Зачеловек - Никитин Юрий Александрович. Страница 54

Он вздохнул.

– Понимаю. Видите ли, Виктория, к сожалению или к счастью, еще не разобрался, я по своему духу куда ближе к вам, чем к Тигги или даже к моему лучшему другу Мраку. Но даже меня иногда жуть берет! Потому и смотрю на вас и стараюсь понять…

Он умолк, она спросила в нетерпении:

– Говорите же!

– Хочу спросить, – выдохнул он, – не страшен ли этот процесс… отказа от человеческого? Ведь чип, принимающий, раскодирующий и передающий прямо в мозг все, что происходит в диапазоне радиоволн, – только первая ласточка!

Она помедлила с ответом, Олег не похож на алармиста, что страшится засилья техники, у него что-то другое в рукаве, знать бы что, ответила с шокирующей откровенностью:

– Вы хотите сказать, что у меня здоровое и достаточно молодое женское тело, которым я могла бы пользоваться и пользоваться… ну, скажем, как Мессалина, Клаудиция или Клеопатра? В чувственном смысле, ничего более? Или допуская другие возможности лишь по краешку?

Она взяла маечку внизу за края, подняла кверху, на миг закрыв лицо тканью, на Олега взглянули небольшие тугие груди с ярко-красными альвеолами, такая грудь, отметил он бесстрастно, не теряет формы до старости. Маечка полетела на спинку стула, Виктория откинулась в кресле, взгляд ее был прям.

– Понимаю, мужчин задевает, что женщины вообще бывают умные. Один мой знакомый говорил, что, мол, современные женщины работают, водят машину, напиваются – прямо как мужчины, но при этом удивляются, почему с ними хотят заняться анальным сексом! Так вот, я не удивляюсь, я смотрю на все это… на все забавы, как на игры детского периода. Или переходного, что точнее. Мессалина увлекалась сексом, а чем еще могла в те века заняться женщина? Возможно, будь у нее такой простор в выборе профессий, как у меня или Тигги, она вообще осталась бы к нему равнодушной?

Она перехватила взгляд Олега, умолкла, он попросил:

– Извините, если перебил.

– Нисколько, – ответила она. – Нет-нет, я не фригидная, вы уже убедились, но ведь секс – это так мало, а море возможностей даже с этим великолепным чипом – это сказочно много! А нанотехнология обещает намного больше, не так ли?

Она спрашивала с подтекстом, не решаясь задать вопрос прямо. Олег чувствовал ее нетерпение, спросил:

– И как далеко вы могли бы зайти… в своем отказе от тела?

Она сдвинула плечами.

– Вообще от тела? Или от этого, созданного природой, крайне нестабильного, страдающего от жары и холода, прожорливого на энергию, крайне слабого… перечислять можно долго, вы имеете в виду его?

– Да, простите, меня подводят неряшливые формулировки.

Она победно улыбнулась.

– Это вы извините за придирки. Я думаю, люди сперва научились ставить пломбы в зубах, а потом и сами искусственные зубы, теперь начинают вживлять всевозможные чипы. А едва появится возможность – перейдут на полностью искусственные тела. Конечно, если только хоть чуть-чуть будут лучше, я перейду без колебаний!

Глава 9

Он еще раз окинул взглядом ее прекрасное тренированное тело, опытному глазу заметно, где поработал шейпинг, где обыкновенные гантели, а какие мышцы развиты плаванием. Но не самоцель у хозяйки, не самоцель: сильное здоровое тело дольше работает без усталости, чаще генерирует яркие мысли, умеет сосредоточиться на многих аспектах проблемы одновременно.

Ее серые глаза спокойно выдержали его взгляд, только алые кончики груди отвердели и заострились. Хотя, возможно, всего лишь от струи свежего воздуха.

– А вы? – спросила она. – Вы разве не готовы отказаться от своего нынешнего тела… признаю, вполне совершенного? Но все-таки очень ограниченного в своих возможностях?

Он не ответил, делая вид, что присматривается к идущему вдалеке огромному океанскому лайнеру. Километрах в двух, тяжеловес, даже без подводных крыльев, рассчитанный на длительный неторопливый отдых на воде. Автоматика яхты высчитала расстояние, прикинула скорость, послала сигнал двигателям, мол, хоть столкновения и не будет, но не фиг колыхаться на чересчур высоких волнах после такого левиафана, лучше чуть-чуть притормозить.

Виктория выждала несколько секунд и, чтобы не возникло неловкой натянутости или ощущения недомолвки, сказала живым щебечущим голосом а-ля Тигги:

– Купаться будем?

– Если не пугаетесь акул.

Она расхохоталась:

– Олег, это Тигги скажите! Акул в этих морях нет, знаю.

– Акваланги в носовой каюте, – сообщил он. – Если есть желание, конечно. Здесь сравнительно мелко, можно опускаться к самому дну. А дно здесь, в самом деле, непростое.

– Спасибо!

Она исчезла, пять минут спустя поднялась на палубу уже в ластах, в легких прорезиненных трусиках, с открытой грудью. Он снова поразился ее длинным ногам спортсменки, идеальная форма, упругие сухие мышцы, и вместе с тем очень женственные, при взгляде на такие ноги всякий мужчина представляет их не на беговой дорожке, а на своих плечах, как же решается расстаться с ними без всякой видимой жалости, не двигают ли ею какие-то скрытые комплексы, в таком случае никак не может быть эталоном поведения для других…

Сухогруз ушел, во все стороны только бесконечные волны, автоматика помигивает зелеными огоньками, Виктория терпеливо ждала, солнце играло на ее бледной коже. Олег кивнул:

– Да, именно здесь неплохие места. Правда, придется на предельную глубину, но там в самом деле… э-э.. красиво.

Она засмеялась:

– С каким трудом вы сумели выдавить это слово! Ладно, мне идти одной?

– Я буду рядом.

Она сделала большие глаза.

– А где ваш акваланг? Хотите, принесу? Мне так хочется для вас что-нибудь сделать! Яхта не перевернется до тех пор, пока Мрак поднимется сюда?

Он подумал об акваланге, это же опускаться в тесную каюту, нацеплять на себя громоздкие нелепые баллоны, хотя уже появились искусственные жабры, выщелучивающие кислород прямо из воды, перепоясываться жесткими широкими ремнями, все это настолько ясно отразилось на его лице, Виктория засмеялась, а он махнул рукой:

– Давайте так. Обо мне не беспокойтесь.

Она прыгнула за борт, он тут же оказался рядом, пошел на расстоянии вытянутой руки. Она опускалась спокойно, сильные ноги работают легко, без усилий посылая тело вертикально вниз. Вода зеленовато-прозрачная, в зените удаляется корпус яхты, похожий на брюхо молодого кита. За Викторией время от времени остается рой мелких серебряных пузырьков, тут же устремляется наверх, а Виктория пытливо посматривает через стекло маски. Он показал ей знаками, что все в порядке, повторил на радиоволне:

– Давайте ниже, еще ниже. Похоже, что там…

Она прервала торопливым визгом:

– Мы так можем переговариваться?

– Да…

– Так что же вы не сказали?.. Это же так здорово!

– Извините, – ответил он с неловкостью, – но это так привычно, что я даже не подумал.

– Ничего себе, – прозвенело у него в черепе, – да я теперь вообще к этой косной медлительной речи никогда не вернусь! По крайней мере, с теми, кто может вот так…

Он нахмурился, опускался рядом молча, за ним не оставалось пузырьков воздуха, Виктория наконец сообразила, что простой задержкой воздуха тут и не пахнет, обшарила его взглядом в поисках крохотного аппарата с искусственными жабрами, не нашла, он видел ее непонимающее лицо и расширенные в ожидании нового чуда глаза.

– Вниз, – повторил он и указал жестом, – там странные руины.

Она плыла рядом, время от времени касаясь локтем, спросила, не выдержав:

– Как?.. Олег, как?

Он отмахнулся.

– Потом.

Становилось темнее, постепенно уходили краски, начиная с багровых, красных, затем исчезли оранжевые, желтые, все теплые тона, остались холодные, Виктория включила фонарь, луч вытянулся на неимоверную длину, так показалось, но вскоре уперся в дно, бугристое, негостеприимное.

Олег поинтересовался:

– Как себя чувствуете?.. Давление здесь уже не для слабых.

Она покачала головой.