Лунатик исчезает в полночь - Донцова Дарья. Страница 39

– Ох, Валентина Ивановна, спуститесь минуточек через пять. Ступеньки перед подъездом чинили, грязь там по колено, но уже убирают. Не дай бог запачкаетесь, не отчиститесь, цементная пыль въедливая, испортите обувь.

– Спасибо, Нина Петровна, – прошелестела незнакомка. – Можете мне позвонить, когда порядок наведут?

– Конечно, – заверила консьержка, – не сомневайтесь, как только, так сразу. Давайте кнопочку нажму…

Створки лифта стали медленно сдвигаться, бабуля успела выдернуть руку. Кабина со скрипом поползла вверх.

– Фу… – выдохнула баба Нина. – Валентина после похорон Сергея на улицу редко выглядывает, за продуктами меня просит сходить. Она только на кладбище ездит. Каждую неделю в четверг на погост рулит, остальные дни дома безвылазно сидит. А сегодня неожиданно выползла, словно ей черт про твой приезд подсказал. Валя бы в обморок упала, увидев Людмилу… то есть тебя. Ну-ка, пошли!

Консьержка схватила меня за руку, завела за лифт, я увидела дверь с номером один. Нина Петровна, отперев ее, приказала:

– Входи, туфли снимай, садись на кухне, я скоро приду.

Я вошла в прихожую, и консьержка быстро захлопнула створку. До моего слуха долетел характерный звук – хозяйка заперла замок.

Вернулась баба Нина минут через десять.

– Чай будешь?

– Спасибо, нет, – отказалась я. – Пришла, чтобы поговорить с Людмилой. Не знаете, где она сейчас живет?

– Понятия не имею и иметь не хочу, – нахмурилась старушка. – Зачем тебе эта пакостница?

– Несколько лет назад я лишилась паспорта, его украли в магазине, – честно ответила я. – Документ непонятным образом попал к Людмиле, она выдает себя за меня, называется Степанидой Козловой. К моей бабушке уже приходила полиция, напугала Изабеллу Константиновну.

Нина Петровна, наливавшая в этот момент в чайник воду из фильтра, замерла. А потом разразилась потоком восклицаний:

– Ах ты господи! Вот ведь я старая квашня, совсем память потеряла! Мне бы сразу сообразить, отчего ты близняшкой Людмилы смотришься! Ты ведь внучка Беллы!

– Вы знаете мою бабушку? – удивилась я. – Откуда?

Баба Нина включила чайник.

– Деточка, не нервничай, сейчас все растолкую. Изабелла сюда приехала после того, как Людмила ее обокрала – утащила у нее то ли часы, то ли кольцо, то ли серьги. Забыла я, какая вещь пропала, но точно помню, что дорогая и памятная для хозяйки, вроде покойным мужем подаренная.

– Браслет! – подпрыгнула я. – Дедушка был очень искусным ювелиром и обожал свою жену, делал для нее замечательные украшения. Бабушка их до сих пор бережно хранит. В детстве я обожала рассматривать ее золотой запас. Она редко надевала украшения, но одно носила постоянно – браслет с необычными зелеными сапфирами. Он всегда либо находился у нее на запястье, либо в ванной.

Я замолчала.

Браслет… Ну как я могла забыть ту историю? Я была младшеклассницей, когда Белка праздновала свой юбилей. В «Кошмар» приехало много народу. Все меня теребили, целовали, вертели, разглядывали. В конце концов я страшно устала и сбежала в свою комнату, но и туда вскоре ввалились какие-то люди, желавшие посмотреть на внучку именинницы. Тогда я закрылась у бабули в спальне, легла на ее кровать, стала читать книжку. И вдруг услышала, как дверь приоткрывается. Решив, что гости и сюда добрались, я метнулась в санузел, залезла в ванну, задвинула непрозрачные пластиковые створки и затаилась. Не хотела, чтобы меня обнаружили и опять сюсюкать начали. Подумала: если это кто-то чужой, то он поймет, что забрел туда, где посторонним не место, и уйдет, а если бабуля на минуту забежала, я ей на приставучих теток пожалуюсь. О том, что в спальне не Белка, я догадалась, когда гость вошел в ванную – там резко запахло чужими духами, затем раздалось позвякивание. Между пластиковыми створками была щель, я глянула в нее и увидела фигуру в ярко-красном платье. Девушка, стоявшая спиной ко мне, рылась в столике, где Белка держала косметику. Незнакомка взяла бабушкин браслет, положила его в сумочку, на мгновение оглянулась и удалилась. Я запомнила ее лицо и сообразила: гостья обокрала бабулю, но выскакивать из укрытия и кидаться за воровкой нельзя, ведь она старше меня, мне с ней не справиться. Я немного подождала, а потом бросилась на первый этаж и рассказала обо всем бабушке, показала пальцем на незнакомку в красном платье. Белка почему-то не занервничала, велела мне идти есть торт. Я увлеклась десертом, затем меня уложили спать. Утром я ушла в школу, а после занятий у меня был танцевальный кружок. Вернулась я к ужину и спросила у бабули:

– Тетку, которая украла твой браслет, накажут?

– Солнышко, – сказала Изабелла Константиновна, – никто ничего плохого не делал. Я заметила, что забыла надеть любимое украшение, и попросила одну знакомую принести его, вот он, браслет, на моей руке. Ты приняла ее за грабительницу.

Я увидела у нее на запястье знакомое украшение, смутилась, а вскоре забыла о происшествии и более никогда о нем не вспоминала.

Вы можете спросить: неужели мне не показалось странным, что особа в красном похожа на меня, как отражение в зеркале? Но ведь я тогда была маленькой, а Людмила уже заканчивала школу. У меня было детское личико, волосы заплетены в косички, у двоюродной сестры вечерний макияж и сложная прическа. Во внешности у нас с ней в то время было мало общего…

– Верно, браслет, – кивнула Нина Петровна, ничего не знавшая о моих мыслях. – Инна так плакала. Спустилась ко мне ночью в квартиру вся в слезах, спрашивала: «Скажи, Нина, что не так с моей девочкой? Ее и я, и отчим обожаем, воспитываем правильно, учим, прививаем хорошие манеры. Мила читает нужные книги, слушает классическую музыку, мы следим за тем, с кем она дружит. Людочка не шляется поздними вечерами по району, не водится с плохими компаниями. Ну откуда у нее дурные наклонности? Почему дочка постоянно врет?» У нас с Инной Потемкиной были почти дружеские отношения, но на откровенность со мной она в ту ночь впервые решилась. Видно, допекло ее. Не хотелось ей с мужем эту тему обсуждать, вот и прибежала ко мне. Села напротив меня и, словно заведенная, повторяла: «Ну почему, почему Мила так себя ведет? Надо же, украла у тещи брата моего первого мужа дорогой браслет! Хорошо Изабелла скандал не подняла, милицию не вызвала, сама приехала…» И что я могла ей ответить? У твоей дочери плохая наследственность? Да разве человек знает всех, кто у него в роду был? Может, какой-то предок народ на дорогах грабил, а в Миле его наклонности проснулись. Лев Геннадьевич тоже очень переживал. Он Людмиле не родным отцом был, но девочку любил. В детстве с ней много занимался, в театры водил, никогда на нее не орал, за ремень не хватался, спокойно объяснял, что надо хорошо учиться. Умнейший человек был, профессор, в вузе преподавал. Мало кому с родным отцом так повезет, как Миле с отчимом. И мать ее, Инна, прекрасная была, с мужем вместе работала в одном вузе.

Нина Петровна легла грудью на стол, помолчала, затем продолжила рассказ:

– И Мила-то не выглядела плохой девчонкой – взрослым не хамила, со всеми здоровалась, хорошие отметки приносила. Она сначала в одной школе училась, потом ее в другую перевели. Инна сказала, что там учителя лучше, требования выше. И подружки у нее примерные были. Имен их не помню, чистенькие девочки, одеты аккуратно, вежливые, войдут в подъезд, улыбаются: «Здрассти, тетя Нина», уходя попрощаются. Ни разу никого из них с сигаретой не видела, матерных слов не слышала. По мальчикам Мила не бегала, матери или отчиму в моем присутствии не хамила. И вдруг – браслет украла. Инна тогда порыдала, потом встала и сказала: «Не Мила виновата, а чертова Белка! Зачем она нас на свой юбилей позвала? Давно не общаемся, чужие друг другу. С чего ей в голову взбрело, что мы родня? И украшения не надо повсюду расшвыривать, нечего людей соблазнять». Помнится, я в тот момент подумала: «Ох, доведет тебя такая политика до беды. Конечно, мать все девчонке позволяет, каждый день ей подарки покупает, а той ремня не хватает. Выдрать бы ее разок, забудет, как чужое тырить». А потом случилась история с Сережей Реутовым. У них с матерью крошечная однушка в нашем подъезде. Двоим там тесно, Сережа в коридоре раскладушку себе на ночь ставил, неудобно ему с мамой в одной комнате было. Валя решила большую квартиру купить. Продала, что имела, последние золотые сережки из ушей вынула, крупную сумму в банке в долг взяла и хотела продать свое жилье, чтобы переехать в новые хоромы.