Трое и боги - Никитин Юрий Александрович. Страница 84

– Сейчас ворвутся, – сообщил Мрак угрюмо, но не шелохнулся. Даже к секире не потянулся, что лежала в двух шагах.

Таргитай сказал обреченно:

– Род зря надеялся…

– На тебя?

– На всех нас. Людей.

Олег зябко подвигал плечами. В бок кольнуло, он досадливо поправил, пальцы ожгло. С вялым удивлением нащупал забытый кристаллик Праскорлупы. От него шло тепло. Олег насторожился. Даже ученик волхва понял бы: тепло не простое.

– Умолкните, – оборвал он сдавленным голосом. – Галдите, как вороны на дохлой корове…

Тепло вошло в него раньше, чем пальцы сомкнулись на камешке. Взор очистился, он ощутил, как неслышно ушла и растворилась боль, а тело начало наливаться новой силой. Кровь свернулась на руках и осыпалась грязно-коричневыми струпьями.

– Молчим, – торопливо сказал Мрак. Он в радостном изумлении смотрел на волхва. Тот оживал на глазах, на бледное лицо вернулся румянец. – А ты… никак и тут волхвуешь? Так чего ж молчал?

– Это не я… Я не могу…

– А кто? Таргитай?

– В Яйце есть все, – сказал Олег напряженно. Брови сшиблись на переносице. – И солнце, и звезды, и боги, и люди, и магия… Что в Скорлупе – не знаю, но часть магии есть. Какой, не знаю… Это очень опасно.

– А нам есть что терять?

– Ты прав…

В зале возник гул, смешался с грохотом от бронзовых ворот. Обе створки рухнули, сорванные вместе с рамой. В зал вывалилась зеленая гора, скрежещущая, вся из шипов, рогов и клыков. Распалась на трех ящеров, но не успели прыгнуть на дерзких существ, как сзади наскочили другие, торопясь добраться до людей. Смяли, раздался раздраженный рев в дюжину глоток.

Стены затряслись, со свода посыпались мелкие камешки, цветные плитки. Олег торопливо выбросил в стороны сжатые кулаки. Вокруг него воздух сгустился, как кисель, пошел водоворотом в стремительном хороводе, медленно, потом со свистом. Красные волосы волхва развевались, он едва удерживался на ногах под ударами урагана.

– Ко мне!

Таргитай все еще стоял на коленях.

– А… куда?

Мрак свирепо рявкнул:

– Дурень! Ему бы только драться!

– А тебе?

– Мне уже расхотелось.

Он шарахнулся вбок, избегая набегающего зверя, упал на пол, перекатился, собирая зеленую слизь, одним движением вскочил и вломился в вихрь, как вламывался в этот зал, по-бычьи наклонив голову и держа секиру острием вперед. Олег перехватил, чтобы Мрак не пробил и другую стену, другой рукой подгреб ошалело набежавшего Таргитая.

Ткань вихря затрещала. Олег с ужасом увидел прямо перед лицом два когтистых пальца. Зеленая кожа сразу вспыхнула искрами, покраснела, сильно запахло горелым мясом. За стеной прогремел рев боли, лапа исчезла. Под ноги упал оплавленный острый коготь.

Вихрь поднялся на тонкой ножке, изогнулся. Мрак захрипел, невидимые пальцы сдавили горло. Стены стали мутными, будто невры смотрели через бычий пузырь. Свист стал оглушительным. Внезапно заболели зубы, волосы встали дыбом, тела резко потяжелели. Таргитай ощутил, как кровь отхлынула от лица.

Олег что-то кричал, предостерегал или успокаивал. Таргитай стонал, сцепив зубы. От боли и усталости хотел одного – чтобы все поскорее кончилось. Пусть даже умрут, но чтобы кончились эти муки.

Часть III

Глава 1

Желтые стены вихря внезапно рассыпались. Пятки так ударились о твердое, что Таргитая покатило, как перекати-поле. Олег опрокинулся на спину, лишь Мрака словно вбили в землю: так и застыл – согнутый, озлобленный, готовый рубить, бить, даже рвать зубами.

Дул резкий промозглый ветер. В полутьме на виднокрае таяла жиденькая заря. Совсем чахлая полоска света, похожая на прореху между черной землей и таким же темным небом.

Частокол дальнего темного леса, как грубыми стежками неумелой мужской руки, сшил небо и землю. Стояла мертвая тишина, но чуткое ухо Мрака уловило движение в глубинах земли.

Тучи над унылой равниной нависали низко, тяжелые и темные. Было сумрачно, невесело, веяло обреченностью, словно еще не покинули мира мертвых. Из воздуха ушла жизнь, даже низкие тучи нависали иные – враждебные, от них не уйти, не ускакать, не укрыться.

– Белый свет, – всхлипнул Таргитай. Слезы блестящими горошинами катились по грязному лицу. Губы тряслись, будто по ним били пальцем. – Уж не думал, что еще раз…

– Мы были там, – сказал Олег потрясенно, он обводил мир ошалелым взглядом, – и все еще живы! Я себе не верю.

– Я сложу неслыханную песню, – прошептал Таргитай.

– Что песни, об этом напишут! Если успеют, конечно…

– Если узнают, – процедил Мрак. – Да, белый свет – это белый… И друзей тут хоть отбавляй. Один Агимас чего стоит.

Слезы Таргитая мгновенно высохли.

– Агимас? Где Агимас?

– В самом деле, где? Как-то пусто.

Олег смотрел настороженно, всегда ожидал беды.

– Наш белый свет, если не только смотреть, но и видеть, уже не белый. Или не совсем белый. Недолго мы пробыли в подземном, но тут уже многое не так. Разве не чуете?

Ноздри Мрака хищно затрепетали. Он по-волчьи понюхал воздух.

– Не волхв, но добрый нос за версту…

Олег наклонился, суетливо шарил впотьмах под ногами. Земля была сухая, твердая, словно мертвая. Пыль и засохшая грязь забили все щели, трещины и ямы. Когда под пальцем кольнуло, он не выдернул руку с воплем, чего-то ждал, жадно выцарапал из пыли тускло блестящий обломок когтя.

– На обереги? – сказал Мрак с неодобрением. – Что ты за человек… все тебя били и клевали, а ты все не на себя, а на разные придумки уповаешь…

– Эти придумки – тоже я.

В сотне шагов земля треснула. Взлетело облачко пара пополам с дымом. Из щели медленно вылезла костлявая рука. Пальцы ухватились за край, наверх протиснулся голый череп. Скелет рывком подтянулся, нелепо выбрасывая в стороны острые локти.

Его шатало, но движения становились все устойчивее. Пустые глазницы смотрели мертво, но, когда скелет начал поворачивать голову в их сторону, словно чуя живых, неврам стало жутко.

Разлом дрогнул, стены тяжело пошли в стороны. Скелеты полезли один за другим, затем уже по трое-четверо. Одни были белые настолько, что выглядели вылепленными из мела, на других болтались полуистлевшие клочья одежды. Были даже в ржавом железе, в кожаных доспехах и с нашитыми пластинками из конских копыт. У каждого в руке был меч, палица либо рогатина с обожженными для крепости концами.

Первый скелет уже качнулся в сторону невров, но затем, будто услышав некое веление, повернулся и пошел мимо. Другие скелеты, ведомые незримой рукой, мерно двигались следом. Мрак без привычной озлобленности, драться расхотелось, поглядел вслед несметному войску из скелетов:

– Это по-нашенски! Без штанов, зато с оружием…

– Олег, – спросил Таргитай шепотом, – они… люди Ящера?

– Если рабы – люди.

– Тогда… их больше, чем вообще могут прийти к нам.

Олег зло оскалил зубы. Такой взъерошенный и с волчьим оскалом, он стал разительно похож на Мрака.

– Тарх, ты знаешь, что сказал? Ты умность рек. Это только дурню кажется – а мы все бываем дурнями на редкость, – что народ состоит только из живых! На самом деле – из живых и мертвых. А мертвые тоже… говорят, подсказывают, указывают.

Таргитай ахнул:

– Как? Не слыхивал…

– А когда Покон блюдешь? Разве это не голос наших мертвых? Но беда, что мертвых с каждым днем все больше. Когда в старину умирали, то превращались в зверей, птиц, рыб, но оставались здесь же, на земле! Мы с ними могли говорить, общаться… Ну, не мы, а наши пращуры еще говорили.

– Так зачем же эти волхвы, перебить бы их всех, придумали вирий и мир Ящера?

– Чтобы мир менялся. При бессмертных он стоит, как вода в болоте. Авось какие-то перемены будут к лучшему.

Мрак поморщился:

– Не так объясняешь. Чересчур умно. Тарх, если бы одни и те же души кружились, как собаки за своим хвостом, то нам… тебе, мне и Олегу, никогда бы не дождаться, чтобы попасть в этот мир!