Придон - Никитин Юрий Александрович. Страница 8

Придон слышал воеводу, как будто тот находился за толстой стеной. Пальцы вылавливали куски сочного мяса, зубы послушно жевали, он чувствовал, как по пищеводу двигается к желудку ком, но не ощущал ни нежного мяса молодого жеребенка, ни мяса барашка, вымоченного в соке редких горных ягод, ни вкуса даже жгучей и воспламеняющей кровь жги-травы.

Легкий ветерок закрутил запахи жгутом и бросил в лицо смесь из ароматов горящего березового дерева, жареного мяса, пахучих трав.

– Не знаю, – ответил он вяло, – это не я их складываю.

– А кто?

– Во мне складывает.

– Кто? – повторил Аснерд.

– Не знаю, – ответил Придон тоскливо. – Мне кажется, в каждом из нас живет еще один человек. Спит, ест, снова спит… Иногда просыпается. Совсем редко. И тогда человек, которого мы знаем, начинает вести себя как-то странно. Мы говорим ему: ты не в себе, пойди отдохни… Или: ты сегодня сам не свой… тебя не узнать, что с тобой?.. Эх, Аснерд, лучше бы я не будил этого, который внутри меня!.. Он чересчур силен. Он намного сильнее меня. И песни складывает он… Неужели я похож на человека, который складывает песни?

Аснерд окинул взглядом его изможденное лицо с сухими потрескавшимися губами.

– Ты ешь-ешь, а то в самом деле похож.

Придон усмехнулся:

– А тот, который внутри меня, стал похож на меня внешнего?

Рука Аснерда дрогнула, он задержал кубок, в глубоко посаженных глазах мелькнул тревожный огонек.

– Может быть, – ответил он медленно, – если это так… то я понимаю, на что рассчитывает Вяземайт!

Он огляделся по сторонам, брови сдвинулись над переносицей. Тревога в глазах росла. Придон спросил вяло:

– Что не так?

– Вяземайт, – повторил Аснерд глухо. – Куда делся Вяземайт?

– Да его вроде бы и не было…

– Не странно?

– Наверное, в капище, – ответил Придон вяло.

– Когда такой пир? – удивился Аснерд. – Это ты изменился, но не Вяземайт.

Уже и другие гости начали оглядываться, ибо верховный волхв был прежде всего артанином: на коня вскакивал, не касаясь стремян, топор метал на скаку в полено с сорока шагов, а за столом мог рассказать поучительный случай или вставить шутку, что взвеселяет сердца.

Пир был в разгаре, когда вдали взвилось желтое облачко пыли, такое яркое на синем безоблачном небе. Вынырнули трое скачущих всадников на вороных конях. Впереди несся, пригнувшись к конской гриве, Вяземайт. От серебряных волос верховного волхва струился чистый свет, а когда поднял голову, глаза сверкнули, как яркие звезды в ночи. За ним покачивались в седлах двое молодых волхвов, крепкие и молчаливые помощники, что вполне могли бы стать в первые ряды сильнейших воинов.

Навстречу выбежали отроки, Вяземайт тяжело спрыгнул, коня ухватили и увели. От столов приветствующе закричали, Скилл вышел навстречу и обнял старого наставника. Вяземайт высвободился, глаза все еще сверкают неземным светом, серебряные волосы растрепались, он был красив и страшен разом. Голоса за столом начали умолкать.

Вяземайт тяжелыми шагами направился к столу, где сидели Придон, Аснерд и еще пятеро из знатнейших военачальников. Глаза смотрели в упор, но казалось, он видит нечто незримое, доступное только богам и тем, кто получил от них дар видеть это незримое.

Скилл догнал, обнял за плечи, усадил, подал знак отроку, чтобы перво-наперво наполнил кубок, а потом принес еды. Вяземайт отодвинул кубок, ему тут же с виноватостью придвинули чару.

– Что ты узрел, мудрый? – спросил Скилл нетерпеливо.

Вяземайт с трудом разомкнул пересохшие губы. Придон заметил, что сильный жар иссушил губы так, что полопались, в трещинках застыли темные сгустки крови. Дрожащими пальцами ухватил чару, поднес рывком ко рту. Красные струи потекли с обеих сторон подбородка.

– Я даже не знаю, – ответил он, оторвавшись на миг, – даже не знаю…

Он допил до дна, лицо слегка ожило, с трудом перевел дыхание. Скилл спросил нетерпеливо:

– Что ты зрел?

– Даже не знаю, – повторил Вяземайт, – могу ли я рассказать…

Скилл закусил губу, но на них смотрят от всех столов, он повторил вынужденно:

– Что ты зрел?

– Великие Знамения, – ответил он и умолк, оглянулся в сторону отроков. – Да, это в самом деле Великие!

Ему поднесли кувшин с охлажденным кумысом. Он жадно припал к нему, все в молчании ждали, когда волхв оторвется и заговорит, но тот все держал кувшин обеими руками, задирал кверху дном больше и больше, но ни капли не пролилось на грудь. Волхв пил жадно и бережно, наконец кувшин поднялся дном к небу, но и тогда сильные руки не отпустили сосуд, а красный, как огонь, язык ловил последние капли.

– Здоров, – прошептал кто-то в благоговении. – Как же его скрутило…

Скилл спросил нетерпеливо:

– Что ты видел, мудрый?

Вяземайт передал кувшин младшему волхву. Тыльной стороной ладони вытер капли с губ, и Придон отметил, что губы волхва снова чистые, без трещин и ранок, лицо помолодело, в нем снова жизнь и сила. Золотой обруч на лбу заблестел ярче, камень налился чистым радостным цветом.

Вяземайт осмотрелся, всюду десятки пар глаз смотрят в ожидании. Развел руками.

– Лучше бы мне вообще смолчать… Но если и скажу, то пока только самому тцару. А уж он, если изволит.

Из толпы вскрикнули встревоженно:

– Да что за видение? Какой боги подали знак?

Вяземайт посмотрел на Скилла. Тот нахмурился, сказал осторожно и предостерегающе:

– Великий волхв мудр. Он не скажет лишнего.

– Не скажу, – согласился Вяземайт. Он оглядел лица пирующих, все смотрят с ожиданием, с трудом растянул губы в улыбке: – Боги сказали, что и в этом году не будет ни засухи, ни сильных морозов. Если горы не сдвинутся с мест, а море не выйдет из берегов, то коровы принесут по два теленка за раз, по всей Артании – ни одного падежа скота, саранчи этим летом не будет, а всех нас снова ждет небывалый урожай пшеницы, ржи и гречки!.. Так возблагодарим же богов за любовь к нам!

Он взял чару, к нему потянулись со своими кубками, кто-то все же спросил:

– Но почему у тебя была такая морда… невеселая?

Вяземайт отмахнулся:

– Это я заглянул дальше. От любого нашего шажка множество дорожек. И тропок. Я прошел было по одной… ужаснулся и едва сумел назад… Но нам по ней идти не обязательно.

– Но мы пойдем, – сказал Аснерд негромко.

Его никто не услышал, только Вяземайт взглянул остро, его чаша и кубок Аснерда сдвинулись с мягким звоном благородного металла. Не расцепляя взглядов, они залпом выпили холодный кумыс, что взбадривает тело и очищает мозг.

Пир не прерывался, хотя из-за стола исчезли Скилл и Аснерд, ушел Вяземайт, но это привычно, сейчас ушли, потом придут, не прерывать же из-за этого хорошую песню или славный рассказ о подвигах, о дальних странах, о чудесных сокровищах и красивых женщинах, что живут в море и показываются только перед бурей!

За это время Скиллу поставили отдельный шатер, телохранители пока что за столами, а когда в небе выступят звезды, то разожгут костры и улягутся вокруг шатра прямо на землю, подложив под голову седла.

Скилл в нетерпении расхаживал по шатру, задевая или натыкаясь на шест, наконец полог откинулся, Вяземайт вошел собранный, быстро зыркнул по сторонам. Скилл сказал успокаивающе:

– Я поставил охрану, никто не подойдет.

– А стражи?

– Не болтливы.

Вяземайт сел за легкий походный столик. Стул затрещал под могучим телом, слегка раздался в стороны, но устоял.

– Я не стал говорить, – сказал он тяжелым голосом, – потому что видение было… слишком грозное.

– Теперь говори все, – сказал Скилл. Он набычился, смотрел исподлобья, требовательно, глаза сверкали строго. – Я пойму.

– Скилл, я скажу, что я узрел… ну, когда чуть прошелся по той дорожке… Я зрел огонь и дым, слышал грохот и лязг железа. Земля дрожит и стонет под тяжестью скачущих конников… Артанские всадники несутся через города и села, оставляя за собой огонь и смерть… Облака черны от дыма, это горят куявские города…