Трое из Леса - Никитин Юрий Александрович. Страница 93
Мрак опять смолчал, вперед выдвинулся Олег:
– Сделаем! Каждую весну наряжаем березы цветными лентами, вешаем бусы. У дуба водим хороводы, буку приносим яркие перья…
– Мы древний народ, – сказал Индрик еще печальнее. – Нам жертвы надлежит приносить по старому обычаю.
Олег не сообразил, а Мрак среагировал сразу:
– С кровью? Забьем корову или быка, ежели наткнемся. Мясо себе – только мясо! – а шкуру, копыта, рога и кости – вам. Так?
– Мы очень древний народ, – проговорил Индрик тихо. – В наше время в жертву приносили людей.
Таргитай и Олег запнулись, отвели взгляды. Мрак помолчал, оценивающе посматривая то на кудов, то на изгоев. В его глазах был расчет умелого торговца.
Индрик спросил умоляюще:
– А если вам придется убить врага?
Мрак не успел раскрыть рот, как Таргитай сказал быстро, оправдываясь:
– Мы убивали защищаясь!
– Но насмерть?
– Так получалось.
Индрик спросил очень настойчиво:
– Что кричали?
Мрак сказал сердито, недовольный вмешательством в торг Таргитая:
– Глупости. Если и кричали, то такое, что богам в вирии икается по сей день.
За спиной Индрика появились куды, смотрели то на гостей, не понимая их речи, то на Индрика. Индрик приподнялся на коротеньких лапках, сказал в волнении:
– Лучшая жертва – ворог, сраженный на поле брани! Зничтоженный в бою стоит дюжины заколотых на жертвенном пне. Вам надо в грядущий раз… да-да, зрю по вашим ликам, такие времена будут – надо крикнуть: «В жертву кудам!»
– Только и всего? – спросил Мрак.
А осторожный Олег поинтересовался:
– А шепотом можно?
– Если зничтожаете стража. Аль лазутчика.
Мрак кивнул понимающе:
– Боги тоже не распоследние дурни! Понимают, что не всегда можно орать во всю пасть… В самом деле, зачем пропадают зря? Не по-хозяйски. Все одно мрут. Договорились! А теперь бы наверх, а? А то и я уже начинаю чесаться, как шелудивый Тарх.
Наверх повели те же Индрик и Брама. Брама шел впереди, за ним невры, а Индрик замыкал цепочку. Он часто подхватывал Олега, тот постоянно спотыкался, поскальзывался – Олег пугался мохнатых лап, что внезапно хватали его из темноты, орал, падал еще чаще. Наконец Индрик жалобно заверещал, Брама долго молчал, но Индрик вопил все несчастнее, пока немногословный куд не бросил одно-единственное слово, после которого бедный Индрик мгновенно умолк.
– Что он хотел? – послышался в темноте голос Мрака. – Что Брама ответил, я понял, даже запомнил – где-нибудь вставлю, но что вопил Индрик…
Таргитай услышал сзади шум падающего тела, стон, натужные вопли куда и пояснил:
– Предлагал местами поменяться. Индрик заскучал сзади, зачем-то рвется вперед.
Мрак ухмыльнулся во тьме, ускорил шаг. В одном месте пришлось идти под ледяной струей, та широким занавесом падала сверху. Невры окоченели, двигаться пришлось по колено в воде. К тому же постояли под водопадом, пока Брама с Индриком ощупывали камни, искали щель.
– Опять на карачках, – проговорил Мрак. – Что бы не вернуться прежней дорогой?
На голову сыпались брызги, потом шли по сухому. Таргитай втянул голову в плечи, выступы словно охотились за его макушкой, иногда вообще приходилось идти, как гордому барсу, на четвереньках. Все дышали тяжело, надсадно: поднимались вверх.
Едва одежда просохла на разгоряченных телах, как сверху обрушилась целая река. К тому времени едва ползли. Брама сжалился, разрешил передохнуть. Распаренные невры растянулись прямо в ледяной воде, та почти зашипела.
Олег шумно хватал ртом воздух:
– Ох… если этот ручей бежит к кудам в пещеру… сейчас дивятся, почему вдруг стал соленым.
В темноте буркнул густой голос:
– Мог бы потерпеть, скоро выйдем. Все-таки в пещере наши родители.
– От моего пота соленая! – возмутился Олег. – Я весь мокрый!
– Знаю, чего мокрый… и чего вообще… гм… Индрик, ты куд или барсук? Кончай ночевать!
Снова тесный ход сворачивал столько, сколько Таргитай стукался головой. Иногда карабкались через пороги в ручье, чувствуя себя чудовищами Рух. Даже Мрак перестал бросать ядовитые реплики, а Таргитай вообще силком тащил онемевшее тело, посылая его вверх, в стороны, не чувствуя ссадин. Ледяная вода сперва остуживала, потом заломило суставы, тело задубело.
Внезапно ноги застучали по сухому. Воздух стал теплее. Таргитай попытался распрямить спину, закусил губу от боли. Сзади что-то шумно ляпнулось, словно на камни упал упырь. Донесся стонущий голос:
– О боги, за что?.. Теперь буду всю жизнь как баба-яга… Моя спина…
– Помочь разогнуться? – раздался в темноте подозрительно услужливый голос Мрака.
– Не-е-ет! Убери руки!!!
Загремело, что-то покатилось. Таргитай споткнулся, упал на мягкое – волхв костлявый, но все же не камни. Мрак рявкнул:
– Замрите! Не сидится им. Потом наиграетесь. Ждите Браму!
Таргитай пересел со стонущего волхва на круглый булыжник. Внизу едва слышно журчала вода. Брама ходил долго, наконец послышались его шаги и хриплый голос:
– Вороги ушли. Дальше сами, нашим очам зело больно от этого света… Прощевайте! Мы изготовили вам добытое… Помните о жертве!
Когда шаги кудов затихли, Мрак тихонько проворчал:
– Ну, мохнатые… Зело больно! Тут хоть глаза вовсе выштрикни. Тарх, Олег! Что-нибудь зрите?.. Тогда сидите, я проверю сам.
Таргитай начал окоченевать, мокрая одежда гадко липла к телу. Рядом дрожал Олег. Он промерз раньше, его трясло, как кубышку с костями в руке волхва-потворника.
Из темноты внезапно прогремел до отвращения жизнерадостный мужественный голос:
– Эй, герои! Кончай сидеть, как мыши в крупе. К выходу!
– А гд-д-д-д-де в-в-в-в-выход? – прошептал Таргитай.
– Сорок шагов по прямой… если шагать по-мужски, а не вашими воробьиными скоками! Потом семнадцать вправо, еще тридцать четыре прямо… Но можете идти на мой голос, если считать не умеете!
Спотыкаясь, падая, оба заспешили на спасительный голос. Мрак громко топал, орал, крыл их на чем свет стоит, и они бежали на его замечательный грубый голос. Бежали целую вечность, но наконец впереди забрезжил свет.
Они выбежали в прежний сруб. Посреди лежали в лужах крови два обезглавленных трупа. Мрак стоял над ними, руки в бока, на роже злая ухмылка:
– Клюет ворон ворону глаза! Еще как клюет…
В каменной стене виднелись покрытые плесенью ступеньки, в прошлый раз их не заметили, на бревнах висели лохмотья мха. Мрак кивнул на два мешка, что лежали в углу:
– Мохнатые постарались!.. Но лучше бы оружие…
Таргитай поспешно развязал свой мешок, а Олег уже счастливо причитал над своим:
– Все цело! Папоротник, разрыв-трава, одолень…
– Дурачье, – бросил Мрак. – Лучше бы лук со стрелами.
Он первым вскарабкался по ступенькам, заботливо сбивая плесень, чтобы две неуклюжие вороны, что ползут следом, не шлепнулись обратно к кудам. Изгои пыхтели, в самом деле соскальзывали, хорошо – не с самого верха.
Они вылезли из подпола в старом сарае. Из выбитой двери зияло затянутое тучами небо. Громко стучали крупные капли дождя, слабый свет после подземелья все равно казался ярким.
– Вылезли из реки, а упали в озеро, – хмыкнул Мрак. – Вернемся?
– Нет!!! – в один голос вскрикнули изгои.
Мрак по-волчьи ухмыльнулся, вышел под дождь и зашагал через Степь. Дождь хлестал по крутым загорелым плечам, вздыбленная волчья шерсть сразу намокла, прилегла. Олег вздохнул, пошел за оборотнем. Таргитай с тоской оглядел сарай – хоть и дырявый, но крыша! – затем с горестным воплем кинулся за друзьями.
Тучи двигались плотные, темные, гремело тяжело и пугающе, но глаза все еще слезились от непривычного света.
– Ежели дождь с молоньями да громом, – сказал Мрак утешающе, – то ненадолго. Постарел Род, устает быстро… Говорят, в молодости был не промах!
– Мужики вообще долго не сердятся, – вставил Олег. – Не то что бабы. Вот ежели Макошь станет лить свои бабьи слезы, то на весь день, а то и на неделю.