Трехручный меч - Никитин Юрий Александрович. Страница 19

Волк засмеялся по-волчьи, первым выбежал из сокровищницы. Мы были уже в третьем от казны зале, когда нас догнал ворон. Он летал над головами, без камней, и костерил за бездушность, за неуважение к красоте, к высокой эстетической ценности, что еще малость и переползет в категорию нравственных ценностей, обзывал нас дикарями, варварами и гуннами. Последнее включило у него цепь ассоциаций, и еще шесть залов он называл нас татаро-монголами, обрами, ацтеками, вандалами, вестготами и будденброками, а также скифами, сколотами и прочими русскими, русичами и даже россиянами. Хоть москалями ни разу…

Когда поднялись из последнего зала и двигались подземным ходом, сперва пригнувшись, потом на четвереньках, а затем и вовсе ползком, я велел обоим заткнуться, подполз к камням, которыми закрывал дыру изнутри, меч в руке, приложил ухо к валуну. Долгое время ничего не было слышно, потом невдалеке прокричала чайка, ей ответила другая. Я тихонько отодвинул камень, чайка в двух шагах, увидела меня, взмахнула крылами, исчезла с резким, пронзительным криком.

Я выдвинулся. С жадностью вдыхая свежий воздух, какой внизу, оказывается, спертый, сказал тихо:

– Выбирайтесь. Кажется, никого…

Ворон молча взлетел в воздух, что значит, презирает нас, волк вышел тихонько, сразу принюхался.

– Мой лорд, – шепнул он негромко, – они совсем близко!

– С какой стороны?

– Они…

По ту сторону кустов раздался хриплый крик:

– Ворон! Это его ворон!

Две стрелы взлетели одновременно, ворон вильнул, стрелы пролетели мимо, одна лишь слегка скользнула по перьям. Он раскаркался злобно, сокровищ лишился, а тут еще и стреляют, как по простой вороне, но благоразумно пошел по спирали вверх. Поглядывая одним глазом вниз, когда взлетела еще одна стрела, вовремя взял в сторону, стрела блеснула наконечником и ушла вниз, в кусты.

Затрещали ветви, я наконец сообразил, в какую сторону броситься, волк не отставал, кусты распахивались, как зеленая болотная тина, мы неслись вниз, а потом снова вверх, на долгое время стали видимыми и беззащитными. Моя спина окаменела, все время ожидая удара длинной стрелы с острым, как игла, наконечником из закаленной стали, но крики быстро стихли. Мы забрались на вершинку перевала, рухнули оба с высунутыми языками, а сверху захлопали могучие крылья.

Ворон тяжело рухнул на камень поодаль, все еще сердится, буркнул язвительно:

– Они заметили наконец-то дверь… кто-то из вас закрыть не соизволил!.. и все ринулись, как голодные собаки за зайцем.

Волк подумал, предположил:

– Возможно, слыхали, что где-то поблизости сокровище?

Ворон сказал горько:

– А вот теперь выйдут, шатаясь от ящиков с драгоценными камешками… такими яркими, блестящими…

– А мы отнимем, – неожиданно сказал волк. Посмотрел на меня за поддержкой: – Что скажете, мой лорд?

– И ты, Брут? – спросил я горько. – Зачем тебе эти яркие да блестящие?

– Мне камешки не нужны, – объяснил волк с достоинством. – Я не ворона. Но как приятно одурачить существ… простите, лорд!.. царей природы, что едва выползут, изнемогая под тяжестью, уже неспособные сражаться. А мы их побьем и…

– …И все заберем! – каркнул ворон. – Должен заметить, ты хоть и серый, но кое-чему у меня научился.

Я подумал, идея показалась неплохой. Не в том смысле, что нам наверх вытащат камешки, а что можно будет избавиться от изнуряющей погони. Если даже не дожидаться выползающих, чтобы лупить по одному, а просто подпереть двери камнями или колом. Ведь и здесь дверь по правилам пожарной безопасности открывается наружу.

– Лети посмотри, – попросил я ворона, – не остался ли кто там на страже. А то подойдем и напоремся…

– Там никого, – заверил ворон, – я видел!

– А еще раз посмотреть в лом?

– Мой лорд, – ответил ворон с видом оскорбленного достоинства, – мне почему-то кажется, что вы усомнились в моих словах?

– Что ты, что ты, – заверил я. – Просто один древний мудрец по имени дядюшка Джо учил: доверяй, но проверяй.

– Но, мой лорд…

Волк поднялся на ноги, желтые глаза недобро блеснули:

– Мой лорд, стоит ли общаться с этим комком в перьях? Я сбегаю туда и обратно быстрее, чем он оторвет жирный зад от этого камня.

Ворон от великого оскорбления взмахнул крыльями и чуть не свалился на землю. Замахал крыльями. Стараясь удержать равновесие, из-за этого настолько напомнил мне петуха, пытающегося взлететь, что я засмеялся. Волк тоже хохотнул очень обидно, бросился в кусты, зеленые ветки сомкнулись за ним без шума.

Мы ждали от силы четверть часа. За это время ворон не проронил ни слова, оскорбленный и негодующий, а я слишком был занят мыслями о загадочном Черном Мастере, он же Властелин Тьмы и все такое, чтобы выводить пернатое из пернатой депрессии. Волк примчался запыхавшись, глаза блестят, как плошки.

– Мой лорд, – выпалил он. – Там никого!

– Идем, – сказал я, решившись.

– До чего довела жадность, – сказал волк и посмотрел на ворона. – Хотя бы одного оставили сторожить двери! Нет, все ломанулись. Значит, слыхали про эту сокровищницу, только найти не могли…

Мы начали спускаться обратно по склону, ворон сказал раздраженно:

– При чем здесь жадность? Я эстет, мадам, могли бы уже и запомнить. А если и жадность, то лишь к искусству. К произведениям искусства. Тебе этого не понять.

– Это почему же?

– Потому что ты – серый.

– А ты вовсе черный!

– Черный, – отпарировал ворон с достоинством, – благородный цвет. Это цвет мудрости!..

Волк подумал, сказал с чувством:

– Не люблю черных. Наглые они очень. А мудрость… откуда у них мудрость?

Ворон, не отвечая, полетел вперед, волк тоже умолк, берег дыхание, уже начали карабкаться на холм, мы оба пыхтели, торопились, надо успеть к дверям раньше, чем враги начнут выносить сокровища.

Послышался треск щебня, мощное всхрапывание. Из-за кустов показался Рогач, на ходу дожевывая толстую ветку с ягодами и широкими зелеными листьями.

– Жрешь всякую гадость, – сказал я ему ласково, – ладно, жри-жри! Ты лучше знаешь народную медицину.

Просидели час, два, изнывающий от нетерпения волк вызвался сбегать и посмотреть. Очень неохотно я отпустил, волк исчез, ворон сперва отпускал ехидные замечания, потом умолк, забеспокоившись, наконец предложил идти его искать, а то, мол, мало ли чего с дураком может случиться.

Волк появился, едва мы сунулись в дверь, язык на плече, сказал хрипло:

– Все… до одного… мертвые!

– Кто их убил? – каркнул ворон. Посмотрел подозрительно: – Ну сбреши, сбреши, что это ты всех одной левой!

Волк проигнорировал пернатое, обратился ко мне:

– Мой лорд, полагаю, их убили эти камни. То ли зачарованные, то ли пропитаны ядом, но едва те начали набивать карманы, как все и попадали. Я застал уже трупы.

– Понятно, – произнес я, холодный ветер пронизал тело. – Потому все двери и открывались так охотно перед нами. Кто-то приготовил ловушку, мы послушно вошли в нее, но… приманку так и не тронули.

Волк сказал громко:

– Да, все трое! И никто и не собирался, верно, мой лорд?

– Верно, – подтвердил я, стараясь не смотреть в сторону ворона.

Мы не продвинулись и на сотню шагов, как ворон встрепенулся, рывком взметнул себя в воздух, а волк зарычал, ринулся вперед, но тут же попятился.

Деревья расступились, Рогач вздрогнул и захрипел, словно его давят за горло, а по мне прошла холодная волна. Все бескрайнее поле загородили зеленые рыломордые, ростом с тираннозавров, но в кольчугах из колец размером с якорные цепи, с правой стороны надвигаются бронированные чудовища, несокрушимые, как горы. Слева подходит угрюмая рать воинов-мутантов, загородив дорогу. Я оглянулся, но за спиной трещат и с треском падают деревья, слышится тяжелая поступь каменных великанов.

Под ногами вздрогнула земля, нас слегка тряхнуло, потом толчки пошли чаще, сильнее. Некто огромный и страшный рвется к нам из недр земли, чувствую голод и нетерпение древнего зверя, из глубин доносился скрип перемалываемых камней, скрежет зубовный, а когда я вскинул глаза горе, небо потемнело от неисчислимой стаи гарпий, что не уязвимы ни для какого вида оружия, а перья у них попадают в путников с невероятной точностью, все до одного железные с булатными наконечниками.