Скифы - Никитин Юрий Александрович. Страница 62

Сами корчмовцы оккупировали все выносные стулья, но, кроме них, как заметил Крылов, всю площадь заняли тусовочные разношерстные группки молодежи… с редкими вкраплениями старшего поколения… вон еще какие-то рокеры оккупировали парапет на входе в метро, и не жарко им в черных куртках, хоть и на голое тело… а подальше целая толпа веселых парней и девчонок, у которых на лицах крупными буквами написано желание подраться. В руках он заметил плакаты, пока свернутые.

Черный Принц заметил издали, выбежал навстречу. Пожал руку, сказал свистящим шепотом:

– Это все наши!.. Те, что в Корчму ломанулись на последних неделях. Да не корчмовцы, а уже скифы!.. Нравится им, немедленных действий требуют. Костя, мы эту волну вызвали, надо ею управлять!.. А то черт знает, что она сметет… Остальных не жалко, но как бы и нас заодно…

Крылову притащили стул, кто-то сунул в руки тяжелую холодную кружку. Ноздри жадно раздулись, пальцы стискивали толстое стекло, словно хватали молодую пленную эллинку, или кого там хватали в набегах скифы.

Краем глаза посматривал на собравшихся. Десятка два человек присели на корточках вокруг столов, даже неловко вот так сидеть и лакать пиво под их взглядами, другие примостились рядами на каменном бордюре, остальные сгрудились стоя. Все из-за одуряющей жары запаслись мороженым или баночками пива.

Хотя ввиду той же жары даже дряблые мужички со свисающими через пояс животиками начали ходить без рубашек, черт с нею, мужской красотой, ведь все, что естественно, – не позорно, корчмовцы не расстались с Т-майками, Крылов издали увидел броскую надпись: СКИФЫ.

Даже Тор, которому бы только щеголять великолепной мускулатурой, у него грудь как медные латы легионера, и то в майке, гордая надпись красиво изгибается на могучих выпуклых пластинах.

А ведь в самом деле получается, мелькнула трусливая и вместе с тем хвастливая мысль. Наша идея построения Великой Скифии – вот она, охватывает, как говорили классики, массы…

Он жадно осушил всю кружку и, не притрагиваясь ко второй, кивнул на группу корчмовцев, что с баночками пепси устроилась в двух десятках шагов в сторонке:

– А Барон не гнется, заметили? Ведь сколько мы, если честно, на него помоев вылили за его баронство, сколько по голове стучали! Сколько пинали, топтали, лягали, бодали! По стенам размазывали его самого и его баронство, купленное оно или подлинное!.. И что же? У Барона все такая же прямая спина и гордый вид. Он знает , что он барон, вот в чем дело!.. Знает, что он – белая кость и голубая кровь, что бы мы там ни говорили, как бы ни изгалялись.

Тор оглянулся на Барона, тот, похоже, услышал, посматривает в их сторону с вежливым интересом.

– Ну и что, – буркнул Тор, – ты предлагаешь сделать русскому народу прививку баронства?

– Быстро схватываешь, – похвалил Крылов. – Только не русскому, а уже скифскому… Виноват, именно русскому, из-за чего тот превратится в скифский. Не сразу и не целиком, но чуточку скифскости добавится. Ведь русский человек глубоко и непоколебимо уверен в своей имманентной дурости, отсталости, косорукости и косорылости. Вон Барон, у которого этой косорукости и косорылости выше крыши, не только сам не гнется под нашим нехилым напором, но и нас всех приучил, что он – личность, что с ним надо считаться. И ведь считаемся же!

Тор перебил нетерпеливо:

– Костя, это все база. Базисное. А нам пора уже продумывать и детали. Собственно, мы их тоже… в процессе, так сказать. А сейчас надо срочно ответить на вопросы: как мы относимся к свободному распространению оружия, к повышенным льготам для лиц с замедленным развитием…

Крылов вспомнил Моню, перед глазами встала загаженная лестничная площадка, в ноздри ударила вонь, от которой выворачивает желудок.

– Под нож, – ответил он свистящим шепотом. – Всех дебилов – под нож!.. Человеческий род пора чистить от грязи. Оставим только здоровое потомство…

Вспышка ярости была неожиданной, слишком резкой, он видел, как от него даже слегка отодвинулись, он слишком резко заявил о попрании общечеловеческих ценностей, и только Гаврилов, спокойный и благообразный, вскинул к полотнищу тента иконописные глаза, что-то подсчитал в уме, сказал мягко:

– А квартиры, полученные в результате зачисток от семей дебилов… отдадим молодоженам! Знаете ли, молодожены всегда нуждаются, а ведь это – будущее любой нации. Нет, не всем отдадим, а только тем, у кого появляется третий ребенок. А у кого четыре, пять – тем вааще!

Крылов скрипнул зубами. Ярость била в череп горячими волнами.

– Моими соседями, – сказал он, – могла бы стать многодетная семья с десятком детей. Которых не надо кормить и одевать до старости!

Тор подумал, бухнул:

– Насчет молодоженов хорошо. Но это когда еще!.. А сейчас, после зачисток от дебилов, такие квартиры стоит передавать нашим русским беженцам из Среднеазиатских республик. Они сейчас живут в землянках, их здоровые дети становятся больными, а мы этих…

Он грязно выругался. Откин деловито вписал в программу скифизации пункт о поголовной ликвидации лиц с замедленным развитием. Подпунктиком добавил, что индекс интеллекта будет определять особая комиссия.

– Что еще? – спросил он.

Владимир-2 сказал озабоченно:

– Надо еще один момент продумать… О кастовости, что ли. А то, знаешь ли, мы все «за», но кто-то побоится покупать кота в мешке.

Откин тут же растянул широкий рот в наглой усмешке, рожа круглая, как у кота, довольная:

– Кто не хочет покупать кота в мешке, пусть из него вылезает!

Тор рыкнул, не обращая на остряка внимания:

– Каста у скифов? Как варны у индийцев? Брахманы, шудры, неприкасаемые?

Владимир-2 покачал головой:

– Не то… Когда мне было пятнадцать лет, я пошел устраиваться на завод. С приятелем. В отделе кадров взяли нас слесарями, дали бумажку в зубы, сказали: идите по территории к большому корпусу… Понятно, вышли мы на эту территорию, оробели. Везде большие страшные машины ездят, каких в городе не видели, погрузчики, мужики в замасленных робах ходют… Все чужое, страшное, ни одного знакомого лица. А перед тем большим корпусом вовсе вышли с десяток здоровенных работяг, блестят от машинного масла, угрюмые как медведи, остановились покурить. Кое-кто присел на корточки, смалит, кто-то подгреб под задницу пару кирпичей…. Смотрят, а мы подходим. Подходим, а коленки дрожат, дрожат! Все мы, подростки, сильны и уверенны только в стае себе подобных, друг перед другом стараемся круче казаться, а вот так страшно, аж жуть!.. И тут мой приятель, Толька Худяков, говорит этим страшным мужикам жалобно: ребята, нет ли папироски…