Трое в Песках - Никитин Юрий Александрович. Страница 16
– Какие ж это утехи? – возразил Олег. – Как погляжу, как другие цветы им рвут, ни за что заморских птах бьют, все за-ради перьев, дурные песни для них слагают… Я уж лучше бы с козой. Громобой после женитьбы даже пел: кабы знал, кабы знал – на козе б женился! Утром встал, пое… гм… поцеловал, молока б напился! Но в нашем селе коз нету. А в вашем?
– В нашем тоже нет, – процедила она. – Наши мужчины коз только доят! Доят и ничего больше!
ГЛАВА 7
Олег лежал на полу в каморке. Сырая глина приятно холодила разгоряченное тело. Дышал медленно, почти вогнал себя в сон. Перед внутренним взором проплывали верхние поверхи, комнаты слуг, кухня, затем пошли тайные залы, куда Гольш не разрешал заходить лесным людям.
Медленно проступила, дрожа и расплываясь, комната Гольша. Дверь на площадку распахнута, оттуда сияло синее небо. Агимас переворачивал столы, расшвыривал свертки с книгами, лишь пучки трав мял, нюхал, некоторые даже лизал, но почти все вышвыривал через зияющий дверной проем, а ветер услужливо уносил.
Не шевеля губами, Олег сказал отчетливо:
– Мрак, у них двадцать два воина, три помощника Агимаса и сам Агимас наверху, а тех носит по башне. Я высмотрел, куда отнесли твою секиру и золотой Меч. Мою дверь охраняют двое, как и твою. На ступеньке из подвала сидят еще двое. Им видно всех шестерых…
Голос Мрака донесся злой, насмешливый:
– Шестерых? Тарха сторожат тоже двое?
– Да ладно тебе, Мрак. Зато отвлекут силы.
В ушах прозвучало примирительное:
– Ладно. Эта овца, ежели озвереет, львов лупит как зайцев. Кагана все-таки он – как бог черепаху!
– Мрак, – сказал Олег тихо. Он не отрывал лица от пола и не шевелил губами, на случай если Агимас наблюдает. – Вырваться непросто, но я могу взломать дверь…
Голова Олега едва не лопнула от яростного вопля оборотня:
– Ты?.. Я сто раз пробовал!
– Да не головой я, не головой. И не кулаками. Нет, ногами тоже… И задом не стучал! Я вообще не кидался на дверь, но чую, что смогу. Не кинуться, а снести с петель! Как ты снес бы двери в собачьей будке. Может быть, даже в двух собачьих будках.
В ушах раздался рык:
– Не трепи языком, волхв! Выбей мою дверь, а дальше я сам.
– Мрак, говори тише. Выбить двери просто, но стражи поднимут крик. Наша надежда на то, что Агимас не видит во мне мага… Ладно, не видь и ты, но Агимаса можно захватить, меня недооценивает. Да, я немногого стою, Мрак, но не перебивай! Дай сказать. Когда он будет чем-то отвлечен, я рискну. Вот-вот догадается, что мы опаснее…
Голос Мрака хриплый, злой, едва пробивался через хаос злых мыслей:
– Убью!.. Расплескаю по всему замку!.. Только свистни, буду ждать у двери… Погибну, но порву…
Олег ощутил, что наверху что-то изменилось. Олег поспешно отгородился от Мрака. Внутренний взор потек наверх. Олег всякий раз чувствовал странное тянущее чувство в животе, когда проникал сквозь толстый камень потолка и стен.
В комнате Гольша пусто. Разломанная мебель, раздробленные черепки на полу, истоптанные листы пергамента и папируса. Олег сжал волю в кулак, чувствуя головокружение, послал вниз, по лестницам, норам, подземным ходам.
Впереди неожиданно показались бредущие фигуры. Олег не сумел остановиться, с разгону столкнулся. Двое стражей глазом не повели, но Агимас вздрогнул, ухватился за рукоять меча, огляделся. Олег в сторонке не дышал, беспощадные глаза Агимаса пронизывали его насквозь, в сердце и животе больно закололо.
Наконец воин-маг недовольно всхрапнул, заспешил вниз. Олег проводил его взглядом с немалым облегчением: Агимас пока что не всесилен!
– Мрак, – позвал он настойчиво. – Мра-а-ак!.. Все поменялось. Этот злодей идет вниз. С ним никого. В своей мощи уверен, а мы безоружны. Но если зайдет ко мне, я попробую захватить его врасплох…
Мрак клокотал, окрашенные в багровый цвет слова завивались в смерч, мелькали оголенными краями. Олег отстранился, шаги Агимаса звучали совсем близко. Олег мысленным взором увидел, как тот ступил в подвал, пошел вдоль ряда тяжелых дверей.
Олег напрягся, сжал волю в кулак и метнул ее в Агимаса. Остановись у его двери, отопри, войди!
От усилий разогрелась голова, на лбу вздулись жилы. Крупные капли пота покатились по лицу, поползли по волосатой груди. Шаги Агимаса замедлились. Он остановился перед дверью, в задумчивости почесал лоб, пожал плечами, развернулся и отправился в начало коридора. Олег разжал кулаки, где ногти врезались в ладони, в бессилии и отчаянии откинулся на стену. Всей его мощи не хватило, чтобы просто остановить Агимаса! Тот отмахнулся, как от назойливой мухи, даже не заметив, что это чужая воля, а не его минутное колебание!
Агимас кивнул стражам, те кинулись отодвигать засовы. Едва свет факела упал в темницу, Агимас коротким словом пригвоздил пленника к полу. Колени Таргитая подогнулись, не вынеся чудовищной тяжести, он упал, распластался. Агимас осторожно соступил на ступеньку. Стражи с обнаженными мечами каждым жестом выказывали готовность по любому знаку разорвать пленника на части.
Агимас с наслаждением рассматривал распростертого невра.
– Дрожишь, червь?.. Умрешь сегодня. Вы трое слишком опасны.
Таргитай вяло проговорил в пол:
– Тогда убей сразу. Что мешает?
– Сразу нельзя, – ответил Агимас с сожалением. – Это не победа, а так… ее треть. Я должен насладиться, а ты должен видеть приближающуюся гибель. Медленную и неотвратимую! Тогда это победа. Я знаю вкус победы! У меня было их много, я знаю этот сладкий вкус.
Таргитай не отвечал, его вдавливало в сырой пол, голову повернул, чтобы не наглотаться мокрой глины. Агимас удовлетворенно соступил еще на ступеньку. Явно хотел потрогать пленника носком сапога, но, хотя стражники с обнаженными мечами дышали в затылок, несмотря на свои доспехи мага, не решился.
Таргитай выдавил сквозь стиснутые зубы:
– Дурак… Провались к Ящеру.
Агимас вскинул брови:
– Впервые слышу такое заклятие. Ты уверен, что действует? Даже не защекотало. Ну-ка, доставай свою дудку!
– Пошел…
Руки Таргитая сдавило как в тисках. Пальцы скользнули за пазуху, пытался противиться чужой воле, но сопилка уже поднялась к губам. Попробовал повернуть голову, однако шею держали невидимые руки.
Агимас засмеялся, глаза блестели.
– Ну как? Теперь, тварь, запоешь.
Грудь Таргитая поднялась, набирая воздух. Из сопилки вырвался тоскливый собачий вой. Его сдавило сильнее. Таргитай захрипел, сопилка мертво застыла в деревянных пальцах. Агимас нахмурился:
– Противишься?.. Мне еще никто не мог противиться.
Таргитая скрутила судорога. Пальцы забегали по дырочкам, из сопилки полился испуганный визг, словно псу прищемили лапу. Агимас отшатнулся:
– Вот как? Сейчас получишь, сейчас узнаешь мою мощь…
Перед Таргитаем поднялась черная стена. Отступил, оглянулся, такая же черная надвинулась сзади. Его раздавило, расплющило, кости затрещали и превратились в муку, а кровь и сукровицу выжало досуха. Но он жил, его мяло, сворачивало, рвало, как гнилой лоскут кожи, горел в огне, падал на окровавленные колья, его живым ели черви, холодные мертвецы тащили в могилу, с него сдирали кожу. Терял сознание, приходил в себя, а двигалось время или остановилось – не знал, не помнил, не ощущал.
Тьма отхлынула. Он лежал, пахло рвотой и мочой. В двух шагах на ступеньке сидел Агимас. Лицо мага было измученным, глаза потухли. Глубокие морщины избороздили лоб. Бледные стражи стояли в дверях, на Таргитая смотрели с ужасом.
– Либо ты под заклятием, – хрипло сказал Агимас, – либо… Но я подчинял своей воле царей! А уж вождей племен, знатных силачей – без числа. А тут какой-то вшивый дудошник…
Таргитай с трудом оторвал налитую свинцом голову от пола, прошептал:
– Не мучай меня… Убей, сдирай кожу, но заставить петь нельзя…
– Заставлю, – пообещал Агимас. – Еще не вечер, как говорил ваш человек-волк.
Таргитай вскрикнул в страхе: