Как стать писателем - Никитин Юрий Александрович. Страница 47

Знаете ли, я его тоже люблю. И ничуть не меньше вас. Но вовсе не хочу огораживать свой участок таким высоким забором, чтобы даже соседей не было слышно.

Расширяйте язык, используйте все средства, все краски, все возможности! Рассматривают здание, а не состав кирпичиков.

Самая распространенная болезнь – гусеничность

Да, все мы пишем гусеницами. Но это не значит, что их нужно оставлять. Вот только что написал фразу «Олег начал присматриваться к деревьям, нахмурился, посмотрел по сторонам, затем пустил коня в чащу» («Возвращение короля»). Это нормально, у всех так пишется. Плохо, что абсолютное большинство в таком виде и оставляет.

Но я – профи, привычно исправил на «Олег начал присматриваться к деревьям, на лице появилось озабоченное выражение, конь под его рукой свернул в чащу». Не бог весть как красиво, обычная проходная фраза, но убрана гусеничность, сразу выдающая малограмотность автора, и появился взгляд с трех точек, что придает любой фразе объемность.

Т.е. повторяю еще раз: любой автор пишет коряво, гусенично, с обилием сорняков, лишних слов, объяснений и прочего словесного мусора. Разницу между туповатым начинающим и блестящим профессионалом замечаем прежде всего по тексту: оставлен ли мусор или же убран. И не важно читателю, устали глаза у автора вычитывать или по тупости вообще не понимает, что это мусор, результат один: книга пылится в магазинах на полках. Автор же начинает рассказывать на тусовках, что читатель до его книг не дорос, у издателей кривые руки, а торговля так и вовсе не умеет продавать книги.

Боритесь с гусеницами везде и всюду! Текст станет лучше на порядок.

Пять минут производственной гимнастики для писателя?

Сейчас на клавах пишут предупреждения типа как вот на моей беспроводной: Warning: some experts believe, that use of any keyboard may cause serious injury. Consult state­ment on the back of the keyboard.

Ну а на этом баке кейборда длиннющий перечень возможности жутких заболеваний, которые могут возникнуть от использования этой клавы, от использования любой клавы, от вообще нахождения за компом больше десяти минут.

На коробках с баймами тоже появились подобные жуткие предостережения, и в завершение всех этих страстей даются рекомендации: через каждые десять минут прерывайте байму и вставайте, пройдитесь по комнате, помедитируйте…

Ага, щас!.. У меня там гады наступать начинают, я не успел выстроить защиту, надо что-то предпринять срочно, а я встану? Да ни в жисть.

В баймы я режусь по двенадцать-четырнадцать часов, не отрываясь от монитора. Иногда и ночь захватываю целиком, ничего не случается, а играю со времен диггеров, когда пришествие «Принца», «Golden Axe» и «Crime wave» знаменовало неслыханный скачок в баймостроении.

И ничего со мной не случается, все это фигня и тупые пугалки для деревенских попов. Однако же, когда дело касается литературной деятельности, здесь в самом деле рекомендую время от времени отрывать зад от стула (даже если карта прямо прет!), пройтись по комнате, посмотреть в окно, хлебнуть кофе…

Нет, даже не для того, чтобы спасти зрение от проклятого тем же деревенским попиком дьявольского экрана, а чтобы чуточку освежить мозг и снова взглянуть на то, что пишете, чуточку иначе.

Дело в том, что когда начинаем писать (это касается всех, и самых опытных в том числе), то сперва скрупулезно придерживаемся правил, которые помогают делать текст живым и волнующим: не забываем о внешности героев, о времени суток, помним, чем пахнет вокруг – свежескошенным сеном, крепким кофе или навозом, но постепенно увлекаемся самим сюжетом, динамикой, экшеном, и через некоторое время диалоги повисают в воздухе, уже и непонятно: кто кому это сказал и почему вдруг на пароходе, если разговор начался за столом в офисе?

Помните, в старое доброе время была такая обязательная производственная гимнастика? Для вас дело не в гимнастике, а в необходимости перерывов.

Часть 4

Писатель, хочет того или нет, но всегда боец. Даже если совсем не боец…

…и ни с кем не воюет. Все равно литературу не случайно классифицировали не как «культуру», а как «идеологию и пропаганду».

Хотите этого или нет, но в силу своей профессии вы не просто в гуще сражения, вы на острие атаки врага!.. Вам отовсюду вдалбливают всеми способами, что вы, если хотите стать писателями, обязаны прежде всего ориентироваться на красоту языка, на звучание фразы, на подбор звучащих в унисон слогов!

Вам увлеченно рассказывают о величайшем значении аллитерации, стыдят и упрекают, что вы не готовы отдать этому всю жизнь… Апеллируют к вашей интеллигентности, давят на ваши комплексы, всеми силами стараются увести от главной дороги литературы, где они слабы, где вы их легко побьете.

На самом деле не побьете никого, если будете перебирать слова, чтобы выстроить в фразе половчее, еще половчее, а потом еще и еще половчее. И будете в этом крохотном болотце, именуемом красотой русского языка… хотя, если честно, как это вас ни покоробит, русский язык не самый богатый на свете.

В том же близком ему украинском больше значений, синонимов, он ярче и звучнее, но в русской литературе… не в языке, в литературе! – есть та мощь, которой лишены многие языки, в том числе и яркий, как цыганское платье, украинский. Нет-нет, о необходимости вытютюливать фразу будут говорить не только враги, тайные или явные, но и чистосердечные придурки, которым это вдолбили в голову раньше вас.

Вы будете выгранивать фразы, добиваясь чистоты и утонченности, полновесного звучания, яркости и колоритности, но ежедневно в наш язык приходят десятки новых слов, часть остается, и вот уже ваш тщательно выписанный роман смотрится устаревшим, старинным, неинтересным. Ибо выстроен на красоте и звучности языка, который уже через пару лет начнут относить к тургеневской эпохе… а кто, если честно, читает даже великого Тургенева?

Вас таким образом сразу выбивают из рядов будущих сильных писателей. Выбивают, дав ложный след. Отныне вы уже не соперники. Им и тем, кого проталкивают.

Это очень хороший прием инфистской войны, в которой в отличие от реальной вы не видите, кто друг, кто враг, и потому не можете дать отпора.

Еще раз: вы – лучший! Делайте только то, что усиливает ваше произведение, обогащает. И пусть говорят что хотят. Победа будет за вами.

Так что же, если не язык, самое важное в литературном произведении?

Самое важное, над чем должны работать, это новизна темы, идей или хотя бы образов. Образ – на последнем месте, понятно, тема или идея важнее, но все же как трудно найти новый образ! Зато когда найден и удачно прописан, то достаточно произнести лишь слова «Обломов», «Отелло», «Дон Кихот», «Дон Жуан», чтобы сразу встали образы во всей титанической мощи!.. Человека можно назвать хоть лодырем, хоть обломовым, всяк поймет, что имеется в виду. А сколько прекрасных образов, с точки зрения профессионала, вывел Гоголь? Собакевич, Чичиков, Манилов, Плюшкин, Хлестаков, Коробочка, Тарас Бульба, Хлестаков…

Хотите задачу? Как-то в конце не то 60-х, не то в начале 70-х я попал на совещание детских писателей. Один из князей литературы с трибуны как раз обещал золотые горы тому, что придумает образ русского детского героя. Ведь косяком идут по России английские Винни Пухи, итальянские Чипполино, шведские Карлсоны, всякие там буратины и пиноккио… Чуть позже какой-то чебурашка появился из восточных стран, подозрительно прижился, шпиён проклятый, с чужим крокодилом дружит, мог бы с русским медведём!.. Словом, тому, кто придумает своего детского героя, тому лауреатствы любые, ордена и премии сам выбирай: какие хочешь и сколько хочешь. Квартиры, дачи, машины, баб и прочую мелочь – без счета! Бери, пользуйся, только дай своего, национального.