюрику, князь лежал с выпученными глазами. Меч начал подниматься. На застывших лицах Рюрика, Асмунда и Умилы проступило выражение безмерного отчаяния.

– Стой, – проговорил Олег, с трудом выталкивая слова из перехваченного горла. – Фагим с вами?

Туран задержал меч в воздухе, ожидающе взглянул на Морша. Маг неприятно усмехнулся:

– Надеешься убедить, что ведовство лучше магии?

– Он будет счастлив… узнать о моей смерти… но еще больше – увидеть ее… и тем более смерть остальных…

Морш критически оглядел его с головы до ног:

– О бегстве мечтаешь зря. Я предусмотрел все. Действительно все! Я не великий маг Фагим, я не бессмертный Туран, но я – новое поколение магов. И не дурак.

Туран с неудовольствием бросил меч в ножны, похожие на расщелину. Он шагнул к Олегу. Злость исказила его лицо. Глядя в глаза пещерника, он вдруг ударил его по лицу. Голова Олега дернулась, он потемнел от боли – словно саданули бревном. Туран с еще большей ненавистью ударил с другой руки. Голову Олега бросило в сторону, скулу ожгло: каменный кулак рассек кожу и мясо, побежала струйка крови. Туран захрипел, начал бить справа и слева, голову Олега мотало из стороны в сторону. Брызнула кровь из разбитых губ, скулы были рассечены до кости, кровь уже заливала лицо, капала с подбородка, текла по груди.

Морш зашел сбоку, глядя на обезображенное лицо пещерника, зло оскалил мелкие блестящие зубы:

– В ваших преданиях герой лишь с третьего раза побеждает чудовище! Дважды я был бит, во второй раз вообще едва выжил… Но теперь пришел твой черед.

Олег прохрипел сквозь распухшие, залитые кровью губы:

– Правильно ли понял наши предания?..

Туран ударил его тыльной стороной ладони. Кровь брызнула во все стороны, алые капли повисли на груди Морша. Кровь теперь бежала и из разбитого носа пещерника. Волосы на груди слиплись, вокруг тугого пояса скопилась полоска крови.

Морш повел ладонями в воздухе. Гульча глубоко вздохнула, гордо выпрямила спину. На залитого кровью пещерника она старалась не смотреть, упорно отворачивала лицо, бросилась на шею Моршу. Тот обнял, прижал к груди, похлопал по спине:

– Все закончилось! Это всего лишь варвары. Народы, среди которых мы живем. Не привязывайся сердцем. Помнишь, в детстве ревела, когда резали ягнят? Но все-таки мясо ела.

Она ответила глухо, не поворачивая головы:

– Мужчины рождены для войны и гибели, но ребенка мне жаль.

– Ягненок, – напомнил Морш ласково. – Вспомни ягненка! Это всего лишь ягненок. Они не люди, это мы – люди.

Туран по его знаку подхватил Олега, зажал под правой рукой, под левую взял Рюрика. Панцирь князя затрещал, лицо побагровело, он стиснул зубы, сдерживая крик.

Туран вскарабкался к расщелине, втиснулся, задевая пленниками за выступы скалы. Олег ослабел от боли и потери крови, на земле за ним потянулась цепочка темных капель, кровавые полосы оставались даже на стене. Впереди Турана шел низкорослый воин, высоко поднимая факел. Ход круто опустился вниз, сзади грохотали подкованные сапоги – несли Асмунда, Рудого и Умилу с Игорем.

Туран поскальзывался на стертых ступенях, зло ревел. Затем ступени пошли широкие, стены ровные, покрытые толстым слоем серого мха. Воин с факелом остановился перед массивной железной дверью. Дверь была позеленевшая, покрытая ржавой окалиной.

Воин уперся ногами, надулся, с огромным трудом выдвинул два чудовищно толстых засова. Туран грохнул ногой в дверь. Из темного зева пахнуло холодным гнилым воздухом. Воин вошел в подземелье первым, зло ругался, его подошвы скользили по плесени.

Пол и стены, как и потолок, из красного камня, вся темница вырублена в сплошной гранитной скале. Туран небрежно швырнул пленников на пол. Олег так ударился, что на миг потерял сознание. Очнулся от горячей крови в горле, закашлялся, выплюнул, пуская кровавые пузыри. Рядом, как бревна, побросали Рюрика и воевод, швырнули Умилу.

Олег натужился, сплюнул кровь, прохрипел:

– Туран… я убью тебя…

Туран понял, оскалил огромные клыки, что едва помещались во рту, проревел:

– Всех… убить! Заратуштра… убить!

Красный чадящий свет метался по темнице, к гнили примешался запах крепкого пота, немытых тел и горящего дерева. Морш вошел в темницу последним, властно крикнул еще с верхней ступеньки от самой двери:

– Пещерника – к той стене! Цепи там готовы, ждут. Остальных связать потуже, посадить под стену напротив.

Туран распахнул пасть, проревел:

– Ковать?

Морш не сводил с Олега оценивающего взгляда:

– Да, лучше не рисковать. Скуй одной цепью, а цепь прибей к стене. Чтобы не дотянулись до этого… опасного…

Олега грубо вздернули на ноги, кто-то ударил ногой в спину, захохотал. Он смутно чувствовал, что на кисти надевают железные браслеты. В раскрытую дверь внесли походную кузню, заполыхал горн. Бухая молотами, пещерника приковали к огромным, как оглобли, железным штырям – те на вершок торчали из сплошной каменной стены.

Туран медленно поворачивал головой, проревел с удивлением в голосе:

– Змея Горыныча… Этот сильнее?

Морш щелкнул пальцами, бросил резкую фразу. Олег разом ощутил все тело: боль, ушибы, разбитые губы, рассеченное лицо. Он попытался шевельнуть руками. Цепи зазвенели, но кисти были прикованы к штырям намертво. Он скривился от острой боли, правый глаз заливала кровь с рассеченного лба, прохрипел:

– Мразь… все предусмотрел…

Морш спустился к нему вниз, внимательно осмотрел и потрогал цепи:

– Мы решили использовать эту темницу, когда узнали, что русины Рюрика вышли без него. Неплохо, верно? Признаться, сперва ты нас обставил. Неделю мы ждали выхода войска, потом догоняли, долго рыскали по всему побережью. Путаницу внес и драккар – мы решили, что все погибли и наши проблемы уже решены. Затем долго не могли понять, какой же дорогой пошли… Не самой короткой и безопасной, понятно, – на это не попались, но какой? Пришлось искать по всем направлениям. Потом я сообразил, что надежнее устроить засаду перед самыми воротами Новгорода! Их-то не минуете.