Изгой - Никитин Юрий Александрович. Страница 8

– Наследники?

– Да, – прорычал Скиф с ненавистью. – У Миротверда было семь сыновей! Как они еще не передрались, ума не приложу. Наверное, умирающий отец как-то сумел этих шакалов усмирить. В общем, теперь там правит старший. Братья присягнули в верности... Словом, там теперь другие правители. Артания – это моя другая боль. Когда-то надо будет вернуть себе эти земли.

Некоторое время ехали молча. У Олега на лбу собрались морщинки, а когда заговорил, в голосе звучало напряжение, словно решалась судьба мира:

– А что для тебя важнее? Отомстить за гибель отца или вернуть Артанию? Хотя, если честно, на Артанию точно такие же права у Агафирса с Гелоном.

Скиф зарычал:

– Никаких прав!.. Ну и что, если они тоже сыновья Колоксая? Только я верен памяти отца, только я взялся отомстить за его подлое убийство! Не говоря уже о том, что у Агафирса есть земли Миш, а у Гелона – целая Гелония!.. Моя Артания, только моя!.. Никому не отдам, а кто лишь посмотрит в ее сторону – глотку разорву!

Он поперхнулся от душившей его ненависти. Олег с трудом оторвал взгляд от красного, как железо в горне, лица. Еще одна загадка... Почему люди все-таки готовы вылезти из теплого угла и пойти совершать дело, от которого ничего, кроме неприятностей? Поняв это, можно двигать целыми народами...

Он помнил, что крохотная и неприметная страна Миш как-то незаметно стала могучей и свирепой. Агафирс велел заменить нелепые мечи на топоры, он сам выковал первый боевой образец, опробовал в схватках, а затем вооружил всю конницу. Его войско стали называть народом Боевых Топоров. Сам народ на севере занимался хлебопашеством, а в южной части гоняли стада, там Агафирс из кочевников создал крепкие конные отряды, а потом и часть землепашцев посадил на коней.

Последних сделал ядром, ибо тяжелые рослые кони землепашцев не годились для набегов, зато об их сплоченные отряды, как волна о берег, разбивалась легкая конница противника. Когда бой закипал, тогда снова налетала своя легкоконная, разили издали стрелами, а затем приходил черед знаменитых топоров, из-за которых вскоре всю страну Миш, а потом Агафирсию начали называть страной Боевых Топоров.

За короткий срок он разгромил все мелкие княжества, казнил удельных владык, а в крепостях поставил своих людей, к ним же приставил тайных соглядатаев. Так, по крайней мере, говорили о нем, во всяком случае, его власть выглядела незыблемой, но сам он не проводил время в молодецких забавах, на пирах да соколиной охоте, как ожидали от молодого сильного тцара.

При имени «Агафирс» у всякого перед глазами вставало зрелище горящих городов, звучали крики, звон железа, стук стрел, дикое ржание боевых коней.

И вот теперь, судя по всему. Скифу придется перейти дорогу грозному Агафирсу...

Солнце, за день пути превращаясь из раскаленного оранжевого комка металла в огромный багровый шар, медленно опускалось к краю земли. Кони ступали медленно Скиф клевал носом, иногда наклонялся так низко что тыкался лицом в конскую гриву. Воздух был неподвижный, тихий, пахло сочными травами, цветами, а толстые шмели все еще бороздили с грозным гулом теплый и густой, как парное молоко, воздух.

Олег посматривал на этот странный багровый шар, снова и снова замечал на нем пятна, похожие на ржавчину, видел сияющие выступы... или это огненные вихрики? Заходящее солнце чем-то похоже на полную луну, но с той лишь разницей, что на луне всегда можно рассмотреть эти пятна, а на солнце утром или днем в упор не посмотришь, как смотрит он сейчас...

Сердце тревожно и радостно стукнуло. Он еще не понял, в чем дело, но сонные медленные мысли, что похожи на лениво плывущие облака в спокойном небе, задвигались хаотично, как головастики в теплой воде, стараясь не упустить мелькнувшую лакомую добычу. Ну-ну, хватай ускользающую мысль, все важные мысли почему-то ускользают, а ленивые и тупые лежат под ногами, натыкаешься то и дело... Итак, утром солнце поднимается, как белый раскаленный комок металла, только что вынутый из небесной кузницы, затем постепенно начинает остывать, зато нагревается внизу земля, солнце же становится оранжевым...

Дальше, сказал он себе, дальше! А дальше, подсказала услужливая мысль, солнце остывает еще и еще, становясь красным. Ага, красным. Затем к вечеру уже совсем багровое, как всякое остывающее железо... Так-так, тащи мысль дальше: когда остынет еще, то и багровость уйдет... солнце станет черным! И вот оно, не останавливаясь, пойдет через страшный подземный мир, пойдет черное и страшное, пойдет в другую сторону, пойдет, пойдет, уже с запада на восток пойдет...

Скиф прислушался, сказал с беспокойством:

– За нами погоня!

Олег, раздраженный, что глупую мысль никто и никогда не прерывает, хотя глупые мысли так и лезут, зато умную перебьет всякий, буркнул:

–Да.

– Что «да»?

– Погоня, да.

Скиф посмотрел с подозрением в неподвижное лицо этого странного человека:

– Тебя это не тревожит?

Олег рассерженно проворчал:

– Зачем беспокоиться по мелочам? Есть дела поваж-нее. Мой чалый что-то прихрамывает. То ли ногу сбил, то ли колючка... Как думаешь?

– Прикидывается, – ответил Скиф зло. – Я и то заметил, что у тебя конь – хитрюга. Ты на звезды смотришь очень часто, а что под тобой – хоть иногда замечаешь?

– Подо мной седло, – ответил Олег рассеянно. Он коснулся пальцами луки седла. – Это седло...

Скиф с подозрением всматривался в его лицо, но странный человек в самом деле углубился в думы, будто погоня и не погоня вовсе, а так, пустячок вроде каркающей вороны. На самом же деле в том отряде, судя по облачку пыли, не меньше чем полсотни человек.

Они проехали в прохладной тени высокой горы, тут же опалило зноем, а впереди показалась еще одна роща. Скиф оживился, чутье подсказывает, что там обязательно родник с ледяной водой, а под теми старыми деревьями полно сухих веток, можно сразу костер, зайцев освежевать и на угли...

Едва слышный конский топот стегнул по нервам, как пучком крапивы. Он подобрал поводья, оглянулся, но придвинувшаяся гора скрыла облако пыли. А спереди... из-за рощи выметнулся с десяток всадников на легких конях.