Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович. Страница 58

Глава 10

Врач покачал головой, в глазах тревога, но смолчал, снял манжет с бицепса Файтера, а его помощник бросил быстрый взгляд на светящуюся кривую, что нервно дергается на мониторе, впиваясь острыми углами в края экрана, начал вытаскивать из шкафчика пузырьки с лекарствами, ампулы, коробочки с капсулами и таблетками.

– Еще месяц такой жизни, – предупредил врач, – и ничто вас не спасет от обширного инфаркта. Плюс тяжелейшего инсульта.

– Коновалы, – проворчал Файтер. – А с такой гордостью распинаетесь о достижениях медицины!

– Эти достижения вас и держат, – ответил врач. – Иначе бы уже вам привязывали на большой палец ноги бирочку.

– Бирочку? – переспросил Файтер.

– Да, такую аккуратную, из резины. С номерком.

– Ничего, – сказал Файтер, – мне месяц не понадобится.

Врач смолчал, а Файтер, покидая кабинет, подумал с усмешкой, что здесь, как сообщал Олмиц, еще один канал утечки информации. Сегодня же отсюда в Израиль уйдет сообщение, что давление на Израиль продлится не больше месяца. Так что нужно держаться, не дать заокеанскому колоссу сломить маленький гордый народ курдов. Или чеченцев. Или иудеев.

Охрана разбежалась по сторонам, на крышах дежурят снайперы, Файтер вышел подземным ходом, в небольшом зале сел в приготовленный лимузин с темными стеклами, машина сразу же тронулась с места.

Через десять минут на военном реактивном вертолете он уже летел к сверхзасекреченному командному пункту, который не нанесен ни на одну штабную карту.

Под горной цепью на глубине, недостижимой даже для тех бомб, которые еще на чертежных досках, в скальном массиве выгрызена пещера, по размерам мало уступающая знаменитой Мамонтовой. Там расположен целый подземный город со своими силовыми установками, в том числе и собственным ядерным реактором, а также склады продовольствия и всего необходимого на несколько сотен лет.

Там же и Центр Управления Кризисных Ситуаций. Вертолет ответил на автоматический запрос со станций ПВО, на огромной скорости приблизился к отвесной стене. Со стороны выглядело так, словно ударился о нее и пропал, на самом деле прошел, снижая скорость, по широкому туннелю, сел на отмеченную площадку.

Дальше пришлось пересесть, скоростные лифты, две пересадки, и Файтер вышел в зале, где побывал только однажды, в ознакомительной поездке.

Для всех в Вашингтоне, как и для всего мира, он в данное время уединился в Овальном кабинете для подготовки новых условий переговоров с Израилем, лишь охрана знает да самый узкий круг военных, которые тоже спешат к бункеру.

Командный пункт напоминает вовсе не зал, а небольшой город. Помимо всего необходимого, чтобы обеспечить автономную жизнь на сто лет, свой атомный реактор обеспечит энергией на тысячи лет, даже если наверху наступит ядерная зима.

Главный зал похож на пещеру, где одна стена прямая, а остальные выгнулись дугой, блестя исполинскими экранами, составленными так плотно, что границу Файтер заметил только по разным картинкам.

Военный министр уже здесь, вместе с Юмексом, начальником Объединенных штабов, следят за работой операторов. Огромная военная машина запущена, сейчас уже ничего менять нельзя, слишком все взаимоувязано и сбалансировано, остается только наблюдать за первой фазой операции. А если понадобится, то внести крохотные изменения во вторую, но все здесь уверены, что вторая не понадобится.

– Сюда, господин президент, – сказал Гартвиг. Он выглядел предельно собранным, только бледность и темные мешки под глазами говорили о бессонной ночи. – Отсюда удобнее наблюдать за всеми экранами. Вот микрофон, можно связываться хоть с командирами частей, хоть с отдельными солдатами.

– Даже с морской пехотой? – поинтересовался Файтер.

– У каждого пехотинца не только микрофон, – ответил Гартвиг с тайной гордостью, – но и монитор на запястье.

– Да, настоящие звездные войны… на Земле.

– Последняя война на Земле, господин президент!

– Будем надеяться, – проворчал Файтер.

Из глубины кресла он наблюдал, как АЭФ быстро формируется в небе над Ираком, откуда рукой подать до Израиля. Ядром послужили летающие командные пункты АВАКС, командные пункты наведения ударов по наземным целям «Джей-Старс», самолеты радиоэлектронного подавления, летающие заправщики и самолеты-разведчики. Роли четко распределены: одни давят противовоздушную оборону, другие с первого же налета должны разнести командные пункты, третьи одновременно разбивают все электростанции.

Через полчаса, после проверки взаимодействия, АЭФ стремительно пойдет в сторону Израиля и сможет наносить удары, еще до того, как пересечет его границу. Одновременно, прекрасно взаимодействуя с кораблями-носителями крылатых ракет и авианосными ударными группами, скоординирует их удары, чтобы все были предельно разрушительными и смертоносными. Наконец-то в самой полной мере осуществлена заветная мечта американцев: превратить войну в тир, расстреливать противника с большого расстояния, бомбить, поражать ракетами, а если и придется послать бронетанковые части, то лишь на дымящиеся развалины, где уже истреблена любая жизнь, включая крыс и мышей.

Границы проведены на земле, еще есть такое понятие, как «воздушное суверенное пространство», однако космос – общий, и вот там, в космосе, американская военно-космическая группировка перемещается свободно, зависая то над Москвой, то над Пекином, то над Сеулом, готовая в любой момент обрушить смертоносный ливень из бомб и ракет.

Да, именно в этом и есть самое главное преимущество США. Если раньше для подготовки войны надо было стягивать к границам миллионы солдат и тысячи танков, заранее готовить склады горючего и боеприпасов, тем самым выдавать свои намерения, то АЭФ в любой момент готовы ударить по расположенным под нею городам или войскам.

– Раньше, господин президент, – сказал военный министр, – были столетние войны… Потом – тридцатилетние. Вторая мировая длилась шесть лет, а вот арабо-израильская – уже всего шесть дней. Но сейчас вы впервые увидите войну, которая продлится не больше семи минут.

Олмиц воскликнул:

– Семь? Почему так много?

– Я же сказал «не больше», – возразил Гартвиг. – Может быть, хватит и сорока секунд. А семь минут – если понадобятся повторные налеты. Не думаю, что понадобятся, но… так, на всякий случай.

Начальник Объединенных штабов переключил один из боковых экранов на первые минуты после бомбардировки, как смоделировал поверхность Израиля суперкомпьютер, президент зябко повел плечами: земля похожа на поверхность Луны. Даже развалины городов выглядят не развалинами, а перемолотой в мелкий щебень массой.

– Нет связи, – проговорил Юмекс, – нет транспорта, топлива, еды. Нет электричества, газа, бензина. Телефоны молчат как стационарные, так и мобильники.

Гартвиг возразил:

– Главное, что нет ни армии, ни флота. А электричество можно провести снова.

Юмекс проворчал:

– Нам?

– Конечно, – подтвердил Гартвиг, взглянул на президента. – Это небольшая плата за искоренение последнего расистского режима на планете.

– Последнего расистского народа! – воскликнул Олмиц с подъемом. – Не стоит забывать, что еврей – это обязательно расист!

Гартвиг кивнул, пряча улыбку:

– Вы правы. Это единственная война на свете, когда требуется уничтожить не режим, даже не государство, а весь народ.

Файтер заметил мягко:

– Первыми так поступали, кстати, сами евреи. Уже при первом же завоевании Палестины они полностью истребляли все народы, что жили там.

Олмиц ответил с еще большим подъемом:

– Тем более! Ответим тем же!

Подошел Дэвид Рэнд, командующий стратегической авиацией, лицо хмурое и сосредоточенное, но сказал с тоской и в то же время с облегчением:

– Как меня уже достали эти бесконечные разговоры о расистском режиме иудаизма, о нетерпимости евреев! Как и о том, что они нас за людей не считают! Мы повторяем это и повторяем, как будто стараемся оправдаться за необходимые меры, которые… необходимы!