Трое и боги - Никитин Юрий Александрович. Страница 33
– Тебе надо держаться от них подальше, – сказал он негромко. Мраку померещилось доброжелательство, но он не позволил природной подозрительности не то что взять волю, даже высунуть кончик носа.
– Я пришел за своим поясом, – ответил Мрак.
– Там две дюжины воинов. Тебя убьют прежде, чем ты скажешь «мама».
– Не трать времени, – сказал Мрак. – Лучше пусть вынесут пояс сами. Я могу что-то сломать. Я бываю очень неловким, даже дюже неловким.
Парень сожалеюще покачал головой:
– Ты безумен! Там сильнейшие. Я еще не видел, чтобы в одном месте собиралось столько головорезов.
Мрак пожал плечами:
– Ты с ними? Что ж, тебя похоронят вместе, в достойной компании.
– Ты что, совсем дурак? Как ты думаешь уцелеть?
В темных глазах оборотня играло грозное веселье.
– Не знаю. Если не сумею, то яму для меня придется рыть очень большую. Я возьму с собой не меньше половины этих сильнейших и храбрейших.
Он пошел прямо, не отводя взора. Парень невольно посторонился, Мрак прошел, задев его плечом. Спина напряглась, уши ловили каждый шорох, но тот стоял недвижимо.
Затем тот же негромкий голос стал совсем грустным:
– Меня зовут Аварис. Мы могли бы подружиться… если бы… было время.
Мрак медленно поднимался по расшатанным ступенькам. Что ж, впереди его ждет смерть. Хуже того, могут изувечить. Он будет ползать с перебитыми ногами, – сколько видел на улицах с протянутыми руками, бывших отважных воинов, ветеранов битв! Холодок по спине, лапа страха на сердце. Если бы увидеть другую дорогу!.. Но пока только эта.
Он вошел в корчму. Там ели и пили завсегдатаи, каких встречал во всех городах и весях. Однако спина одного показалась знакомой. Мрак замедлил шаг, страх уже не касался сердца, а сдавил с такой силой, что стало трудно дышать.
С каждым шагом сильнее ощущал запах гари. К нему примешался и поглотил все запах горелого мяса, человечьего мяса! Незнакомец обернулся, словно услышал шаги или же предупредили взгляды его людей. Сердце Мрака остановилось вовсе. Он жестоко ошибся насчет противника. Смертельно ошибся. Не Агимас…
На него смотрел… Мардух!
У колдуна вместо лица была черная обгорелая маска. В щелях, где когда-то были глаза, полыхал адский огонь. Выходец из преисподней и сейчас был накален – с него сыпались чешуйки горелой плоти.
– Давно не виделись…
– Мало били? – удивился Мрак. – Ладно, вздуем еще.
Он придвинул лавку и сел. Мардух сидит напротив, справа и слева мгновенно очистились места. Они оказались за столом одни. Все головы в корчме были повернуты к ним, но кое-кто из случайно затесавшихся в недоброе время поспешил выскочить.
– Пора вернуть долг, – прохрипел Мардух. Он словно сдерживал крик жгучей боли. Его отпустили на время из адского пламени, но раскаленные угли сжигали изнутри. И не затухали. – Для меня прошла вечность… Я все еще в том огне…
Темные глаза Мрака смотрели без тени сочувствия.
– Ты пошел за шерстью, вернулся стриженым. Так бывает. Забыл, что нам уготовил? И почти… да, почти прикончил нас.
– Так то я!
– Гм… да, конечно, тебе можно.
– Еще не вечер, – напомнил Мардух.
– У Ящера, – согласился Мрак, – но здесь для тебя ночь. Я не знаю, как тебя отпустили в мир живых…
Черная головешка вместо головы дернулась.
– Ящер дал мне шанс… Если я принесу твою голову… и головы еще двоих зверей, то огонь в моей яме погаснет… может быть.
– Пояс у тебя?
Мардух кивнул:
– Да. Разве варвар может стерпеть такое оскорбление?
– Ты великий колдун, – признал Мрак. – Правда, равных тебе нет. Я еще не слыхивал, чтобы мертвые вот так появлялись среди живых… Об этом будут долго рассказывать…
Он не ошибся: Мардух себя любил, обожал, любил слушать о себе хвалебное, любил, когда часто упоминали его имя. Сейчас, несмотря на муки и сжигающие внутренности раскаленные угли, все-таки слушал. Обгорелые кости, что когда-то были пальцами, дергались, сухо постукивали по крышке стола. Перед ним пусто, хотя перед другими, о которых говорил бледный юноша, Аварис, громоздились груды костей, словно каждый в одиночку съел кабана. А может, и съели, кто знает, откуда привел эту мразь колдун.
Горячая струйка пота побежала по спине. Уже не мог смотреть в жуткие глазницы, где бушевало адское пламя. Страх расползался по всему телу. Он всегда недолюбливал мертвых – так говорил, на самом же деле страшился до темноты в глазах. А этого мертвеца, худшего из всех, не хотел бы увидеть ни за какие пряники.
Люди за столами уже опустили ладони на рукояти мечей и ножей. Иные сели так, чтобы в любой момент быстро выхватить оружие. Их было не меньше двух дюжин. А отборными бойцами выглядели в самом деле.
– Ладно, – сказал Мрак, – я не пойму, с чего я сегодня добрый… Наверное, к дождю. Здесь дожди бывают? Ты можешь отдать пояс и убраться обратно… целым.
Кроваво-красные впадины глаз Мардуха загорелись так, что все черное лицо пошло багровыми пятнами, будто раскаленные угли начали прожигать кожу.
– Уверенная речь, – процедил он сквозь остатки зубов. – Ты не заметил, сколько вокруг тебя народу?
Мрак сделал вид, что только сейчас заметил.
– Они… тоже мертвяки?
– Зачем? У смерти среди живых немало помощников. Вольных и невольных. Ты удивишься, узнав, сколько их.
– Гм… Тогда, как я уже говорил, могилу придется рыть большую. И глубокую.
Мардух сказал медленно, с расстановкой:
– Ты хотел пояс? Что ж, бери. Вот он.
Он наклонился, обдав Мрака тошнотворным запахом горелого мяса. Тот не шелохнулся, и Мардух, не опуская глаз, вытащил из-под стола плетеную корзину. Под чистой тряпкой блеснули булатные бляхи на его широком, сшитом в три слоя ремне. На обгорелом лице появилась широкая трещина, оттуда пахнуло жаром, на стол выпали гаснущие на лету искорки. Несмотря на дикую боль, колдун усмехался – настолько был счастлив расквитаться с врагами!
– Ну что же ты?.. Жалеешь, что меня убить невозможно? На этот раз – даже магией?
Мрак медленно протянул руку, в голове метались, как зайцы, и сталкивались лбами глупые мысли. А умных у него отродясь не бывало. Убьет Мардух его сейчас или велит убить другим? Или жаждет как-то потешиться? Одно ясно: живым из этой комнаты не выпустит. Он уже выпустил однажды.
Мрак, все так же не отрывая взгляда от колдуна, туго опоясался ремнем, защелкнул булатную пряжку размером с небольшой щит. Ощутил надежность толстой кожи, укрепленной железными пластинами, каждая со щит молодой черепахи.
Внезапно глаза Мардуха сузились. Мышцы вздулись, а кожа лопнула, обнажив окровавленную плоть. За столами начали подниматься, ожидая сигнала. Мечи поползли из ножен, глаза каждого были на Мардухе.
До двери шагов десять. Пройти их не смог бы даже Таргитай с его всеистребляющим Мечом, не смог бы Олег с волшебным Жезлом… Сейчас Мардух велит схватить, чтобы самому вырвать глаза…
Мардух начал приподниматься со словами:
– Убейте…
Мрак ударил кулаком в лицо, перевернул стол и прыгнул в окно, выставив перед собой корзину. Рама треснула и разлетелась в щепки. Жуткий страх охватил, когда вылетел в пустоту, сердце замерло в смертельной тоске… Он всегда боялся высоты, потому лететь на Змее было не радостью, как дурному Таргитаю, а мукой, и сейчас похолодел так, что на землю рухнул глыбой льда.
Он ударился о твердое, быстро откатился. Из дверей выскочили один за другим вооруженные, сопящие, с озверелыми лицами. Мрак подхватился на ноги и встретил их молча и расчетливо. Теперь он был на родной земле, она вся родная, стоял твердо, а кто попытается… что ж, Таргитай тоже любит намечтать себе золотые горы…
Четверо остались распластанные, как жабы на дороге, ступеньки забрызгало красным. Остальные, похоже, наконец-то поняли, что немногословный может оказаться не слаще ревущего в ярости. Там, в глубине коридора, крики, звон оружия, но теснились с бледными лицами, не выходили.
Мрак бросил секиру и выдернул из-за плеча лук. В пустом проеме окна появился Мардух, как раз в момент, когда Мрак натягивал тетиву. Звонко щелкнуло по пальцам. Колдун не успел понять, что ударило и смогло проломить грудную кость, его, бессмертного и неуязвимого в мире живых! – но в защищенной магией груди полыхнул настоящий огонь.