Трое и боги - Никитин Юрий Александрович. Страница 63
– Впереди деревня, – выговорил Олег тихо.
– Ой, скорей бы…
– Дурень, чему радуешься!
– Все-таки люди…
– Но очень мертвые.
Лед остался позади, полоса снега истончилась, они выскочили на черную землю. Чувствовалось присутствие человека. Следы узких колес, обугленные бревна, даже свежие зарубки топора или секиры. Над головами послышалось гнусное карканье. Олег подпрыгнул от страха.
– Не деревня, – определил он тревожным голосом, – а весь.
Хатки выступили из тьмы приземистые. Даже не хатки – землянки. Лишь крыши выдавались над землей, остальное было просто ямами, не все даже прикрыты жердями или ветвями. Ни дыма из труб, ни пепла, ни обгорелых сучьев…
Первая настоящая хатка была с заколоченными гнилыми дверями и окнами. Плетень лежал на земле, а где и устоял, там зиял огромными дырами. Олег на ходу всмотрелся в следы, побледнел.
– Что-то злое? – спросил Таргитай быстро.
– А что тут еще ждать?
– Ты прямо как Мрак… Тот по следам мог сказать, что зверь о нем думает.
– Я не охотник, но я волхв. Тоже кое-что понимаю.
– Ну-ну.
– Тут и Мрак бы не ответил. Одни когти, а на плетне – клочья шерсти, хитина, чешуя и даже слизь! Таких зверей не бывает.
– Здесь преисподняя.
– Хоть пре, хоть сама исподняя. Не охотник таких зверей лепил! Не охотник! И не волхв.
Оглядываясь и приседая при каждом шорохе, они обошли стороной странное поселение. Ни живой души, ни даже пепла. Таргитай покачал головой:
– Не хотелось бы встретить зверя, что обезлюдил село…
Глава 11
Аристей сложил крылья, когти цепко ухватились за парапет. Перед глазами от изнеможения плыло, едва различал ночной Город. Давно так далеко не летал, так можно и умереть в полете. Мир в самом деле раздвигается усилиями людей. И раздвигается чересчур быстро. Знал бы, как далеко сейчас Край, не полетел бы. Все еще любопытен, но уже не настолько.
Отдышался, соскочил на каменные плиты. Его ждала единственная жилая комната во всей башне. Она же библиотека, мастерская и спальня. И неважно, что белому свету осталось существовать всего три дня. Каждый свои последние часы проводит в меру своей испорченности. Он уже все перепробовал в этой жизни. А конец хочет встретить среди своих вещей.
Превращаться в человека не стал, уже давно птичий облик был роднее, привычнее. Да и не так видна звериная суть человека. Птицы ежели и дерутся, то не до смерти. И не суетятся.
Вяло поклевал, напился, но гадко было по-прежнему. И не истрепанные крылья виной, знал. Как и не близкий конец света.
В комнатке пахнуло ветром. В раскрытой двери заблистали искры. На пороге возник человек: в красном плаще, капюшон надвинут на лоб, сгорбленный, все еще выдерживая сжатие магического кокона.
Аристей смотрел хмуро. Сейчас не до гостей, да и вообще не до людей. Человек сказал, не поднимая лица:
– Приветствую старейшего из магов!
– Да ладно тебе, Фагим, – бросил Аристей досадливо. – Говори, зачем прибыл.
Фагим откинул капюшон на спину. Черные глаза хитро блестели.
– Неужто не мог просто так? Лишь затем, чтобы поклониться твоей мудрости!
Аристей покачал головой:
– Вы, молодое поколение магов, жадны и бесцеремонны. И ничего зря не делаете. А ты – худший из них.
Фагим наклонил голову:
– Ну, в чем-то ты прав. Могу я сесть? Спасибо. Видишь, я тоже помню о церемониях… иногда. Аристей, передо мной столько открыла магия, что я бешусь, когда надо тратиться на дурацкие поклоны и приседания, обеды, сон, разговоры. Пусть этим занимаются каганы и короли, эти разряженные куклы, которыми управляем. Пусть предаются утехам, пусть тратят жизни зазря… А я – маг!
Он смотрел чисто и искренне. Аристей нахохлился: маг делает вид, что весь распахивается навстречу зорким глазам ворона, но переоценивает свое умение прятать секреты.
Он переступил с лапы на лапу. Клюв щелкнул, как две сухие дощечки.
– Так-так… Ну, будем считать, что уже спросил о моем здоровье, о здоровье моих близких, поговорил о погоде и новостях вирия, а я тебе степенно и неторопливо ответил. Теперь говори, зачем прибыл.
Фагим всплеснул руками:
– Великий Аристей, как мудро ты находишь пути! Надо запомнить. Буду сокращать пустую болтовню так же… Аристей, я очень встревожен неким возникшим… вмешательством… в такую понятную систему мира.
Аристей пристально смотрел одним глазом на хитрое лицо мага, затем повернул голову, поглядел другим. Не превратиться ли в человека, подумал, тот смотрит двумя глазами сразу.
– О чем ты?
– В наш мир вторглись люди из Леса.
– А-а-а… Трое в волчьих шкурах?
Фагим всмотрелся в бесстрастное лицо ворона.
– Ты, я вижу, слышал о них?
– Похоже, о них слышали многие.
Фагим кивнул, лицо помрачнело.
– Эти дикие люди весной еще не знали металла… ничего не видели, кроме деревьев и диких зверей. Но сумели, выйдя в Степь, разгромить киммерийский каганат, а затем нашли и сокрушили самого Мардуха! Я не думал, что это вообще возможно.
Аристей вздрогнул. Для троих лесных варваров возможно и не такое. Чего стоит только молодой волхв, который добрался до Края Света и поднял небесный свод. И держал на плечах. Да как держал! На одном плече.
– Ты знаешь их, Аристей?
Аристей молчал, вспоминал отчаянное лицо и зеленые глаза волхва. Тот торопился вернуться, но не забыл о нем: как только прадревний осколок заблистал в его руке, вызвал магический вихрь, укутался сам и его прихватил. Даже выпустил вовремя, когда пролетал над Городом…
– Ты знаешь, – сказал Фагим, внимательно наблюдая за Аристеем. – Ты знаешь их хорошо.
Да, теперь он знал лучше и хмурого нелюдимого оборотня, что душевную теплоту загоняет вглубь. Знал ранее осторожного и холодноватого волхва, знал даже простодушного дурня с сопилкой. Как-то выжили, уцелели, но этого им мало, пошли добывать нечто великое не для себя, для всего человеческого племени!
– Что-то делают не так, как все, – сказал он. – Потому и побеждают.
– А что не так?
Аристей хотел было пожать плечами, вспомнил, что это чисто человеческий жест.
– Я из старых. Новое мне недоступно.
Глаза Фагима остро блеснули.
– Недоступно… или не пытаешься?
– И не пытаюсь, – ответил Аристей равнодушно. – Раньше надо было. Вот как тебе, пока жажда велика… А упустишь время, то покрываешься невидимой коркой. Все нипочем, ничто не трогает, ничего не жаждешь…
Фагим сказал быстро:
– Аристей! Не спи, Аристей. Мне очень нужна твоя помощь. Эти трое сумели найти путь в подземный мир мертвых. Я боюсь, что…
Аристей впервые прервал, в выпуклых глазах заблестели огоньки.
– Разве все трое? Не один?
– За одним опустились и остальные.
– Что с ними?
Фагим смотрел раздраженно.
– Это мир мертвых, ты забыл? Я не могу туда попасть, пока жив. Никакая магия живых не позволит увидеть то, что творится во владениях Ящера.
– Ну-ну, дальше.
– Только одно существо из мира живых может бывать в мире мертвых, Аристей. Ему даровано это самим Ящером… за какую-то услугу в столь давние времена, что даже маги не ведают.
Перья на спине Аристея встопорщились. Холодок страха, который за последнюю тысячу лет испытывал всего дважды – первый раз сегодня утром, – пробежал по всему телу.
– Я тоже слышал… Но пусть меня сожрет сам Ящер, если я даже подумаю о таком!
Фагим сказал настойчиво:
– Только ворон может бывать в мире мертвых.
– Да зачем ему это?
– Зачерпнуть мертвой воды. Говорят, она заживляет любые раны. Но нам не за этим нужно, чтобы ты…
Аристей прервал:
– Кому «нам»?
Фагим отвел глаза.
– Ну… нам, порядку. Я считаю, что они нарушили равновесие мира.
Аристей вспомнил, как лесной волхв держал на плечах небесную твердь, как трещали его кости, как бросил на землю и как гудела земля и трещал хрустальный купол, – плечи сами собой передернулись.