Проходящий сквозь стены - Никитин Юрий Александрович. Страница 56
Горячее принесли не через десять минут, а через двадцать, девчонки исчезают по одной, взамен появляются новые. Эти тоже сразу смотрят на меня оценивающе, как будто выбирают точку для удара мулетой. Или рапирой.
Впрочем, подумал я успокаивающе, точно так же смотрят и на других одиноких самцов, или не одиноких, или на те компашки, где женщин меньше.
Официант поставил горячее благоухающее мясо, лицо довольное, это то самое по-урюпински, от которого я должен упасть под стол, напомнил тихонько:
– Девушки с вас глаз не сводят…
– Дык я ж красавец, – сказал я, делая ударение на последнем слоге. – Но я добрый, денег за это не беру. Пусть смотрят.
Он ухмыльнулся.
– Какую пригласить?
Я покачал головой.
– Позже. Мясо с виду чудесное, зачем портить ужин?
Он, секунду поколебавшись, ушел, по дороге дважды оглянулся, будто не уверенный, что расслышал правильно. Такие вот юнцы, как я, всегда распираемы гормонами, а если еще пожрут мяса, то в мозгах у них вообще все мутится, а инстинкты правят всеми телодвижениями и даже языком.
Я в самом деле чувствовал нарастающее возбуждение, здесь и громкая музыка заставляет кровь разогреваться до кипения и двигаться быстрее, и запахи разнообразной еды, и ароматы вин, коньяков, коктейлей. А та девчушка на подиуме у шеста уже сбросила и слаксы, щеголяет то узкой полоской темных волос внизу живота, то упругими блестящими ягодицами, где нет и намека на целлюлит, по которым так и хочется хотя бы шлепнуть так, чтобы звон заглушил оркестр.
Держись, нуб, сказал я себе. Именно таких, которые стараются показать себя крутыми, и разводят по полной. Надо ушки держать на макушке, я сейчас для всех только легкая добыча. Сопротивляться не сумею, здесь профи, для меня одно только спасение – не играть на чужом поле и по чужим правилам.
Мясо в самом деле просто чудо: нежное, ароматное, подлива щекочет и приятно обжигает небо. Я постепенно обрел уверенность, напряжение спало, в желудке приятная тяжесть. Девчонки продолжали рассматривать меня игриво и обещающе, дескать, бери нас и делай с нами, что захочешь, выполним любые твои желания. Даже самые тайные и стыдные. Я ответил твердым взглядом мачо, у которого не бывает иных желаний, кроме как поставить в позу пьющего оленя и слить горячую ртуть из гениталий. Но и это делаю, когда изволю сам, а не когда меня к этому ведут, как бычка на веревочке.
Поняли, малость присмирели, а заодно потеряли повышенный интерес, раз уж не дивно легкая добыча, а битый, который заставит отработать по полной, а заплатит по минимуму. На меня по-прежнему посматривали только две: худенькая блондинка, одетая под наивную дурочку и косящая под школьницу, а может, в самом деле школьница, и пышная яркая брюнетка, вся от кончиков ушей до пят в стиле вамп. Ее задница не помещается на крохотном пятачке барного стульчика, но не особенно и свисает по сторонам. Широкая, надо сказать, задница.
Я выпил кофе, крепкий и горячий, все хорошо, голова занята подсчетом, сколько с меня сдерут. Денег не жалко, но хорошо, когда выглядишь щедрым, а не дураком.
Официант принес счет, сумма почти та же, что я прикинул. Я расплатился, оставив неплохие чаевые, но не слишком, я – мачо, а не лох, он сказал с искренним сожалением сутенера, упускающего добычу:
– Уже уходите?
– Дык я заезжал только поужинать, – напомнил я. – Человек я работающий, увы. За моей фирмой нужен глаз да глаз.
Он почтительно поклонился, «хозяин фирмы» – это звучит, это еще и многое объясняет. Я улыбнулся дружески-покровительственно, поднялся и придвинул стул, как учила меня мама.
Когда проходил мимо барной стойки, брюнетка улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ. Она тут же легко, несмотря на габариты, спорхнула с высокого стульчика и, взяв меня под руку, сказала жизнерадостно:
– Ты прав, дорогой, здесь так накурено!
– Ага, – согласился я туповато, – накурено.
Мы вышли, я машинально достал ключи от машины. Брюнетка оживилась:
– Ты на тачке?
– Да.
– Понятно, – засмеялась она. – Предпочитаешь заднее сиденье? Или отсосать, когда пойдешь на сто сорок? Многие любят именно такой экстрим.
– Не знаю, – ответил я в неуверенности. – Вряд ли я такой уж рыбный, чтоб даже не дернуться. А машина у меня новенькая, я ее люблю.
– Да, – согласилась она, – такую разбить было бы жалко.
У машины она остановилась в нерешительности, но я указал на сиденье рядом. Она просияла, мигом уселась, заполнив кресло молодой роскошной плотью, ремень пристегивать не стала, помешает наклоняться, смотрела на меня блестящими от возбуждения глазами.
– Меня заводит быстрая езда, – призналась она. – И пить не надо, чтобы поплыть в кайфе!
Беата, так зовут брюнетку, отсосала по дороге, руль я все-таки удержал, молодец, но так не захотелось возвращаться ни домой, ни в мою шикарную квартиру одному, что вместо того, чтобы высадить на обочине, как отработанный материал, спросил:
– А за ночь берешь сколько?
– Две сотни, – ответила она незамедлительно. Взглянула с вопросом в глазах: – А что?
– Тогда ко мне, – решил я.
Все-таки женщины, как постоянно убеждаюсь, делятся на две категории: с которыми классно пройтись по улице и которые хороши в постели. Когда показывают супермоделей, я вообще не понимаю, как можно трахать эти холодные ходячие вешалки, извращенцем надо быть, у нормального парня даже не шевельнется желание. Все-таки пальцы должны чувствовать сочное мясо…
Да и глаз радуется, добавил я про себя. Беата для подиума, конечно же, не годится, однако так хорошо хватать ее, мять, лапать, щупать… Когда она сняла бюстгальтер, тяжелые груди буквально рухнули под горячей тяжестью, но из-за своей неидеальной формы, какую рисуют или какими становятся после вливаний силикона, она только женственнее…
Беата довольно засмеялась, увидев мое жадно вспыхнувшее лицо.
– Нравятся мои сиськи?
– Класс, – сказал я восторженно.
– Ты еще не видел мою жопу!
Жопой похвасталась не зря, я еще не видел такой роскошной: огромной, сочной, с гладкой и розовой, как у младенца кожей, никакой отвислости, как бывает не только у старух, словом, жопа – всем жопам жопа.