Трое в Песках - Никитин Юрий Александрович. Страница 83

На широкой поляне среди голой глинистой земли ходила кругами грязь. Взметывался столб горячей воды. Пахло серой и тухлыми яйцами. Воздух влажный, словно после гнилого дождя. Еще дальше, через одинаковые интервалы, под слоем жидкой грязи медленно вздувался бугор, в глубине начинал просвечивать огромный пузырь воздуха, поднимался, продавливая жидкую глину. Оболочка с громким чавканьем лопалась, брызги желтой грязи летели веером, а из глубины со страшным грохотом, от которого даже Мрак присел и зажал уши, взметнулся столб кипящей воды – в облаке пара, шипящий как огромный змей.

На высоте в три-четыре человеческих роста верхушка столба рассыпалась в шляпку гриба, начала опадать крупными каплями. Грязь ходила тяжелыми волнами, медленно застывая. Мрак глядел остановившимися глазами.

– Вот это колдовство! Задницу ошпарит – неделю не сядешь.

– Задницу что, – сказал Таргитай тоскливо, – может ошпарить не только задницу. Как пройдем, хлопцы?

– Зайчиком, зайчиком, – предложил Олег. Взглянув на амазонку, добавил: – Или лисичкой, лисичкой.

Лиска огрызнулась:

– У зайчика тоже есть лапки. Эти взлетают не как попало, разуйте глаза! Если добежать вон до того, а затем свернуть налево…

– Налево столб воды гуще! – вскрикнул Таргитай.

– Зато подпрыгивает реже. Можно проскочить прямо. Там корка твердая, а яму с грязью перепрыгнем с разбега.

Мрак оценивающе пробежал глазами дорогу.

– Это для тебя корка толстая да для этих недомерков. А я человек настоящий! Подо мной любой лед ломится.

– Что такое лед? – полюбопытствовала Лиска.

Олег сказал хмуро:

– Мрак, другого пути нет. Куда ни кинься, либо попадешь в яму с горячей грязью, либо швырнет под облака. Можно еще вправо, но мы не мухи, чтобы ходить по отвесной стене.

– Может, и походили бы, – бросил Мрак озлобленно, – если бы стена не упиралась в небесную твердь. Куда влезешь? Ладно, попробуем, как речет Лиска. Когда прижаты к стене, то дурное решение всегда самое верное.

Затянул ремни походного мешка туже, первым пошел через булькающее поле. Лиска несколько раз открывала рот подправить, но Мрака вело волчье чутье. Перед хлюпающей лужей остановился, подобрался. Когда столб кипятка с ревом взметнулся чуть ли не до облаков, он набрал в грудь воздух, сделал два быстрых шага, прыгнул.

Хрустнуло, но оборотень уже летел через желтую грязь. Горячая вода, рассыпаясь в воздухе, падала на него свеpху, голые плечи покраснели. На той стороне он тяжело встал на обе ноги, резко повернул и снова сиганул, нелепо вскидывая зад, без разбега. Казалось, попадет прямо в кипящий столб, но тот резко оборвался, снова выстрелил толстой, как бревно, струей. Мрак проскочил, с разбега перепрыгнул третий.

– Как будто живет в этом болоте, – сказал Олег с уважением. – Нам так не проскочить. Я уж точно по самые уши. А грязь не только горячая, но и липкая…

– У нас одна Лиска чистая, как рыбка, – сказал Таргитай наивно. – Видать, вылизывается на привалах.

Лиска метнула в него огненный взгляд, но вместо ответа лишь оттолкнула и бросилась вслед за Мраком. Олег напрягся, не дышал, дергался, повторяя все ее прыжки и движения.

– Фу, отлегло… У женщин просто звериное чутье. Род их позже сделал из зверей, потому чутья у них больше.

– У них звериное, – сказал Таргитай убито, – у Мрака – волчье, у тебя – птичье… А куды мне податься, бедному лесному? Пропаду, как коза без соли…

Олег мчался по следу Лиски. Таргитай вздохнул еще горестнее, проследил, как волхв бежал и скакал, подпрыгивал, пропуская огненные стрелы, бьющие из одного водяного столба в другой, помчался вслед, твердя себе, что бежит не он, Таргитай – неудаха и дурак, а неустрашимый Мрак. Или осторожный Олег, который все заранее просчитывает, просматривает, ко всему загодя примеряется… Не помнил, как оказался на той стороне.

Проломились через редкий кустарник, озверевший в борьбе за жизнь, почти сразу с разбегу оказались на бесконечном зеленом ковре с гигантскими темно-ржавыми кочками. Болото заросло давно, кое-где торчали чахлые каргалистные березки. В одном месте увидели сосну. Мрак тут же предостерегающе раскинул руки: туда, мол, нельзя, и без волхва видно, что сосна – не сосна, а что-то злобное, магическое. Олег вытаращил глаза: Мрак начинает проявлять способности волхва, но Мрак с презрением напомнил, что ни одна нормальная сосна в своем уме не полезет на болото – растут на сухих песках.

Гора на какое-то время замерла, словно решила вкопаться. Невры перевели дух: хоть так и дальше, но надежнее, но проклятой каменной дуре снова засвербило, поперлась дальше, да не на авось, а выбирала дорогу, двигалась осторожненько, словно щупала босой ногой воду перед купаньем.

ГЛАВА 4

Дорогу загораживали гигантские мухоморы, каждый с быка. Мрак обходил загодя, Таргитай же с любопытством прошел совсем рядом, тут же ядовито-красный гриб, словно насосавшийся чужой крови комар, с чавкающим хлопком взорвался. Брызнули грязные хлопья слизи, со свистом вылетели тяжелые, как галька, камешки-семена. Одно стукнуло Таргитая по руке, машинально тряхнул, но камешек прилип, как пиявка. Кожа вокруг начала багроветь.

– Мрак! – заорал Таргитай в страхе. – Они кусаются!

Мрак с отвращением бросил через плечо:

– Что тебя, дурень, не кусает! Дай ему по рогам… Если нет рогов, дай по башке и не отставай. Видят боги, брошу!

Таргитай поспешно сдирал семечко. То погружалось в плоть, продавливая, как горячий камешек прогибает воск. Руку не жгло – пекло как в огне. Таргитай взвыл дурным голосом, упал на спину, судорожно катался, пытаясь содрать проклятое семя.

Мрак обернулся, на лице оборотня мелькнул страх. Таргитай вопил. Как сквозь кровавый туман в глазах увидел холодные искры на лезвии ножа. Руку полоснуло болью, затем ожгло еще – сильнее.

Запахло горелым мясом. Таргитай открыл глаза, в лицо пахнуло жаром: Мрак со зловещей ухмылкой убирал нож. Кончик светился вишневым цветом. Лиска тянулась с чистой тряпицей с пахучими листьями. Таргитай тупо смотрел на рану с обугленными краями, сообразил, что это его рука, тихонько взвыл и начал бледнеть. Жестокий Мрак вырезал проклятое семечко из его живой руки, а потом еще и прижег кровоточащую рану!

– Заживет, как на псяке, – утешил Мрак жизнерадостно. – Даже как на собаке.

Таргитай стонал, мотал головой, словно пытался стряхнуть ее с плеча, закусывал губы. Такие противно жизнерадостные! Даже Олег, самый близкий по изгнанию, смотрит вроде бы на него, а видит деревца и чертову гору, словно есть на свете что-то более важное, чем он – Таргитай, чем вообще друзья!

– Как здесь живут? – спросил Мрак с недоумением. – Ловушка на ловушке! Это ж ходи и боись в собственной хате. Даже в отхожем месте бойся!

Олег развел руками:

– Грызня. Маг идет на мага. Вот и роют ямы на случай, если кто сюда вторгнется.

– Но так сам вляпаешься!

– Хорошо бы, – вздохнул Мрак. – Хоть кого-то не надо бить по голове. Их столько, что руки отваливаются.

– У магов слугам сытно.

– Да, но ежели такой маг осерчает, враз в жабу или ­ля­гуху!

– Где больше платят – больнее бьют.

Мраку на плечи обрушилось что-то тяжелое. Он упал, зарывшись лицом в гнилой мох. Кости затрещали, он едва сдерживал тяжесть, что так же разом исчезла. Над ухом свистнуло, звякнула тетива: явно Лиска – быстрая, как зверек.

Мрак вскочил, поморщился: ребра задевали друг за друга.

– Половинка небесного свода рухнула?

– Огненные обезьяны, – сказал Олег торопливо. Глаза волхва вытаращены. – Целая стая, одна скакнула на тебя!

– Приняла за пень, – вставила Лиска серьезно.

– Мрак, нам еще повезло, что на тебя! Все огромные, как быки, даже детеныши с телят.

Мрак схватил рукоять секиры:

– Держаться открытых мест! Выскочат – будем драться.

– Тебе лишь драться, – сказал Таргитай осуждающе, – можно уступить дорогу, только и всего. Звери и есть звери.