Семеро Тайных - Никитин Юрий Александрович. Страница 65
– У колдунов?
Она засмеялась весело и беззаботно:
– Бывает, что и у колдунов.
Олег поклонился снова:
– Великая Хакама, я не хочу тратить зря твое время. Да и великая война на носу… Я добыл то, что ты велела.
Она вскинула брови так, что они убежали на макушку. Коричневые глаза распахнулись и стали круглыми, как два блюдца. Олег запустил руку в мешок, простой мешок из шкуры, пошарил на дне и в складках, будто ловил убегающую мышь, с будничным лицом что-то ухватил.
Замерев, она смотрела, как рука этого лесного человека появляется из мешка, мышцы толстые, боевые браслеты в царапинах, а еще не воин, вдруг блеснуло чисто и радостно, свет шел с ладони, чистые лучи пронизывали даже пальцы, что придерживали Жемчужину, розовый свет живой плоти бросал призрачные движущиеся блики на стены.
Ее голос изломался:
– Как?.. Невероятно!.. Ведь никто-никто…
– Теперь уже кто-то, – сказал он серым от усталости голосом.
– Но как ты мог?.. Самые могучие маги, самые знающие чародеи…
Он признался:
– Если честно, просто повезло.
Даже не отводя изумленных глаз от блистающей Жемчужины, она видела его честное лицо, чересчур чистое для колдуна. Только везением можно объяснить такое, когда никто из могучих и умелых не смог, а простак из Леса пришел и взял, случайно выбрав время, когда стража либо спит, либо перепилась, ловушки сломались, а огнедышащие звери улетели на сезонное спаривание.
– Ты счастливец, – сказала она убежденно.
Он протянул ладонь, на которой блистал и рассыпал радостные лучи Свет Первых Дней Творения:
– На, раз тебе это нужно. Мне главное, что нас теперь двое! У тебя есть мудрость, понимание… а у меня… ну, хотя бы везение! Это уже что-то. Кого бы еще привлечь, как думаешь? И как?
Она вздрогнула, с величайшей бережностью приняла в обе ладони редчайшую драгоценность. Свет упал на ее лицо снизу, оно внезапно показалось Олегу намного старше, жестче, словно вырезанное из темного камня, а в зрачках заблистали багровые огоньки.
Глаза как впились в Жемчужину, так и не отрывали взора.
– Что? О чем ты?.. Ах да, двое.
– Ты же обещала, – напомнил он.
– Ах да… – повторила она совсем рассеянно.
– Мы должны как-то объединить магов, – напомнил он. – Хотя бы самых сильнейших.
Она кивнула:
– Да-да, помню… У тебя была такая странная идея…
– Ее надо осуществить, – напомнил он. – Ты обещала.
По спине прошел холодок дурного предчувствия. В роскошном помещении словно повеяло северным ветерком, а под сводами жалко пискнуло.
Ее глаза наконец обернулись в его сторону. Брови были все еще вздернуты, хорошенький ротик приоткрылся в удивлении, но глаза медленно теряли восторг юной девушки, суровели. Пухлые губы чуть отвердели, с обеих сторон проявились жесткие складки.
– Ты счастливец, – повторила она. Голос ее менялся от удивленно-восторженного к холодному, расчетливому, от которого у него по спине пробежали мурашки. – Но тебе повезло настолько крупно, что ты исчерпал везение на сто лет вперед.
Он пробормотал:
– Я не думаю, что столько можно прожить…
Ее веки чуть дрогнули, но голос качнулся лишь самую малость:
– Ты, конечно же, столько не проживешь. Уже потому, что решился на такую глупость.
– Это не глупость, – возразил он. – Это совсем не глупость…
– Но сродни глупости?
– Может быть, – согласился он. – На многое замахнуться – это всегда сродни глупости. Так вот, ты обещала…
Она покачала головой, не сводя с него насмешливого взгляда:
– И ты поверил обещаниям женщины?.. Да ты еще глупее, чем я думала.
Виски начало покалывать, словно изнутри били крохотными копьями. Жар пошел из груди, тяжелая кровь наполнила шею, первая тяжелая волна ударила в голову с силой тарана, разбивающего городские ворота.
– Ты обещала, – повторил он изменившимся голосом.
Она смотрела с любопытством:
– Ого, птенчик начинает сердиться… Дело вовсе не в твоей мощи. Тебе повезло добыть Жемчужину Желаний, потому что никто не ожидал подобной дерзости от какого-то лесного бродяги, понял? А что касается силы… то даже если ты силен… в чем я все еще сомневаюсь, если ты очень силен, повторяю, то что сила против искусства?.. Даже если ты умеешь подчинять себе Змеев…
Он прохрипел, глядя в ее невинное личико:
– Но ты тогда сказала… Колоксаю… что будешь с нами…
Ее тонкие брови взлетели вверх.
– А ты при чем?
– Мы были… вместе…
– Ну и что? Я обещала ему.
Он поник головой, неожиданно вырвалось:
– Скажи… только правду!.. Если бы Колоксай был со мной… ты бы пошла с нами?
Она уже кивнула, но глаза волхва были такие умоляющие, непонимающие, что она едва ли впервые в жизни вдруг ощутила потребность сказать в самом деле правду, хотя не видела острой необходимости. Или же не посчитала его достойным лжи.
– Нет, конечно. Но тогда бы я нашла другую причину. Я так… вот тебе мой ответ. А теперь…
Она щелкнула пальцами. Лицо ее стало жестоким. В следующий миг страшный порыв ветра сбил его с ног, Олег успел увидеть, что его несет прямо на каменную стену, сжался в смертельном страхе, не успевая сказать ни Слово Защиты, ни даже найти такое слово… но в последний миг стена исчезла, сверкнул свет, пахнуло горячим…
Он упал на горячий песок, сухой и накаленный. В ярком синем небе полыхал яростный оранжевый диск. Воздух сухой, горячий, и Олег, поднявшись на колени, потрясенно увидел пологую гору оранжевого песка, вершинка которой словно бы дымилась – ветерок срывал песчинки, тем самым передвигая всю песчаную гору.
Песчаная гора загораживала весь мир, и, оглянувшись, он увидел сотни и тысячи этих песчаных гор, одинаковых, округленных, похожих на застывшие волны золотого океана. От них несло сухим жаром, он чувствовал всей кожей, что на сотни верст нет ни родника, ни оазиса, ни живой души…
Глаз ухватил мимолетное движение, у подножия бархана как легкая тень пронесся муравей-бегунок, с поднятым кверху брюшком, чтобы не так накалило на солнце, весь оранжевый, как и песок, на ходу подхватил не то щепочку, не то что-то живое, унесся такой быстрый, что глаз не успевал следить за его движениями.
– Пески, – произнес Олег вслух, заставляя разжаться челюсти, заставляя двигаться, шевелиться, чтобы не лопнуть от ярости, злости, разочарования, что его так обманули, унизили, надсмеялись.
Голова раскалывалась от жара, горячая кровь победно хлынула в мозг, пальцы сами метнулись к голове, сжали, удерживая, чтобы не разлетелась, как спелая тыква под копытами скачущих коней.
Раскаленный воздух ворвался в легкие как кипящая смола. Олег задохнулся, ощутил, что сейчас умрет, сгорит в своей ярости, такой недостойной мудреца, присущей только диким воинам…
В глазах багровый свет сменился темным. Он ощутил резкую боль, словно в глазные яблоки воткнули по ножу. Колени подогнулись, сбоку навалилось горячее, сыпучее. Гаснущим сознанием он понял, что скатился к подножию бархана.