Князь Владимир - Никитин Юрий Александрович. Страница 173

Владимир кивнул:

– Уразумели… У нас тоже нечто похожее было. Древний наш царь Иданфирс, чтобы узнать, сколько у него воинов, велел каждому принести по наконечнику стрелы. Когда волхвы сочли все, он велел отлить жертвенный котел.

– И получился он, – с улыбкой закончил волхв, – в три роста высотой, стены котла в ладонь толщиной. А варили в нем целиком быков, когда освящали великие походы.

Владимир развел руками:

– Прости, ты лучше меня знаешь те времена.

– Волхвы, чьи записи мы читаем, служили и при Иданфирсе. А их деды-прадеды, что тоже оставили нам весточку, освящали второй Змеиный вал…

– Второй Змеиный?

Волхв скупо усмехнулся:

– Когда-нибудь расскажу. Скажу лишь, что его вырыли для защиты от несметной орды Аттилы. Потому и не сумел покорить нас, а уговорил войти в союз. Наши дружины вместе с гуннами и германцами сражались в Галлии, стояли под Римом, дрались на Каталаунских полях…

– А первый Змеиный?

– Первый тоже не был первым. Когда рыли его, то шли по руслу, что уже только угадывалось. Всегда наши пращуры обороняли землю от кочевников! Но вот мы есть, а насильники исчезают как дым, память о них растворяется в веках.

Владимир помрачнел:

– Одни уходят, другие приходят.

– Иди этой дорогой. Русь пребудет в веках, вырастет, рассеет свое семя, а ныне грозные торки, берендеи, урюпы, хазары, печенеги, половцы, что терзают нашу землю, рассеются тоже, и следа их не останется, и семени не быти, и само имя их исчезнет.

Он перевел дух от долгой речи, лицо побледнело, шрамы выступили резче. В глазах стоял немой вопрос. Владимир сказал нехотя:

– И до тебя дошли разговоры о засечной черте?

– Да. Я сразу подумал о третьем Змеином вале.

Владимир покачал головой. Волхв умен, радеет о земле Русской, но теперь уже видно, что он, князь Владимир, несмотря на свою молодость, видит дальше этого немолодого и знающего старые книги человека.

– Рано, – сказал он сожалеюще. – Не потянем.

– Русь велика!

– Пупки развяжутся. Сперва надо сил накопить малость.

По всей Европе встрепенулись, начали присматриваться к новому объединению племен. Возникло на востоке, в самой середке котла, откуда тысячелетиями выплескиваются волны новых неведомых народов…

Жрецы, хранящие древние тайны, знают, что между реками Рось и Днепр находится бессмертное сердце мира. С каждым ударом выплескивает волну горячей крови, что в людской плоти мчится на юг ли, запад, восток или север, оседает на новых землях, давая начало новым народам, и это множество племен, образованное одним сердцем, составляет могучее объединение племен, что называется всякий раз по-разному. Обычно по имени самого могучего племени. Но ведь могучим может быть недолго, затем уйти по разным причинам, и вот уже верх берет другое племя, а в дальних странах ученые мужи отмечают исчезновение одного народа и появление другого…

Но племя, взявшее верх, может двинуть всю эту силу на завоевание новых земель, может остаться на месте, крепя мощь и распахивая земли, а может сорваться с места и всей массой отправиться в поход за солнцем, как уже бывало в древние времена, когда погоня за солнцем привела в жаркую Индию, где много диких народов, хилых и малорослых, темнокожих и совершенно нагих… Иные племена там и остались, разве что отгородились от диких людей строгими варнами, запрещающими не только вступать в браки, но даже прикасаться к местным, другие племена дошли до самого берега, края Мира, где вода была горячая, а местные дасии говорили, что дальше вода вовсе кипит и становится густой, как смола, часть племен все же вернулась на прародину к рекам Рось и Днепр…

Но чего теперь ждать от нового объединения племен? По слухам, верх взяло малое племя рось, что испокон веков жило на берегу реки Рось и по берегу Днепра… Это племя, если верить ненадежным записям, которые подчищаются всякий раз в угоду очередному базилевсу, в древности участвовало в дальних походах, было в объединении племен, известных под именем пелазгов, воевало против персидских царей Кира и Дария, храбро дралось на Каталаунских полях против Рима, иногда исчезало из поля зрения историков, но, как видно, не пропало из жизни и в конце концов взяло верх…

Базилевс Василий хлопнул в ладони. Из-за портьеры показался Олаф, надежный ипаспист-телохранитель.

– Позови придворного историка, – велел Василий. – Немедля!

Пока историка почти бегом несли под руки, базилевс ждать не любит, владыка Восточно-Римской империи терпеливо мерил шагами свои апартаменты. Чего ждать от нового объединения племен?

Историк упал на колени еще от двери, скользнул в поклоне дальше, пополз к трону:

– Что угодно Величайшему, Блистательнейшему…

Василий выслушал едва ли треть титула, в нетерпении стиснул зубы. Как в той детской сказочке, когда мать своему любимому сынку дала длинное и пышное имя, а нелюбимому – короткое. Когда в колодец свалился нелюбимый, дети быстро сообщили матери, что стряслось, его тут же вытащили. Когда же упал любимчик, то пока дети выговаривали все его имена, тот давно утонул, и даже рыбы съели.

А эти придворные никак не могут уразуметь, когда нужно произносить все, а когда можно ограничиться лишь одним упоминанием его имени. Но всякий страшится высочайшего гнева. Дескать, лучше выглядеть глупым, чем недостаточно почтительным!

– Довольно, – оборвал он, не дослушав и до половины. – Поройся в памяти, поройся в записях, но скажи: что там сейчас на Руси? Почему мне говорят, что от нее именно сейчас исходит наибольшая угроза?

Историк по его знаку сел на нижнюю ступеньку трона. Глаза его испытующе пробежали по озабоченному лицу правителя. Тот с досадой понял, что абсолютной истины не дождаться. История будет препарирована и преподнесена в том виде, в каком, как историку кажется, нужно поднести озабоченному базилевсу.

– Племя Русь, или Рось, – начал историк медленно, все еще присматриваясь к малейшему изменению в лице императора, но тот сидел недвижимо, не шелохнув и мускулом, – славянское племя Русь, что уже совершало разбойничьи набеги на земли империи… Непомерна твоя щедрость, мудрый и блистательный базилевс, что ты проявил интерес к этому вроде бы малозаметному племени! Только ты, Величайший и Непревзойденнейший, мог заметить…