Зачеркнуть прошлое - Берристер Инга. Страница 25
Она потупилась.
— Я была ужасно наивна. И с ума по тебе сходила. Слепой бы, и тот догадался, что я чувствую.
— Ты изображаешь дело так, словно чувства были односторонними. Да вовсе нет! Я никогда не отрицал и отрицать не стану, что в моих глазах ты — самая прекрасная, самая желанная из женщин… —
Рэндалл прервался и остановил на ней долгий, проникающий в самую душу взгляд.
Джессика затаила дыхание. Сердце беспомощно затрепыхалось в груди, в горле стоял комок. Она вроде бы собиралась что-то сказать Рэндаллу. Что-то очень важное…
— Ты просто не представляешь, как я ревновал ко всем этим твоим вымышленным воздыхателям!
— Правда? — еле слышно спросила она, застенчиво глядя на него из-под ресниц.
— Еще бы! — с чувством подтвердил Рэндалл.
Джессика ощущала тепло его дыхания на своем лбу, щеке, губах…
— Рэндалл, — тихо прошептала она, не то протестуя, не то умоляя. Да расслышал ли он? Или был слишком занят, наслаждаясь сладостью ее губ?
— Помнишь, как мы предавались любви в первый раз?
— Да… — еле слышно произнесла Джессика.
— Ты так трепетала в моих объятиях, дрожала всем телом…
— Мне так тебя хотелось…
Вот и сейчас в точности то же самое, поняла Джессика. Рэндалл потерся носом о ее нос и, просунув руку под халат, принялся ласкать ее грудь.
Она вздрогнула всем телом, точно от удара электрического тока, жадно подалась к нему. Молча, не говоря ни слова, Рэндалл подхватил ее на руки и понес в замок, темным силуэтом возвышающийся перед ними.
Он сам запер дверь ее спальни и неспешно подошел к кровати, на которую положил Джессику.
— Я о тебе весь вечер думал, — глухо прошептал он, склоняясь над ней и обнимая ладонями ее лицо. — А если уж совсем честно, я думал о тебе все время, днем и ночью, с тех самых пор, как увидел тебя во дворе замка.
— Я бы в жизни не приехала в Финдхорн-хаус, даже ради Клэр, если бы знала, что ты здесь. — Глаза Джессики потемнели до изумрудно-черного оттенка.
— Это судьба, — ответил Рэндалл. — Судьба вновь свела нас вместе, а ведь она ничего не делает просто так.
— Только не притворяйся, будто скучал по мне все эти годы, Рэндалл. — фыркнула Джессика. — Ты же собирался жениться на Клэр…
— Можно подумать, ты по мне скучала, — не остался в долгу он.
Джессика иронически изогнула бровь.
— Были времена, когда я все бы отдала за возможность сказать тебе, как я тебя ненавижу, — призналась она.
— Так скажи сейчас, — прошептал Рэндалл, осыпая ее шею поцелуями, легкими и невесомыми, точно касание перышка. Его чуткие губы продвигались все выше, а ладони уже легли на грудь, наслаждаясь их откликом.
Джессика тихонько вздохнула: каждое прикосновение его пальцев пробуждало в ней желание, не подвластное ни разуму, ни воле. А Рэндалл между тем нежно — о, как нежно! — завладел ее рукой. Миг — и он в свою очередь задрожал от неизъяснимого наслаждения, которое даже не пытался скрыть.
— Помнишь, как ты впервые ласкала меня? — хрипло спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ты была такая робкая, такая застенчивая, всего боялась… И в то же время тебе хотелось доставить мне удовольствие… Ты целовала меня. О, эти легкие, нежные, мучительно-сладкие поцелуи, только распаляющие жажду…
Рэндалл застонал. Сердце его колотилось в груди словно паровой молот.
— Кажется, это было так давно, едва ли не в прошлой жизни, — вздохнула Джессика.
— Много жизней назад, — согласился Рэндалл. — Или только вчера?
Он вновь обнял ладонями ее лицо.
— Джесс! О, Джесс! — И с глухим рыком припал к ее губам с жадным, неистовым поцелуем. Язык его властно раздвинул ей губы и скользнул внутрь.
С каждым прикосновением, с каждым поцелуем она все больше подпадала под его власть. Но как охотно, с каким самозабвением принимала Джессика эти оковы!
Когда наконец она вытянулась, обнаженная, на кровати, а Рэндалл склонился над ней, она на краткий миг удержала его, пристально глядя ему в лицо, глаза в глаза. Да, он чувствовал то же, что и она. Да, и его захлестнула и закружила неодолимая волна страсти.
— Джесс, так было суждено, — тихо произнес Рэндалл, ласково целуя ее в губы. — Этого не могло не случиться… Мы, ты и я, предназначены друг для друга. — И он вновь припал к ее губам, на сей раз с поцелуем куда более глубоким и требовательным. — Ты и я…
Теперь уже она потянулась к нему, жадно отвечая на его поцелуи, всем своим существом требуя большего. Рэндалл опустил голову и нежно куснул ее сосок — так нежно, что Джессике померещилось, будто она и впрямь тает, словно мед под солнцем. Она пронзительно вскрикнула, не в силах более выносить сладостной пытки ожидания, обхватила ладонями его бедра и резко потянула вниз, на себя.
— Джесс… — В устах Рэндалла ее имя прозвучало тихим стоном наслаждения.
И отзвук имени еще не угас в тишине спальни, как одним властным, мощным движением он вошел в нее. Джессика приняла его радостно и жадно, подстраиваясь под нарастающий ритм и с каждым мгновением приближаясь к долгожданному апофеозу наслаждения…
Когда она проснулась под утро, Рэндалл по-прежнему был рядом и столь же радостно и жадно откликнулся на дразнящие прикосновения ее рук и губ. Джессика вновь ласкала его куда увереннее, нежели впервые, шесть лет назад. Ведь теперь инстинкт любящей женщины подсказывал ей, как добиться желанного ответа и как сполна насладиться его возбуждением и его содрогающимся от страсти телом…
— Через два дня мы поженимся, — прошептал Рэндалл, прижимая ее к себе.
— Да, — коротко подтвердила Джессика, поудобнее укладывая голову на его плече.
— А через девять месяцев…
— Не надо, не продолжай, — перебила она его. — Мне сейчас так хорошо, а твои слова невольно заставляют вспоминать прошлое.
— Тебе следовало известить меня, — мягко упрекнул Рэндалл, которому признание Джессики стоило больших душевных мук.
— Но как я могла? — возразила она. — Ты отказался от меня. И я почувствовала себя отвергнутой, никчемной, ненужной…
— Я поступил, как мне подсказывало чувство долга, — очень серьезно ответил на это Рэндалл. — Ты была так молода… Я подумал… Меня уверили, что твои чувства — это подростковая влюбленность, не более, и лучше для нас обоих — разойтись в разные стороны и жить каждому своей жизнью, прежде чем наш роман зайдет слишком далеко.
— Тебя уверили? И кто же, позволь узнать? Уж не баронесса ли Арбакл? — спросила Джессика.
По лицу Рэндалла она поняла, что ему не хочется свидетельствовать против тетки, и, щадя его чувства, Джессика не стала требовать ответа, а продолжила:
— Скорее всего, ты об этом даже не подозревал, но уже тогда она собиралась выдать за тебя Клэр.
Рэндалл покачал головой, окончательно укрепляя Джессику в убеждении, что он и впрямь понятия не имел о планах баронессы.
— Клэр в ту пору было всего десять, — напомнил он. — А я был на пороге совершеннолетия, мне предстояло вступить в права наследования и занять место в парламенте. Тетя и все прочие родственники хором твердили, что первейший мой долг перед самим собой, перед покойными отцом, и дедом, и перед всей Шотландией — позаботиться о процветании графства и о благосостоянии соотечественников. Меня призывали посвятить этому все силы и не брать на себя посторонних обязательств. Нет, Джесс, ты, наверное, ошибаешься, — сказал Рэндалл. Она не стала его разубеждать. Равно как и спрашивать, отчего он сам не объяснил ей всего этого, не сказал прямо о своих чувствах, а прислал к ней жестокую леди Юфимию. Вместо этого она снова положила голову ему на плечо, закрыла глаза и предалась мечтаниям…
13
Со времени той, проведенной вместе ночи им с Рэндаллом больше не выпало возможности побыть вдвоем, но еще до исхода дня они станут мужем и женой!
Накануне, в ходе репетиции свадебной церемонии, он сообщил невесте, что леди Юфимия внезапно надумала снова погостить у своей родственницы в Ницце, куда и отбыла на неопределенный срок. Ее поступок удивил не только Рэндалла, но и очень многих. Ближе всех к разгадке странного поведения баронессы была Джессика, но она сочла за лучшее оставить свои знания при себе.