Трое из Леса - Никитин Юрий Александрович. Страница 61

Цветок слабо потрескивал в руке волхва, словно фыркал, от него летели во все стороны странные искры, что не гасли и не падали на землю. Олег с бледным лицом и безумными глазами пятился обратно. Под ногами шипели, рассыпались тусклыми искрами угли.

– Мы получили… – произнес он деревянными губами, – Тарх, никогда раньше…

Таргитай отнял сопилку от губ, чувствуя страшную пустоту, сказал охрипшим голосом:

– Но что теперь? Без Мрака мы не сможем сражаться… А Цвет был нужен для борьбы.

Олег потемнел, опустил Цветок, держа на уровне груди.

– Клады искать… но зачем нам клады?.. Мы без Мрака не жильцы, ты прав… Но он и так нас вытаскивал дольше, чем думал… чем мы этого стоили!

За стеной колдовского света резко затрещало. Накатила волна зловония, оранжевый свет заколебался, словно пытаясь убежать, потом сузил круг света, будто втянулся в бутон.

Надвинулись сухие удары костяных панцирей, хлопанье крыльев. Олег обхватил Таргитая за плечи, вскинул Цвет. Свет распространялся трепещущий, словно вокруг бутона порхала, трепеща крыльями, огромная бабочка. Тьма сдвигалась плотная, сырая, холодная как могила – живой свет дрожал, как лучина на ледяном ветре.

Из тьмы появились, уже не исчезая при ярком свете, зеленовато-бледные когтистые лапы. Таргитая трясло, эти лапы не видели света! Из глубин древнего Болота, из глубин ли земли, из самого подземного мира, где правит чудовищный Ящер, владыка загробного мира, сын Чернобога? Упыри, что надвигались на поляну со всех сторон, не простые болотные, пахнущие тиной и гнилью, а с роговыми панцирями на спинах и чешуйками на вислых животах. На головах – мох и плесень, с нижних челюстей свисают клочья сине-зеленых водорослей. Глаза немигающие, смотрят с лютой злобой.

Олег в страхе отвернул голову, зажмурился. Таргитай же, напротив, не мог оторвать широко распахнутых глаз от чудовищ, от их чешуйчатых лап. Они медленно тянулись к его горлу, а он как завороженный рассматривал трехпалую лапу, три желтых ногтя – один сорван, болтается на ниточке, сочится странная зеленая кровь… Под другими ногтями – грязь, тина…

Наконец он понял, что лапы скребут когтями воздух, не дотягиваются! Чудовище ревело от боли, оно боялось света, отворачивало голову. Другие держались еще дальше, ревели от ярости, но не переступали черту света.

Олег приоткрыл один глаз, ойкнул громче упыря, отшатнулся, и тут же длинная тонкая лапа дотянулась до его ворота, зацепила когтями. Олег дико заорал, в панике выронил Цвет.

Круг света разом сократился. Таргитай подхватил Цвет на лету. Лапы вцепились в его душегрейку, волосы, ухватили за локти, ноги. С трудом выпрямился, поднимая на себе повисших упырей, вскинул Цвет над головой.

Упырь, что тащил неподвижного Олега, взвизгнул, словно на него сверху обрушились угли из кузнечного горна, на четвереньках убежал в темноту. Таргитай ударил волхва ногой в бок:

– Закрой глаза, если их хари не нравятся!.. Только не шевелись. Они сюда не дотягиваются!

Олег проговорил полумертвым голосом, выдавливая слова:

– Держи крепче, надо уйти сейчас…

– Ночью?

– Да… У нас Цвет, осветит…

– Здесь поляна. А идти через Лес – цапнут из-за деревьев.

– За тонкими не спрячутся, – прохрипел Олег. Он открыл глаза, поднялся, шатаясь, ухватился за Таргитая. – Толстые обойдем… если сможем. Тарх, здесь мы скоро умрем.

Он шатался, в глазах стояли мутные слезы, но лицо словно застыло в отчаянной решимости. Таргитай молча сунул ему Цвет, обнял за плечи. Они пошли через поляну. Таргитай задержался лишь на миг, подхватил мешки и секиру Мрака. Упыри не перехватили сразу, а потом Таргитай и Олег тщательно выбирали поляны, перебегали от одной к другой, иногда попадали в тупики, возвращались, искали другие пути. Рев стоял оглушающий, добавился сумасшедший хохот, от которого мурашки бежали по спине и немели ноги, из темноты без устали высовывались когтистые лапы.

Они шли через ночь, а ночь растянулась как смолистый клей. Огибали толстые деревья, обходили буреломы, завалы, передавали друг другу Цвет, чтобы все время держать над головой.

Таргитай почти тащил Олега, когда впереди забрезжил желтоватый мертвенный свет. Он поволок Олега, едва не угодил в лапы упырей, но деревья внезапно расступились!

Крупная безжизненная луна, солнце мертвецов и упырей, висела над ровной, как жертвенный стол, Степью. На черную землю и неподвижную траву падал неживой желтый свет. Таргитай и Олег, напрягая силы, отбежали, часто падая в траву, оглянулись.

На фоне звездного неба чернела высокая стена деревьев. Там проглядывали белесые тела, мелькали, как огромные черви, бескостные руки упырей, доносился визг…

– Они не идут в Степь! – прошептал Таргитай, он едва верил своим глазам.

– Да… что-то держит.

– Меня уже ничто не держит.

Он повалился в траву. Олег без сил опустился рядом, всхлипнул. Горячие слезы бежали по щекам. Даже прячась за широкой спиной Мрака, приходилось трудно, иной раз – невыносимо. А на что способны без Мрака?

Таргитай перевернулся на спину, раскинув руки. Его глаза смотрели в яркое звездное небо. В его руке Цвет горел темным красноватым светом. Олег осторожно взял из его ладони стебель, покачал Цветом в холодном ночном воздухе. В самой середине чашечки горело маленькое оранжевое солнце, а лепестки были уже красными, словно металл, разогретый до вишневого цвета.

– Что будем делать? – прошептал Олег.

– Ты волхв, – ответил Таргитай. Его голос дрогнул, Таргитай помолчал, сказал снова: – Ты волхв!.. Знаешь больше.

Олег положил Цвет в правую ладонь, накрыл левой. Пальцы ощутили ласковое тепло, Цвет просвечивал, сквозь розовую плоть видны были тонкие темные кости, полупрозрачные хрящи и темноватые жилы.

– Знание не дает ответа, – сказал он медленно.

– А что дает?

– Не знаю. Может быть, та безмерная дурь, что в тебе.

Таргитай взял Цвет, задумчиво повертел в пальцах. На его лицо падал странный красноватый свет.

– Тогда пойдем на киммеров вдвоем, – сказал он. – Боги решают за нас, Олег. Мы не можем отказаться от схватки лишь из-за того, что борьба за Правду тяжела!

Жаркие лучи солнца вогнали их в пот раньше, чем оба проснулись. Цвет увял, сник, перестал светиться. Таргитай с недоверием рассматривал невзрачный комок на коротком огрызке стебля. Олег заботливо упрятал его в узелок, там уже хранились чародейские травы. Теперь Цвет засветится снова, объяснил он, лишь когда пройдут близ клада. Своя сила кончилась, теперь будет светить лишь отраженной.

Таргитай повесил секиру Мрака за спину, а содержимое мешка разделил с Олегом. Бронзовых наконечников было три десятка, но Мрак стрел не настрогал, а в Степи во все стороны тянулась только трава, иногда густая, чаще – чахлая, мелкая.

Жирные зайцы прыскали из-под ног, толстые дрофы выскакивали из зарослей ковыля. Однажды Таргитай успел хватануть за жесткие прямые перья, но дрофа зло ударила клювом, умчалась, высоко вскидывая голенастые ноги.

Весь день шли через Степь, не останавливались даже на обед. Небо затянуло тучами, накрапывал дождь, дул холодный ветер, нечто непривычное для изгоев, ибо в Лесу ветер – это то, что шумит лишь по верхушкам деревьев.

Спать легли голодными. Во сне Таргитай трудился за накрытым столом, Зарина ставила миску наваристого борща, тут же ловил и жарил на углях огромную жирную рыбу, вытаскивал из петли толстых рябчиков, ел постное мясо лося и жирное – молодого поросенка…

На второй день Таргитаю взбрело в голову полезть напрямик через разросшийся куст чертополоха, вступил сапогом в середину птичьего гнезда… Уцелевшие два яйца выпили, потом долго шарили по всем кустам, исцарапались, но гнезд больше не отыскали.

К вечеру Олегу удалось догнать и схватить какого-то птенчика, съели и его. Перед сном Таргитай подшиб камнем ящерицу, съел еще живую. Ночью, когда тепло из воздуха быстро ушло, на стеблях зависли застывшие до первых лучей солнца насекомые, а шмели забрались в чашечки цветов. Таргитай ползал на четвереньках, снимал с листьев сонных кузнечиков. Желудок голодно урчал, требовал еды, и Таргитай быстро глотал, почти не разжевывал. Некоторые были крупные, как стручки, хрустели на зубах.