Придон - Никитин Юрий Александрович. Страница 85
– Знаю.
Аснерд опешил, спросил тупо после паузы:
– Так какого же Ящера?
– Должен же я убедиться, – ответил Вяземайт с кривой усмешкой. – Состояние духа – это моя забота.
Аснерд выругался. Военачальники задвигались, зашумели. Придон медленно выпустил воздух сквозь зубы. В голову толчками била кипящая кровь, тело разогрелось.
– В какой-то мере, – сказал он как можно рассудительнее, хотя кровь кипела, а сердце гнало ее толчками в мозг, – в какой-то мере Вяземайт прав… Мы сделали небывалое! Захватили половину Куявии. Нас ни разу даже не потрепали… как следует. Двадцать сражений, и везде – победы. Остальные города ложились под наше войско, как куявская портовая шлюха, завидя подплывающего моряка. Но Куяба – другое дело. Помимо этих стен, что ужасают своим видом, здесь полно колдунов. В самой Куябе! А эти башни, что защищают столицу?.. Давайте, говорите откровенно. Начинаем большой военный совет. Мы должны взять Куябу! И поступить с нею так, как заслуживает.
Глава 6
Втроем выехали на вершину небольшого холма, сопровождающий отряд охраны остался у подножия. С вершины открылся вид на окрестности, на плоской равнине все как на ладони, только стены Куябы задраны к небу настолько, что стена все-таки закрывает город от чужих глаз. Впрочем, крыши роскошных дворцов да шпили храмов высовываются выше стены, нагло блещут золотом, колют глаза богатством, дразнят, злят, заставляют сердце стучать чаще.
С той стороны города грозно упирается в небо мрачная, как ночь, черная башня. Придон не мог определить на глаз, что за камень, рядом сердито сопел Аснерд, Вяземайт шумно почесал в затылке, раздвигая серебро длинных волос, сейчас можно, рядом свои, сказал со злостью:
– Одно не могу понять… Почему здесь?
Конь под Аснердом переступил с ноги на ногу, Аснерд качнулся, прогудел раздраженно:
– А что не так?
– Все остальные башни, а их с десяток, далеко в горах!.. А эти две – единственные, что выползли так далеко на равнину.
– Может, в них что-то особенное?
– Как знать, как знать…
Аснерд прорычал:
– Узнаем. По-артански, на своих шкурах.
Придон смотрел на черные силуэты и медленно наливался тяжелой черной злобой, будто непроизвольно впускал в себя озеро растопленной смолы. Эти две башни закрывают дорогу к Итании, а значит, и к жизни вообще.
Аснерд пробормотал:
– Будь это в горах, я еще как-то мог бы попробовать… ну, с горными великанами. Все-таки родня. Но здесь, гм…
– В любом случае лучше договариваться с гномами, – ответил Вяземайт. – Кто знает, как?
Аснерд пожал плечами:
– С артанскими – я могу. А с этими кто знает…
Вяземайт горько рассмеялся:
– Думаешь, гномы различают артан и куявов?
Придон сказал твердо:
– Аснерд будет думать, как взять башни, а пока мастера пусть готовят катапульты. Будем бросать через стену камни, бочки с горящей смолой…
– Дохлых коров, – подсказал Вяземайт.
Придон поморщился:
– Вряд ли мы задержимся под стенами Куябы настолько, чтобы дождаться болезней по ту сторону стен. Давайте думать, как взять город быстро. Объявить награду в десять бочек золотом тому, кто сумеет открыть врата или как-то провести артан в город!
Вяземайт крякнул, сказал с уважением:
– А ты мудр, хоть и… эта, силен. Куявы – продажные души. Что там бочки с золотом, они за одну монету мать и отца продадут! А за бочки с золотом – нет такой подлости, чтобы они не совершили! Надо только постараться, чтобы все в городе узнали.
– Как только подойдем к самым стенам, – предостерег Аснерд, – подойдем и к башням. Я велел воткнуть копье с флажком чуть дальше, а то Вяземайт совсем уж страхополох, перестарался. Видите где? За него точно нельзя переступать, колдун с башни уже достанет… Не знаю, в лед ли героев, обрушит ли огонь с неба, или же заставит землю разверзнуться, но там от нас не останется даже костей…
Вяземайт сказал задумчиво:
– Нет, землю не разверзнет.
– Почему?
– Даже колдуны не могут сделанное сделать несделанным. Если разверзнут землю, она так и останется, а тогда в город не попадут этой дорогой купцы. Нет, колдуны этого не…
Аснерд раздраженно отмахнулся.
– Да какая разница, что будет потом с куявами! Мне важно, чтобы мы уцелели и взяли город. Одно могу сказать, в чем-то хорошо, что башни не на скалах. Туда еще забираться надо, а так навалимся лавой. Колдун не может все время метать огни, он должен, как говорится, доставать из колчана новую стрелу, а за это время…
– Что?
Аснерд огрызнулся:
– Да просто ворвемся в башню!
– Говорят, колдуны сразу замуровывают себя в башнях. Как раз для таких случаев.
– Тогда просто разнесем эти камни, – сказал Аснерд сурово. – Да, многие из нас уйдут в небесный чертог. Но черные колдуны будут стерты с лица земли! А их черная кровь будет и на лезвии топоров тех, кто погибнет на пути к башням.
Вяземайт отсутствовал всю ночь, утром явился в шатер угрюмый, с измученным лицом. Долго и жадно пил, вздыхал, дважды поглядывал на свободное ложе, но остался за столом, откинувшись на спинку и опустив набрякшие веки.
Придон лежал на груде шкур такой же осунувшийся, измученный бессонницей. В черепе за ночь начали складываться слова новой песни, но сам чувствовал, что песня останется незаконченной. Вяземайт допил остатки настоя из плакун-травы, Придон вяло повел в его сторону глазами, когда волхв в сильнейшем раздражении со стуком опустил чашу на столешницу.
– Проклятые куявы!.. Иногда мне кажется, что они все рассчитали заранее!.. Одно не могу понять, как можно продумать так далеко?
Придон спросил вяло:
– Ты о чем?
– Я всю ночь вопрошал богов, но их ответ поверг меня в печаль и тоску. Оказывается, ты сам защитил Куявию, как никто другой! Ты принес и оставил там меч Хорса, а ведь стены города, где хранится этот меч, становятся для врагов несокруши-мыми!
Придон угрюмо промолчал. После поединка ушла сила, он лежал, как вынутая из раковины устрица на берегу, солнце сжигало его плоть, нет сил сдвинуться, уползти от гибели. Перед глазами всю ночь странная гибель Дуная, в ушах звучал внезапный отказ куявов сдать город, из-за чего боль от ран и ушибов проснулась и продолжает терзать, несмотря на то что Вяземайт затянул его раны полностью, одни вздутые багровые шрамы, что вскоре осядут, превратятся в белые отметинки на коже.
– У Куябы и без того несокрушимые стены, – наконец проговорил он вяло. – Их никаким тараном… Нет таких лестниц, чтобы хватило до верха стены… Если же связать по три лестницы, обломятся под своим весом, как сухие соломины.
Вяземайт возразил угрюмо:
– Я не знаю, как одолеем стены… но что построили руки людские, то они же и разрушат. А вот меч… он не даст рушить стены! Не знаю как, но не даст. Весь город под его защитой.
Полог откинулся, вдвинулась массивная ходячая скала, проворчала что-то невразумительное, похожее на громыхание в отдаленных тучах. Если и была для воеводы ночь бессонной, то на нем не сказалась: суров, подвижен, несмотря на пугающие размеры, маленькие умные глазки смотрят остро, пронизывающе.
Не присаживаясь, налил себе плакун-травы, с удовольствием сделал пару могучих глотков. Вяземайт хмуро смотрел на его дергающийся кадык.
– Что с войском?
Аснерд заглянул в чашу, снова поднес к губам и уже не отрывался, пока не осушил до дна.
– Есть уныние, – признался он. Вытер губы тыльной стороной ладони, добавил: – Небольшое, но есть. Очень уж настроились красиво в город победителями… Честно скажу, если бы сейчас напали куявы, то не знаю, не знаю. Сумели бы разъяриться?.. А что узнал ты? За тобой, я видел, тащилась целая толпа этих длинноволосых. Боги приняли жертву?
– Приняли, – буркнул Вяземайт. – Жертву принимают всегда. Да только не всегда отвечают. А когда отвечают, то не всегда то, что хочется.